Солнце опустилось ниже, удлиняя тени в комнате. Я взглянула на часы. Пять сорок пять. Мама, должно быть, готовит ужин.
Я захлопнула книгу, намереваясь пойти домой и посмотреть, нужна ли ей помощь. Кармел заворчала, поднимая голову, когда я вытащила из-под нее ноги. Вырвав лист линованной бумаги из блокнота, я черкнула короткую записку Оуэну:
«О. Надеюсь, ты хорошо провел день на работе. Понравилась прошлая ночь. Люблю тебя. Увидимся утром. Я встречу тебя у машины в 7:30.
Люблю, М. хо (твоя девушка)».
Я сложила бумагу и оставила подобно натянутой палатке на его подушке.
— Увидимся завтра, большой медведь. — Я почесала Кармел за ухом и поцеловала ее в макушку.
Дома папа устроился в гостиной и смотрел игру. Несколько пустых пивных бутылок и пятая часть Джека Дэниэлса засорили кофейный столик. Здорово. Он перешел к более крепким вещам.
Я тихо закрыла дверь, решив незаметно пробраться на кухню. Я почувствовала запах ужина. Запеченный мясной рулет, жареные грибы и лук заполнили застоявшийся воздух. Мой отец предпочитал смотреть телевизор с закрытыми окнами и задернутыми шторами.
Пять шагов, и мой каблук зацепился за край той проклятой скрипучей доски. Я съежилась.
— Молли, — сказал отец, не отрывая глаз от телевизора, — скажи своей матери поспешить с ужином.
Сам скажи ей, пьяный придурок.
— Да, конечно, — пробормотала я.
Он наклонился вперед, положив локоть на колено и постучал по кофейному столику.
— Скажи ей, чтобы принесла еду сюда. — Он бросил на меня взгляд через плечо. — Игра еще не закончилась. — Он допил бурбон в стакане и затем налил себе еще на три пальца.
— Да, хорошо.
Как бы не так.
Я не собиралась говорить маме. Я сама наполню ему тарелку. Она уже достаточно сделала по дому, пытаясь успокоить его.
Ворвавшись в кухню, я, вскрикнув, затормозила, почти врезаясь в маму. Присев на корточки, она собирала маленькие кусочки стекла. Пивоваренный хмель и ячмень врезались мне в нос.
— Что случилось? — спросила я, мои мысли сразу помчались к отцу.
Мама подняла взгляд.
— Привет, солнышко. Как проходит учеба? — Морщинки под ее глазами углубились, губы изогнулись в усталой улыбке.
— Все хорошо. Что здесь произошло?
Резкий запах пива заполнил комнату. Янтарная жидкость впиталась в ее штаны, там, где она работала на полу.
— Полка с пивом твоего отца была слишком заполнена. Целая упаковка из шести бутылок упала и разбилась, когда он открыл холодильник.
Конечно же, он не соизволил убрать за собой, подумала я. Это объясняло, почему он перешел на бурбон. Разбитые бутылки, должно быть, были его последним запасом пива.
— Я возьму метлу и помогу прибраться.
— Здесь слишком мокро, чтобы подметать. — Мама выбросила кусочки стекла с ладони в мусорное ведро.
— Тогда давай сначала промокнем пиво. Я принесу несколько тряпок.
— Стекла застрянут в полотенцах, — ответила мама, останавливая меня на моем пути в прачечную комнату. — Это испортит стиральную машинку.
Я смотрела, как она методично собирала стекло. Ее доводы не имели смысла. Метлу можно прополоскать и стекло вытряхнуть из полотенец перед стиркой.
Мой желудок сжался, когда я поняла, что, должно быть, отец приказал ей убрать таким образом. Это было утомительно и заняло бы больше времени. Надлежащее наказание за порчу его пива.
— Шейла, — крикнул отец с другой комнаты. — Где мой ужин?
Мама кинула большой кусок стекла в мусорку около себя. Стекло зазвенело внутри.
— Минутку, Брэд. Я почти закончила. — Она вытерла свой лоб тыльной стороной запястья.
Нет, это не так. Стекло блестело повсюду на кафельном полу, с каждого уголка кухни. Выглядело, как будто бутылки взорвались при столкновении с полом.
Ужин остывал на плите. Я аккуратно на носочках обошла беспорядок и достала тарелку со шкафа.
— Я принесу ему ужин.
— Нет. — Мама выпрямилась на коленях. Она вздохнула, на мгновенье прикрыв глаза. — Нет, Молли, пожалуйста. Не утруждайся. Я позабочусь об этом.
Потому что она должна была быть единственной, кто обслуживал его. Я крепче сжала тарелку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тогда позволь мне помочь тебе прибраться. — Я поставила тарелку на стол и опустилась на колени.
— Молли, пожалуйста, встань.
— Шейла, — рявкнул отец. Послышались шаги по древесине, и мое сердце ускорилось.
Я быстро зачерпнула стекло с пивом, не беспокоясь, что осколки впивались в мои ладони подобно занозам. Я отряхнула руку над мусорным ведром, желая, чтобы кухня была вычищена, и чтобы мама могла набрать ему тарелку, и отец бы заткнулся и ушел обратно смотреть игру.
— Шейла, я устал просить.
— Молли, встань, — молила мама.
— Нет, — сказала я твердо. Это должно прекратиться. Неуважение отца к маме и собственное пренебрежение матерью своей ценности озлобили меня.
— Черт возьми, Шейла, — отец зашел в кухню, — самое время… Молли, встань с пола.
Мама подняла свою голову, кидая мне «я-тебя-предупреждала» взгляд.
— Нет, — возразила я. — Маме нужна моя помощь. — Я зачерпнула больше смеси осколков стекла и пива.
— Поднимайся. Твоя мать неправильно уложила холодильник. Это ее беспорядок, чтобы убирать.
— Нет.
— Я. Сказал. Встань. — Он схватил меня за плечо, его пальцы впились в мои подмышки, и дернул меня вверх.
Мои колени оторвались от пола.
— Не трогай меня. — Я повернула руку, вырываясь с его хватки.
— Я буду трогать тебя, если захочу.
Он снова схватил меня, и я оттолкнула его.
— Оставь меня в покое.
Отец наткнулся спиной на холодильник. Его глаза расширились от шока, а затем его лицо окаменело, пьяный румянец стал фиолетовым. Он поднял свои кулаки.
— Будь ты проклята, девчонка. — Он ринулся на меня.
Я ахнула, отскакивая от него. Жар пронесся по моему позвоночнику. Слова вертелись у меня во рту: — Уходи! УБИРАЙСЯ!
Что он и сделал. Он повернулся на пятках, промаршировал по коридору и вышел через парадную дверь. Я пополза по полу кухни, выглянув в коридор и убедившись, что он ушел. Он оставил за собой широко распахнутую дверь.
— Давай поторопимся. — Я поползла назад к маме. — Он не будет раздражен нами, если на полу не будет беспорядка.
— Он вернется, — сказала мама как само собой разумеющееся.
— Я знаю, — встав, я схватила рулон бумажных полотенец с кухонного островка и оторвала несколько кусков, скомкав их в комок.
— Он будет чертовски зол, когда вернется, — заметила мама. Она продолжила собирать голыми пальцами осколки стекла среди пузырьков пива.
Я тоже это знала, но все равно, я чувствовала облегчение от того, что его не было в доме. Папа никогда до этого не прикасался ко мне в гневе, и это потрясло меня. Я запаниковала, когда он бросился на меня, и принуждение выстрелило.
Мы с мамой работали молча. Я быстро проложила себе путь с помощью рулона бумажных полотенец и промокала пиво, которое затекло под холодильник, когда вернулся отец.
Тяжелые шаги послышались в коридоре. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, тяжело стуча. Поднимаясь на колени, я быстро собрала полотенца и повернулась, чтобы выкинуть их в мусорку.
Рука схватила меня за хвост и дернула. Моя голова откинулась назад, и я шлепнулась на спину.
— Ауч, — ахнула я. Кожу головы жгло, и копчик болел.
— Я говорил тебе встать. — Отец поставил меня на ноги, потянув за хвост.
— Папа! — закричала я от боли. — Что за черт? — Мои руки взлетели к голове, хватаясь за резинку для волос. Я держала ее, нейтрализуя жгучее натяжение, в то время как отец вытаскивал меня из кухни.
— Брэд, отпусти ее, — умоляла мама, следуя за нами.
— Она мешает твоей работе. И она использовала свои мысленные трюки. Ей нужно преподать урок. — Он рывком распахнул дверцу шкафа и движением его запястья я была зашвырнута внутрь, падая лицом на пальто. Я пыталась повернуться, тяжело дыша.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Больше никогда, никогда не используй свои трюки на мне. — Отец погрозил мне пальцем.
