– Я так решила.
– Но Оливия, это… это… – Он не мог подобрать слов. – Это так… жестоко…
– Вовсе нет! – отрубила Оливия. – Нам больше не нужно встречаться, мистер… Шон…
– Что?! – Она не узнала его голоса – Майкл разговаривал сдавленным шепотом. – Ты…
– Пожалуйста, не звони мне больше! – Она бросила трубку. Откинулась в кресле. Посидела, встала.
Оливия не находила себе места. Тяжкая, жалящая паутина опутывала ее сердце. Нет, не паутина – Тина. Вот, что было ее болью: ти-на-пау-ти-на-ти-на-пау-ти-на… Пожалуй, она разговаривала с ним излишне резко. Он и сам запутался в этих сетях и не смог сказать ей об этом сразу. Слабые, слишком слабые мужчины! И в чем ей его винить? А может, позвонить и извиниться? Пусть знает – она выше обид! Но это будет выглядеть совсем глупо. Нет, надо перезвонить!
Она схватила трубку, пальцы быстро застучали по кнопкам. Она не успела набрать номер, как дверь отворилась и в кабинет вошел Файзингер.
– О, приветствую вас, мисс Алонсо… Рад вас видеть!
Он смотрел на нее, но не тем особым, проницательным взглядом, а как-то расфокусированно, туманно.
– Прекрасно выглядите! – Он отвесил ей неуклюжий комплимент. – Отпуск пошел вам на пользу!
Оливии ничего не оставалось, как сухо поблагодарить босса.
– Кстати, у нас тут в ваше отсутствие случились некоторые изменения.
– Да? Я уже слышала об этом вчера… – Оливия посмотрела на взволнованного Файзингера. – И какие же?
Босс подошел к креслу, сел, положил руки на стол. Он вел себя совсем не так, как обычно.
– Оказалось, наша секретарша работала на конкурентов!
– Как?! – Оливия непонимающе уставилась на Файзингера. – Наша Ида работала на конкурентов?!
Он устало покачал головой.
– В это трудно поверить, но это так! – Он вздохнул. – А когда я ее заподозрил, эта чертовка и вовсе выложила все наши планы в Интернете… Открытым текстом – планы, заявки и даже электронные адреса. Теперь все это надо срочно менять, иначе любой маньяк сможет войти на наш сайт и писать там всякие гадости… Боюсь, как бы нам не пришлось пойти на кардинальные перемены…
– Но зачем ей это было нужно? – Оливия ничего не понимала.
Файзингер жалобно вздохнул.
– Она посчитала, что я ее обманул… Дескать, пообещал жениться, а сам в кусты… Но видит бог, – он стукнул себя кулаком в грудь, – я ничего такого ей не обещал! И вообще, мы встречались с ней всего лишь раз пять – однажды сходили в ресторан, а еще несколько раз катались на детском паровозике в парке… – Файзингер закатил глаза под потолок. – А теперь такие убытки… такие убытки… – Файзингер смотрел на Оливию, печально улыбаясь.
Ей захотелось его поддержать.
– Держитесь, мистер Файзингер, все образуется!
– Да, хорошо бы! – Он покачал головой. – А как дела с нашим мистером Грантом?
Она не успела ответить, потому что дверь кабинета открылась и в него ввалился Майкл Грант.
– О, вот и Майкл собственной персоной! – Файзингер вскочил и бодро пожал ему руку. – Как продвигаются наши дела?
– Хорошо продвигаются, – мрачно ответил Майкл, без спроса подвигая к себе стул и усаживаясь на него верхом.
– А я вас, по-моему, сюда не приглашала! – заметила Оливия.
Файзингер испуганно посмотрел на Майкла, перевел взгляд на Оливию и предпочел ретироваться.
– Извините, вынужден вас оставить, дела… – прошелестел он и вышел из кабинета.
– Значит, ты все знаешь? – Майкл тяжело уставился на Оливию.
– Что именно?
Майкл сделал рукой неопределенный жест.
– Ну, про меня и Тину?
– Наверное, можно сказать и так! – сказала Оливия, садясь напротив Майкла.
Ей было тяжело на него смотреть, выяснять все сначала очень не хотелось. Все повторялось по спирали – вначале с Генри, а теперь с Майклом.
– Да, когда-то меня звали Шоном, а Тину – Мэгги! – взволнованно сказал Майкл. – И у нас была другая фамилия. Насколько я понимаю, ты уже ее знаешь – Стоун! Но так уж случилось, что вот уже больше тридцати лет мы живем под другой фамилией!
– Но почему, Майкл? Господи, почему? – прошептала Оливия, еще не веря тому, что сейчас услышала.
– А разве ты этого не знаешь? – удивился Майкл. – Тогда слушай… – Он наклонил голову, словно собираясь с силами. – Наш отец Ричард Стоун был запойным алкоголиком… Да. Я не хочу сейчас говорить, почему так случилось… Когда-нибудь я расскажу тебе и об этом… Когда у отца начинался запой, мама отвозила нас с Тиной, то есть с Мэгги, – поправился он, – в приют за тридцать километров от Олдейла. – Она не хотела, чтобы мы видели это безобразие, детская психика может этого не выдержать… – Майкл смотрел в пол, его голос звучал глухо, отчужденно. – В тот вечер мама отвезла нас в приют, а сама вернулась обратно. Мы не знаем, что случилось в ту ночь… Возможно, отец неосторожно прикурил и бросил спичку, а может, пытался по пьяни разжечь камин… Эту тайну наши родители унесли с собой в могилу… – Майкл обхватил голову руками. – Пожар случился среди ночи, он был такой сильный, что никто не успел спастись. Пожарные приехали только под утро, когда от дома уже ничего не осталось… Не было даже тел… Все сгорели, все…
– Прости, Майкл! – сказала Оливия шепотом. – Я этого не знала…
Но Майкл был настроен решительно, он жаждал рассказать все и сразу.
– Поэтому сразу было объявлено, что погибли все, в том числе и мы с Мэгги. Директор приюта Оливер Грант, наш приемный отец, хотел было сообщить о том, что мы живы, но о нашей гибели было объявлено слишком поспешно. Дом был куплен отцом в кредит, никаких средств у него не оставалось, так что мы не получали ничего – ни денег, ни страховки. Меня и Мэгги затаскали бы по комиссиям, и еще неизвестно, чем бы все это закончилось. – Он снова вздохнул. – А так как у отца и мамы… у четы Грантов… своих детей не было, они решили нас усыновить…
– Но как это было возможно? Ведь у родителей были родственники, бабушки с дедушками?
Майкл махнул рукой.
– Не было у них никого. Дедушка с бабушкой по материнской линии уже умерли, а отец и вовсе вырос в приюте. Может, поэтому у него судьба сложилась именно так. У Ричарда Гранта были кое-какие связи. Вначале нас оформили как подкидышей, а после чета Грантов стала нашей семьей…
– И вы все время жили с этой тайной?
– Да какая там тайна? – Майкл развел руками. – Когда случился пожар, мне был только год отроду, а Тине три… Она тоже почти ничего не помнит. Только когда мне исполнилось пятнадцать, отец и мать обо всем рассказали…
– А ведь могли и не рассказывать? – заметила Оливия.
– Могли! – согласился Майкл. – Но отец слишком любил нас, чтобы оставлять в неведении… Он был очень честным человеком, и в том, что я стал адвокатом, в основном его заслуга. Он учил меня, что мир может катиться к чертям собачьим, но закон должен торжествовать всегда и везде. – Он поднял голову. – И то, что я пришел к тебе с декларацией о доходах, тоже заслуга отца. Он завещал, чтобы я был честен не только с клиентами, но и в первую очередь с близкими. Поэтому, когда я понял, что у нас с тобой все серьезно, я хотел, чтобы между нами не было никаких тайн. Абсолютно никаких…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
