— Что?
— Проверку возможностей. Магия здесь работает странно, чтобы не сказать больше. Сложные плетения сбоят, но концентрация, нужная для мысленного контроля… ладно, не важно.
Новенькая расплела хитро сцепленные ноги, встала и самым обычнейшим образом шагнула к кровати, где были разложены её вещи. Начала одеваться, по-прежнему не глядя в сторону двери.
Зато Прядка глядела на неё во все глаза. Никогда раньше она не видела таких женщин. Амазонку нельзя было назвать тощей. Худоба проистекает от недоедания и болезней, тогда как новенькая со всей очевидностью — пугающей очевидностью — была совершенно здорова.
Если бы кто-то спросил, на какое живое существо она похожа, Прядка сказала бы, что на помесь змеи и стрекозы.
"А ведь говорили, будто Амазонка — человек. Врали, поди.
Тут не без перевёртыша… а может, и лесовина".
— Не стой на пороге, заходи. И дверь прикрой. Ты, кстати, кто будешь?
— Меня зовут Прядка. Я жена мастера Бочки.
— Кто такой мастер Бочка? — вопрос без особого любопытства.
— Кузнец Обители. Старший кузнец.
— Ага.
Распотрошив аккуратный тючок с запасной одеждой, Амазонка быстро натянула необычно скроенное, совершенно бесстыдного покроя бельё из странной материи (да полно, материи ли? где швы, где нити основы и утка? а тянется-то как легко…). Закончив с бельём, что вовсе не заняло много времени, она одним истинно змеиным движением буквально втекла в…
— Что это за платье?
— Это не платье. Это мантия… традиционное одеяние мага.
— А почему эта ман-ти-я — чёрная?
— Удобный, немаркий цвет. Он мне идёт. — Амазонка повернулась лицом к Прядке, и та торопливо кивнула: да, идёт, и ещё как! — Кроме всего прочего, этот цвет соответствует моей основной магической специальности.
— А…
— Я некромант. Гм. В диалекте нет подходящего слова… мертводел? труповод? Нет уж, увольте. В общем, я маг тьмы. Ясно?
— Я… ясно.
Амазонка улыбнулась. Нет. Скорее, ухмыльнулась. Ехидно, но без намерения обидеть.
— Ты только не трясись без причины. Я — некромант тихий, законопослушный. И вовсе не смотрю на своих собеседников, прикидывая, как ловчее было бы вести разрез скальпелем во время ритуальной пытки. К слову сказать, по утрам я бываю точно так же голодна, как любая живая тварь с тёплой кровью. Ты ведь меня на завтрак позвать хотела?
— Ну…
— Так пошли, покуда не совсем остыло.
Странная она, решила Прядка. Никак не поймёшь, всерьёз говорит или шутит, угрожает или посмеивается. Умна не по-женски. Ну так на то она и ведьма, самая настоящая. Как она дверь открыла, а? Вот, правда, некрасива. Но и не серенькая мышка — о, нет! Одни только глаза… брр! В кошмар заявится, так все страхи ночные от одних её буркал чернущих вмиг расточатся.
В общем, впечатление производит то ещё. Мужики от неё скорее шарахаются, чем наоборот. Мягкости в ней ни на полгроша, вот что. А ведь не сказать, что мужиковата…
"Нет, тут точно не без перевёртыша. Круг Змеи… быть может, и из Прайдов кто-то".
Амазонка глянула искоса, словно мысли непочтительные прочла до буковки, и усмехнулась. Опять-таки: не то с угрозой, не то поощрительно… Прядка смутилась, но усмирить непокорные мысли оказалось посложнее, чем просто скроить покаянную мину. И тогда Амазонка пришла ей на помощь. В некотором роде.
— Жена кузнеца, говоришь?
— Да.
— И давно ты тут живёшь?
— Шестая весна впереди.
— Отлично. А знаешь ли ты наставника по прозвищу Шорох? Седой, жилистый такой…
— Знаю, — кивнула Прядка. — Он занимается с послушниками, обучает бою без оружия и ножевой драке. Говорят, что Шорох — бывший вор, мусорная крыса. И ещё говорят, что он две кампании прошёл, до старшего сержанта выслужился, а потом бежал…
— Дезертировал?
— Вот-вот, именно это слово. Но кем бы он там раньше ни был, а в Обители он пришёлся к месту. Жизнь его пожевала крепко, но наставнику надо быть суровым.
За разговором женщины нечувствительно добрались до общей кухни. Прядка оживилась, захлопотала, щедро накладывая себе и Амазонке немалые порции из закопчённого казана.
— Это Бочка так думает? Муж твой?
— Ну… да.
— Я бы с ним, пожалуй, не согласилась. Наставник должен быть в первую очередь справедлив. Затем гибок — чтобы не стричь всех одними ножницами, а смотреть, кому, как и что можно дать без отторжения. А ещё наставник должен быть открыт новому.
— Это как?
— Учить себя втрое упорней, чем других. Что может сказать ничего не знающему новичку тот, кто думает, будто уже всё знает? А вот когда наставник тоже считает себя учеником, только постарше и поопытнее, он говорит на языке, понятном наставляемому.
— У тебя были ученики?
Амазонка на мгновение задумалась. Причём всерьёз. Даже не донесла ложку до рта.
— А знаешь, были! — сказала она с удивлением. — Видимо, этой страстью я от Анжи заразилась… через Эмо и Джинни…
— Кто такая Анжи?
— В Группе её зовут Наставницей, и этим всё сказано. Ладно, оставим тему учительства. С Шорохом разобрались; а знаешь ли ты беловолосого чернобрового типа по прозвищу Волк?
Прядка заморгала.
— Волк? Который бледен и всегда окружён живыми тенями?
— В точку. Так кто он такой? Большая шишка, да?
— Можно и так сказать, — жена кузнеца нервно хихикнула. — Вообще-то по прозвищу почти никто его не называет, всё больше по должности…
— Не томи.
— Волк, он не человек. Да и не был никогда человеком. Он — последний из Основателей, который ещё не стал Поющим.
— Оп! Интересная картина… и большая честь, когда столь крупная величина… хм. А кто же тогда Волк, если не человек?
— По расе он из турэу, Скользящих-во-Тьме. Свою нужду во влаге жизни он превозмог тысячи вёсен назад, но выйти под лучи солнца без защиты всё равно не может.
— Погоди! Так Основатель Обители — вампир? Ночной хищник-кровопийца?
— Да. Только пути насилия он давно оставил!
— Угу. Впрочем, не мне кидать в него камнями, я и сама…
— Ты сама — кто? — спросила Прядка, не дождавшись продолжения.
— Неважно, — отмахнулась Амазонка. — В крови я не нуждаюсь, и закроем тему. Впрочем, по твоим словам, Волк от крови отвык?
— Да. Говорят, что он очень сильно изменил собственную сущность и даже душу.
— Так. А турэу, они живые?
— Конечно. Разве ты не знаешь?
— Я родилась очень далеко отсюда. Рассказывай.
— Ну, я сама знаю немного. Про турэу одни говорят, что они враждебны всему живому, но другие возражают, что зло не присуще Скользящим-во-Тьме изначально, что оно явилось неизбежным следствием проклятия Крови. Именно это божественное проклятие, без ослабления передающееся от поколения к поколению уже многие тысячи лет, заставляет большинство сородичей Волка убивать и пить кровь, чтобы продолжать жить. Также проклятие делает для них болезненным прикосновение металлов и убийственным — яркий свет. Кто-то из наставников, кажется, Шалый, говорил, что когда-то, адски давно, турэу создавались из людей. Они действительно на нас похожи, но полукровок-турэу не бывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
