Девушка отводит глаза, и я понимаю, что мы спалились. Мы с Евой переписывались все это время, и я привык называть ее Ангелом. Точнее, я ей писал, мне важно было знать, что у моей девочки все хорошо. Прости, Ангел, надеюсь, демон не сильно тебя накажет.
Давид впивается в меня темным тяжёлым взглядом, а потом обращает внимание на быстро удаляющуюся жену.
— Мою жену зовут Ева! — четко произносит он, словно я не знаю, как ее зовут. — Еще раз назовешь ее по-другому, и я вырву тебе язык!
Киваю, пытаясь сдержать ухмылку. Я бы тоже оторвал все, что можно тому, кто посмел косо посмотреть на мою женщину.
— И так, я позволю тебе быть с моей сестрой. — Хочется рассмеяться и съязвить, но я сдерживаюсь, потому что от него реально многое зависит. И если быть честным перед собой, то он спас Аниту от Севера, да и меня тоже, оставив мне горбинку на носу в напоминание об этом дне. — Потому что она очень нуждается в тебе, — его слова греют душу и заставляют часто биться сердце. — Но если ты ее обидишь или не сможешь дать все, в чем она нуждается — сверну тебе шею, а ей скажу, что ты падаль, которая испугалась ответственности. Ясно?!
Мне все было ясно. Давно ясно, что я никогда ее не отпущу, и отдам все, что у меня есть. Вопрос в том, готова ли она принять?
И вот я здесь, выхожу из самолета, прохожу таможенный контроль, зная, что моя девочка где-то рядом. Наш Ангел вновь помогла мне и предупредила, что Анита думает, что встречает ее друга. Ох, принцесса, а будешь ли ты рада такому сюрпризу?
Выхожу в зал ожидания, и ладони потеют от волнения. Сейчас я ее увижу! Даже не верится, что я, наконец, вдохну ее запах и смогу почувствовать нежность тела. Наверное, я очень самонадеянный. Но я не отпущу Аниту, даже если она будет сопротивляться.
Останавливаюсь посреди огромного зала и блуждаю взглядом по окружающим. Я никогда не был в Испании, но в данный момент мне плевать на Валенсию и ее красоты. Я ищу свою богиню, которой поклоняюсь. Я насмерть влюбленный. Я болен и повернут на одной женщине. Это ненормально, но я счастлив в своем сумасшествии. От моей болезни нет лекарства, она неизлечима.
Снимаю черные очки, блуждая глазами по залу, скидывая небольшую сумку на пол. Дети, пожилая пара, группа девушек, трое мужиков и… ОНА. Сердце пропускает удар, а потом начинает биться, отбивая грудную клетку. Глаза огромные, красивые, любимые, смотрят на меня не моргая. А я тону, тону, тону в этих глазах, теряя полную картинку. Ничего не вижу, только глубину ее шоколадных глаз. Меня сковывает, в ушах шумит, будто я во сне, стоит пошевелиться и все рассеится. Опускаю глаза, блуждая по ее телу, и вижу красивый кругленький животик, под легким бирюзовым воздушным платьем. Внутри происходит атомный взрыв, и меня контузит. Нет ни одного сомнения, что это мой ребенок. У меня было много времени, чтобы прокрутить в памяти каждую секунду нашей последней встречи, и я помню, как мы сорвались и не предохранялись.
Боже! Девочка моя! Почему ты так жестока?! Ты не собиралась мне сообщать, что беременна?! Внутри нарастают тысячи чувств: восторг, счастье и злость от того, что она лишила нас этих шести месяцев. Но теперь все встает на свои места. Становится понятно снисхождение ее брата и слова Евы о том, что Анита очень во мне нуждается.
Прихожу в себя, насколько это вообще возможно, хватаю сумку и иду к принцессе, неотрывая глаз от живота, который она накрывает руками. Анита тоже приходит в себя, разворачивается и уходит, убегая от меня. Да что же такое-то?! Срываюсь с места и догоняю Аниту. Хватаю за руку и тяну на себя. Первое прикосновение пробивает током, меня моментально окутывает ее запахом. Я дома! Несмотря на ситуацию и тахикардию, мне впервые за полгода становится спокойно. Моя девочка дергается, пытаясь вырвать руку. Я бы сжал сильнее, дёрнул ее на себя, стиснул в объятьях, впился в припухшие губы, целовал, кусал, грубо сжимая тело, оставляя свои следы. Но у нее под сердцем наш ребенок, и я боюсь сделать что-то не так. Ослабляю хватку, смотря, как ее глаза наполняются слезами, губы дрожат и грудь вздымается от глубокого дыхания. Ком застревает в горле, не могу произнести и слова. Хочется молча упасть на колени, уткнуться лицом в животик и глубоко дышать, прислушиваясь к нашему ребенку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К нам неожиданно подходит служба безопасности аэропорта, что-то говорят на испанском, хватая меня за плечи.
— Да какого хрена?! — я слишком агрессивен, дергаю плечами, не желая, чтобы меня трогали.
Анита все-таки вырывает руку, лишая меня себя. Один из охранников что-то зло спрашивает, нарушая мое личное пространство, а я сейчас неадекватен. Один из мужиков дергает меня, пытаясь куда-то увести. Никак не могу позволить им оторвать меня от моей девочки. Отталкиваю от себя одного из охранников, и он резко вынимает ствол и направляет на меня. Вашу же мать! Не могу я без эмоций и приключений! Забыл, что не в России и здесь любое сопротивление — это агрессия и угроза для общества.
В нашу потасовку вмешивается Анита. Она что-то говорит, эмоционально размахивая руками, и охрана успокаивается, пряча стволы. А я забываю обо всем на свете. Никогда не слышал от нее столько красивой испанской речи. Только в один этот голос можно влюбиться.
— Пошли, — она сама берет меня за руку и быстро выводит из аэропорта. — Пошли быстрее, пока они не потребовали документы!
— С документами у меня все в порядке, а с сердцем нет… — зачем-то добавляю я, перехватываю ее ладонь, сплетая наши пальцы.
— Свидетельство о браке тоже найдешь? — усмехается моя девочка, а я плыву от ее смеха — как я давно не видел ее улыбку.
— Что?
— Ничего, я сказала, что ты мой муж, и мы просто немного поругались. Они думали, что ты опасен.
— Ммм, ну это нетрудно организовать? Выйдешь за меня замуж? — ухмыляюсь, а сам не могу оторвать глаз от животика.
Моя девочка хмурится и ведет меня к машине.
— Егор, это не смешно! — такая строгая. Но я же сломаю эту стену!
— Так и я не смеюсь, зайка. Я за вами приехал. И не отпущу тебя никогда! И вообще, отшлепать тебя нужно! Почему я узнал последним о существовании моего ребенка?!
Анита молчит, ей не до веселья, в глубоких глазах печаль. И я затыкаюсь, поднимаю наши руки и целую ее ладонь.
— Выслушаешь меня? — шепотом спрашиваю, чувствуя, как срывается голос.
Она кивает, мы подходим к представительской тачке высокого класса, возле которой стоит водитель. Я, конечно, не нищий, но моя квартира, доля в автосервисе и спортивная машина — ничего по сравнению с капиталом ее семьи. И большой вопрос, захочет ли моя девочка отказаться от этой роскоши и жить со мной в шалаше. Анита что-то говорит водителю, и он уходит в кафе напротив, а мы садимся в машину.
В салоне меня ждет очередное потрясение, на грани восторга и щемящей нежности. Между нами на сидении стоит белая люлька, а внутри куча детских вещей. В этот момент до меня окончательно доходит, что у меня будет ребенок. Это не что-то далекое и эфемерное, а настоящее. Он живой, он уже есть под сердцем моей любимой девочки! У нас будет ребенок! Мы связаны стальными цепями. Мы будем всегда, у нас есть продолжение. Прикасаюсь к крошечным детским пинеткам с божьими коровками, аккуратно вожу пальцами по нежной ткани, и глаза начинает щипать от подступающих слез. Последний раз я плакал в детстве. Зажмуриваю глаза, откидываю голову на спинку сиденья, пытаясь подавить эмоции. Я наизнанку вывернусь, но дам моей девочке и ребенку все самое лучшее!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У меня не было тогда другого выбора… — начинаю я, так и не открыв глаза, потому что не хочу, чтобы она увидела мою слабость и боль или, скорее всего, боюсь увидеть в ее глазах разочарование и недоверие.
