— Ну, раз он такой важный и помочь нам может пошли, — вздохнула внучка.
Собрались они и на гору Тога отправились. Вьется горная тропинка, все выше и выше убегает.
— Далеко ли еще? — спрашивает внучка.
— Вот рощу минуем, а там рукой подать, — отвечает ей дед.
Поднялись они, наконец, на гору.
— Ну, вот и пришли, — сказал старик.
Смотрит внучка, понять не может, куда это они пришли. Стоит на вершине скала, а под ней яма.
— Что это? — удивилась внучка. — Неужто эта скала и есть великий бог грозы Сомбуцу?
— Да, — ответил старик. — Это и есть бог Сомбуцу. Священная это скала.
Поклонился он скале в пояс, рядом сел, руки в молитве сложил.
— Бог Сомбуцу, пошли нам на поле дождь, — стал просить, старик.
— Помоги нам, добрый бог Сомбуцу, гибнет наша редька. Спаси нас от голода! — стала просить внучка.
Долго они сидели, да только голоса бога Сомбуцу так и не услышали.
На следующий день снова пришли дед с внучкой к скале, и опять ничего не сказал им бог Сомбуцу. А редька тем временем совсем пожухла, опустила листочки, вот-вот погибнет.
На восьмой день проснулись дед с внучкой, смотрят — опять небо ясное, ни одной тучки не видать.
— Видно, не так добр великий Бог грозы Сомбуцу, как люди говорят, — проворчал старик. — Не хочет он слышать наши молитвы.
Ну, делать нечего. Снова пошли дед с внучкой к священной скале. Снова просить стали:
— Сжалься над нами, Бог Сомбуцу, пошли нам хоть какой дождик! Напои наше поле! Спаси нашу редьку!
Молчит скала, ничего не отвечает им Бог грозы Сомбуцу. Рассердился тут старик не на шутку, да как закричит:
— Врут люди, что ты помочь можешь! Не бог ты, а мошенник!
Поднял он с земли камень, да как по скале им ударит! Покатился камень и на дно той самой ямы, что у подножия скалы была, упал.
Загудела тут скала, зашаталась, и раздался из ямы хриплый голос:
— Кто посмел камни в меня бросать? Кто мой сон нарушил? Вот я вам!
Испугались старик с внучкой.
— Ой, спасите! — закричали и подальше от скалы отбежали.
А потом старик и говорит:
— Прости меня, великий Бог грозы Сомбуцу, что камень в тебя бросил. Только нет больше сил молчание твое терпеть. Восемь дней приходим мы к тебе — дождя просим. А ты все молчишь.
Сказал так старик, смотрит — перестала скала качаться.
— Восемь дней, говоришь, ходите? — переспросил Бог грозы. — Ну, прости, прости! Да ты, видно, днем ко мне приходишь. А я очень люблю днем вздремнуть, да так крепко засыпаю, что ничего не слышу. Не сердись, прости меня!
— Ладно, — ответил старик, — не сержусь. Ну, теперь-то пошлешь нам на поле дождь?
— А почему же не послать-то? — засмеялся Бог грозы. — Жалко, что ли?
Вздохнул он глубоко, дрему прогнал, да как закричит:
— Эй вы, слуги верные, просыпайтесь! Дело для вас нашлось!
Забурчало что-то в глубокой яме, закряхтело, а потом вдруг из нее дым повалил. Потянулся дым к небу, глядь — сидят уже там громовики, видимо-невидимо. Каждый на своей тучке.
— Ух ты! — удивились дед с внучкой. — Вот, оказывается, как дожди мастерятся.
— Эй вы, не зевайте! — закричал громовикам Бог грозы Сомбуцу. — А лучше-ка дайте им на поле дождя, да помокрее!
Услышали громовики приказ и сразу же за дело принялись — стали они что есть мочи колотушками по тучам бить. Загремели тут раскаты грома, засверкала молния, покрыла небо темная туча и хлынул на землю ливень.
— Эх, хорошо! — кричат громовики постарше.
— Эй, поддай еще! — кричат те, что помоложе.
Обрадовались дед с внучкой дождю. Поблагодарили Бога грозы и домой заспешили. Прибежали на поле, видят — поднялась их редька, зазеленели листики, белые головки из земли торчат. Знатный урожай собрали в тот год дед с внучкой.
А в тех краях с той самой поры обычай появился: как придет засушливое лето, пойдут деревенские парни на гору Тога к Богу грозы Сомбуцу. Кинут камень в яму глубокую — Бог от сна и очнется. Старики сказывают, что после этого всегда дожди начинаются.
Обезьянка с обрезанным хвостом
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
![]()
ила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.
— Будь осторожней, — говорили ей большие обезьяны, — так недолго и упасть!
Но обезьянка никого не желала слушать. Она забиралась на самые высокие деревья и прыгала на самые тонкие ветки.
Как-то раз забралась она на высокое дерево. Вдруг ветка под ней обломилась, и обезьянка упала в колючий куст, а длинная острая колючка вонзилась ей в хвост.
— Ой, ой! Как больно! — заплакала обезьянка, и все увидели, что она к тому же трусиха.
Как раз в это время шел по лесу брадобрей и нес в котомке свои бритвы. Обрадовалась обезьянка:
— Помоги мне, пожалуйста, отрежь бритвой кончик хвоста вместе с этой противной колючкой.
Достал брадобрей бритву, только поднес ее к хвосту, а обезьянка как закричит:
— Ой! Это будет больно! — и отскочила в сторону.
Брадобрей и отхватил обезьянке почти весь хвост.
Увидела это обезьянка и заплакала:
— Посмотри, что ты наделал с моим хвостом! Верни мне хвост или отдай свою острую бритву!
Не мог брадобрей вернуть обезьянке хвост и отдал ей свою бритву.
Бежит обезьянка по лесу дальше, острой бритвой размахивает.
Вдруг видит, старушка хворост собирает. А хворостины толстые, длинные. Никак их старушке не разломить.
Захотелось обезьянке похвастаться острой бритвой, подошла она к старушке и говорит:
— Посмотри, какая у меня бритва. Мигом хворост ею расщепишь.
Обрадовалась старушка, ну хворост щепать, только ведь бритва для этого дела непригодна — быстро затупилась.
— Что ты наделала с моей острой бритвой! — рассердилась обезьянка. — Верни мне бритву или отдай свой хворост!
Не могла старушка вернуть обезьянке острую бритву и отдала ей свой хворост.
Взвалила обезьянка хворост на спину и поскакала дальше.
Вдруг видит, во дворе хозяйка рисовые лепешки печет. Захотелось обезьянке рисовых лепешек. Подошла она к хозяйке и стала смотреть. А у хозяйки хворост сырой, горит плохо.
— Возьми лучше мой хворост, он совсем сухой! — предложила обезьянка.
Обрадовалась хозяйка, взяла вязанку и бросила в огонь. Разгорелся огонь, стали лепешки подрумяниваться. А как догорел хворост и хозяйка вынула лепешки, закричала обезьянка:
— Что ты наделала с моим хворостом! Верни мне его или отдавай свои лепешки!
Не могла хозяйка вернуть обезьянке хворост и отдала ей свои лепешки.
Схватила их обезьянка и побежала дальше. Бежала, бежала, повстречала старика с большим медным гонгом. Захотелось обезьянке иметь такой гонг, она и говорит:
— Есть у меня, старик, вкусные рисовые лепешки. Дай мне за них твой гонг.
— Ладно, — согласился старик, — можно и поменяться.
Схватила обезьянка гонг, забралась на вершину дерева и давай бить в гонг.
— Я самая красивая на свете обезьяна! — кричит. — У меня самый замечательный на свете гонг! Бом! Бом! Был у меня хвост, отдала я его за бритву. Бритву выменяла на хворост, а хворост на лепешки, а за лепешки получила этот чудесный гонг! Бом! Бом! Бом!
Обезьянка так сильно ударила в гонг, что не удержалась и свалилась в колючий куст. Громко засмеялись обезьяны и с тех пор стали называть ее бесхвостой Бом-Бом.
Дурак Ётаро
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
![]()
одной деревне жила женщина с сыном. Сына звали Ётаро. Он был тихий и послушный мальчик: не шалил, не проказил, старался всем услужить, но только был очень недогадлив.
Однажды мать сказала ему:
— Ётаро, я пойду на речку белье полоскать, а ты посмотри за рыбой. Она на кухне, а там сидит кот.
Мать взяла корзину с бельем и пошла на речку. А Ётаро сейчас же побежал на кухню, посмотрел по сторонам и увидел на полке блюдо с рыбой.
ила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.
одной деревне жила женщина с сыном. Сына звали Ётаро. Он был тихий и послушный мальчик: не шалил, не проказил, старался всем услужить, но только был очень недогадлив.