— Вашего разрешения, чтобы на уроках я мог время от времени пользоваться вульгарными, заземленными образами. Можете мне поверить, я буду избегать похабного и непристойного. Я не знаю Чарльза. Возможно, он почувствует ко мне враждебность и сообщит вам или отцу Уолшу, что у меня низменный склад ума. Вы, вероятно, знаете, что больные люди порою тоже держатся за свою болезнь.

Она встала.

— Мистер Норт, это был очень тяжелый для меня разговор. Мне надо все обдумать. Я свяжусь с вами… Всего хорошего.

Она неуверенно протянула руку. Я поклонился.

— Если вы примете мое условие, я готов заниматься с Чарльзом по понедельникам, средам и пятницам с половины девятого до половины десятого в голубой комнате, которая у нас за спиной.

Она растерянно поискала взглядом детей, но Элоиза с Чарльзом наблюдали за нами и подошли сами. Элоиза сказала:

— Мистер Норт не хочет, чтобы я тоже ходила на занятия; но я его прощаю. — Потом она повернулась, обхватила брата за талию и добавила: — Я так рада, что Чарльз будет заниматься.

Чарльз, держась очень прямо, сказал мне поверх блестящей головки сестры:

— Au revoir, monsieur le professeur! [23] Миссис Фенвик, в смятении глядя на детей, спросила:

— Вы готовы ехать, мои милые? — И увела их.

Через два дня, когда кончились мои последние занятия по теннису, ко мне подошла Элоиза и передала записку от матери. Я сунул ее в карман.

— Вы не будете читать?

— Подожду. А сейчас мы лучше пойдем в кондитерскую Лафоржа есть пломбир… Как вы думаете, в записке — отказ или приглашение на работу?

У Элоизы было три смеха. На этот раз я услышал протяжное и тихое голубиное воркование.

— Не скажу, — ответила она, уже сказав мне все. Сегодня она решила быть двадцатилетней, но взяла меня за руку на виду у всей Бельвью авеню — изумляя лошадей, шокируя престарелых дам в электрических фаэтонах и решительно открывая летний сезон. — Неужели ото наша последняя тренировка, мистер Норт? Я вас никогда не увижу?

Мы сели не на высокие табуреты перед стойкой с газированной водой, как однажды до этого, а за столик в самом дальнем углу.

— Надеюсь, мы с вами будем есть здесь пломбир каждую пятницу, утром, в это время — сразу после урока с Чарльзом.

От тренировки аппетит у нас разыгрался, и пломбир был очень кстати.

— А вы довольно хорошо знаете, что происходит вокруг вас, правда, Элоиза?

— Ну, девушке ведь никто ничего не говорит, и ей приходится быть чуточку ведьмой. Приходится угадывать чужие мысли, да? Когда я была маленькой, я подслушивала у дверей, но потом перестала… Вот вы, взрослые, вдруг заметили, что с Чарльзом неладно. Поняли, что он совсем запутался… в какой-то паутине; всего боится. Вы, наверно, что-то сказали маме, потому что она тоже испугалась. Вы просили ее пригласить к обеду отца Уолша? — Я хранил молчание. — Вчера вечером он пришел к обеду, а после обеда нас с Чарльзом отправили наверх, а сами ушли в библиотеку и устроили военный совет. И наверху, за километр от них, мы слышали, как смеется отец Уолш. У мамы голос был такой, как будто она плакала, а отец Уолш все время хохотал навзрыд… Пожалуйста, прочтите письмо, мистер Норт, — не мне, конечно, а про себя.

Я прочел: «Уважаемый мистер Норт, преподобный отец просил передать Вам, что в молодости он тоже работал воспитателем в лагере для мальчиков. Он сказал мне, чтобы я попросила Вас приступить к занятиям — чтобы вы делали Ваше дело, а он помолится. Меня утешают мысли о даме из Зальцбурга, для которой все кончилось так хорошо. Искренне Ваша Миллисент Фенвик».

Я не считаю, что от молодых нужно все скрывать.

— Элоиза, прочтите письмо, но пока не просите объяснений.

Она прочла.

— Спасибо, — сказала она и немного задумалась. — А Бетховен родился не в Зальцбурге? Мы ездили туда, когда мне было лет десять, и смотрели его дом.

— Элоиза, трудно быть ведьмой? Я хочу сказать: это сильно усложняет жизнь?

— Нет! Не дает рассиживаться. Все время надо тянуться… Не дает заплесневеть.

— О, вас и это беспокоит?

— А разве это не беспокоит всех?

— Меня — нет, когда вы рядом… Элоиза, я всегда спрашиваю моих молодых друзей, что они в последнее время читали. Вы, например?

— Я-то? Британскую энциклопедию — я набрела на нее, когда хотела почитать про Элоизу и Абеляра. Потом я прочла про Джордж Элиот, про Джейн Остин и про Флоренс Найтингейл.

— Как-нибудь откройте на «Б» и прочтите про епископа Беркли, который жил в Ньюпорте, а потом сходите посмотреть его дом. Откройте на «М» и прочтите про Моцарта, который родился в Зальцбурге.

Она хлопнула себя по рту.

— Ух, как вам, должно быть, скучно разговаривать с такими темными девушками!

Я расхохотался.

— Позвольте мне судить об этом, Элоиза. Пожалуйста, рассказывайте дальше про энциклопедию.

— А для другого я читала про буддизм, ледники и всякие такие вещи.

— Простите, что задаю столько вопросов, но почему вы читаете про буддизм в ледники?

Она слегка покраснела и смущенно взглянула на меня.

— Чтобы было, о чем говорить за столом. Когда папа с мамой устраивают званые обеды и завтраки, мы с Чарльзом едим наверху. Когда приглашают родственников или старых друзей, нас тоже зовут; но Чарльз никогда не садится за стол с посторонними — кроме, конечно, отца Уолша. Когда мы остаемся вчетвером, он ест с нами, но почти не разговаривает… Мистер Норт, я вам открою секрет: Чарльз думает, что он сирота; он думает, что папа с мамой его усыновили. По-моему, он сам не очень в это верит, но так говорит. — Она понизила голос. — Он думает, что он принц из другой страны

— вроде Польши, или Венгрии, или даже Франции.

— И об этом знаете только вы?

Она кивнула.

— Так что сами понимаете, как трудно папе с мамой вести разговор — да еще при слугах! — с человеком, который держится так, будто они ему совсем чужие.

— Он думает, что и вы королевского происхождения?

Она ответила резко:

— Я ему не позволяю.

— Поэтому за столом вы заполняете паузы буддизмом, ледниками и рассказами о Флоренс Найтингейл?

— Да… и тем, что вы мне рассказывали. Как вы учились в Китае. Этого хватило на целый завтрак — правда, я немножко приукрасила. Вы всегда говорите правду, мистер Норт?

— Вам — да. Скучно говорить правду людям, которым хочется совсем другого.

— Я рассказала, как девушки в Неаполе думали, что у вас дурной глаз. Постаралась рассказать посмешнее, и Марио даже выбежал из комнаты — так он смеялся.

— А теперь я вам вот что скажу. Милая Элоиза, если вы увидите, что Чарльз понемножку выпутывается из паутины, можете сказать себе, что это — только благодаря вам. — Она посмотрела на меня с удивлением. — Потому что если вы кого-то любите, вы передаете ему свою любовь к жизни; вы поддерживаете веру; вы отпугиваете демонов.

— Мистер Норт — у вас на глазах слезы!

— Счастливые слезы.

В следующий понедельник, в половине девятого, я встретился с Чарльзом. За истекшие дни им вновь овладело высокомерное недоверие; все же он соизволил сесть ко мне лицом. Он был похож на лису, которая следит из чащи за охотником.

В моем Дневнике нет конспекта наших уроков, но я нашел приколотую к странице неразборчивую схему нашего продвижения — тему по синтаксису на каждый урок и «взрывчатые слова», имевшиеся у меня в запасе: вспомогательные глаголы, сослагательное наклонение, четыре прошедших времени и так далее; derriere, coucher, cabinet [24] и так далее. Я не обнаружил плана кампании против снобизма, но помню, что почти все время имел ее в виду. Урок обычно начинался легкой встряской, затем шли сорок минут чисто грамматической долбежки и под конец

— разговорная практика. Все уроки велись по-французски; здесь — по большей части — я буду излагать их в переводе. (Но прослежу, чтобы время от времени читатель получал удовольствие за свои деньги.) На первых порах во время двадцатиминутной разговорной практики я весьма осмотрительно тревожил его скромность, но в грамматической части действовал все настойчивее — и с отменным успехом.

— Чарльз, как называются эти странные будочки на улицах — эти удобства, которые сооружают только для мужчин?

Он не без труда вспомнил слово «pissoirs».

— Да, у них еще есть более изысканное и любопытное название — vespasiennes, — по имени римского императора, которому мы обязаны этим удачным изобретением. Теперь, когда вы стали старше и будете больше вращаться среди взрослых, вас изумит, как мало стесняются даже самые утонченные дамы и господа, упоминая о подобных предметах. Так что приготовьтесь к этому, хорошо?

— Да, сэр…

— Чарльз, надеюсь, что, когда вам будет лет двадцать с чем-нибудь, вы станете парижским студентом, как я в свое время. Все мы были бедные, но жили очень весело. Непременно поселитесь на Левом берегу и сделайте вид, что вы бедны. Не пейте слишком много перно; единственный раз, когда я напился, как свинья, я напился перно — не увлекайтесь им, ладно? Как нам было весело! Я расскажу вам историю — немножко risque [25], но вы ведь не будете возражать, раз в ней нет ничего пошлого, правда?.. Чтобы сэкономить деньги, мы гладили брюки, укладывая их под матрац; складки получались как ножи, представляете? Так вот, мой сосед по комнате учился музыке, и как-то раз его профессор пригласил нас к чаю — там были его жена и дочь, прелестные люди. Мадам Бержерон сказала что-то похвальное об элегантности моего приятеля — и в особенности об этой замечательной складке. «Благодарю вас, мадам, — ответил он, — у нас с мсье Нортом есть свой секрет. Мы каждую ночь кладем брюки под наши maitresses» [26]. Мадам Бержерон от души рассмеялась, замахала руками, а потом вежливо, с улыбкой, поправила его.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 76

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Теофил Норт - Торнтон Уайлдер бесплатно.

Похожие на Теофил Норт - Торнтон Уайлдер книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Рассказы - Валерий Буланников - Современная проза
Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау - Джуно Диас - Современная проза
Лишь частично здесь - Люциус Шепард - Современная проза
Считанные дни, или Диалоги обреченных - Хуан Мадрид - Современная проза
Лестница - Юрий Турчик - Современная проза
Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон - Современная проза
Учителю — с любовью - Эдвард Брейтуэйт - Современная проза
В стране долгой весны - Евгений Рожков - Современная проза
ЧЕТЫРЕ ЖИЗНИ ИВЫ - ШАНЬ СА - Современная проза

Оставить комментарий