Я уже немного остыл, поэтому спокойно ответил:
— Вот в том-то и дело, что пацан. Но не ребенок, у него винтовка в руках. И он должен понимать, кому и что говорить. Мы не на посиделках находимся, между прочим! Хотя, конечно, Нужно было все спокойней объяснить.
— Все, верно, напугал только пацана.
— Ничего, злее будет. В бою пригодится.
Так, разговаривая, мы собрали свое барахлишко и вышли из землянки. Пацан ожидал нас на том же самом месте, ковыряя землю носком сапога. Когда мы подошли, он только буркнул, не глядя на нас:
— Пойдемте.
И молча пошел вперед, не оглядываясь. Я быстро догнал его, взял за плечо и остановил:
— Зовут-то тебя как, боец?
— Петькой.
На его губах мелькнула чуть заметная, виноватая улыбка.
— Ты уж извини меня, Петя! Какой-то нехороший разговор у нас получился, нельзя так делать. Ну что, по рукам?
Я протянул ему свою ладонь, а он, немного помявшись, крепко пожал ее:
— Вы меня простите, товарищи командиры. У меня сегодня первый бой был, и погибли два моих друга. Я места себе не нахожу. Как будто во сне.
И он неожиданно захлюпал носом. Я обнял его и легонько похлопал по спине:
— Ничего, ничего, Петька. Идет война, продлится она, судя по всему, очень долго. Еще не раз нам придется хоронить своих друзей. А может, и они нас похоронят. Вот так-то! Держись!
Петька немного успокоился и привел нас к землянке:
— Вот здесь, располагайтесь на свободных местах.
Землянка оказалась довольно большой, человек на десять-двенадцать. Свободные места мы заметили сразу, на них уже лежал свежий еловый лапник. Идти и болтаться без дела не хотелось, поэтому мы остались в землянке и начали неторопливый разговор:
— Где-то комбриг запропал. Что ты думаешь, Вить?
— Да куда он денется! Вот соберутся все в кучу, тогда и нас позовут. Это мы с тобой беззаботные пассажиры, а у людей делов по горло.
— Согласен, но хотелось бы все быстрее разузнать.
— Успеешь! Меня вот другое беспокоит, и беспокоит очень сильно.
— А что такое? По-моему, все хорошо! Очень удачно у них лагерь расположен.
— Удачно-то удачно. Но немцы его уже засекли и теперь не отстанут, пока не уничтожат со всем гарнизоном. Ведь, по сути, это огромная ловушка. И партизаны сами себя в нее загнали, как в мышеловку. Немцам достаточно сбить заслон на большой земле, запереть выход и хана, полная блокада.
Капитан задумался и согласился:
— А ведь все правильно, лейтенант! Немцы тоже не пальцем деланные, накроют бомбардировщиками, и поминай, как звали. За один раз можно весь отряд уничтожить вчистую.
— В том-то все и дело, Ваня! Уже завтра с утра немцы все это могут начать проворачивать. Поэтому надо доложить командованию отряда о наших соображениях. Тут все предельно ясно, и они должны это понимать.
— Оно все так. Но ты же сам рассказывал, что в прошлый раз Медведь тебя не послушал. И что из всего этого получилось.
— Да, но тогда у меня было лишь предчувствие беды, а здесь все, как на ладони. Кончай ночевать, пошли к начальству!
В это время в землянку забежал Петька и доложил, что все уже собрались и ждут нас с нетерпением. Когда мы зашли в командирскую землянку, то я снова почувствовал знакомое ощущение. Разговоры, ужин с выпивкой и прочее, но меня беспокоило лишь одно. Примут ли мои рассуждения всерьез, или отмахнутся, как Медведь. Мы доложились по всей форме, и нас пригласили за стол. Там уже стояли наполовину наполненные кружки и нехитрая закуска. Помимо командования отряда и комбрига там находились два танкиста, лейтенант и сержант.
Мы чокнулись, выпили и хотели уже высказывать свои опасения, но тут все в свои руки взял комбриг:
— Давай, Борисенко! Рассказывай, как у тебя все получилось?
Ванька начал говорить, а танкисты лишь согласно кивали головами. Когда он закончил свой рассказ, то комбриг перевел взгляд на меня:
— Твоя очередь, пограничник.
Мой рассказ длился довольно долго и частенько прерывался тостами. Ванька уже ерзал от нетерпения. Наконец, слово взял комбриг:
— Мои «тридцатьчетверки» сбили фланг немцев и вышли им в тыл. Они этого никак не ожидали, вот тут-то мы их и покрошили, очень даже прилично. И видели, как геройски дрались с немцами легкие танки. Но немцы быстро очухались, все же они опытные вояки, и у нас начался встречный бой. Наши танки быстрей и маневренней, поэтому сначала удача была на нашей стороне. К тому же, у немцев моторы бензиновые, так что горели они очень хорошо, как костры пионерские. А потом им удалось подбить комиссарский танк, что случилось с экипажем, не знаю. Чуть позже налетела авиация. Но к этому времени мы начали уводить бой в сторону лесного массива. Немцы тоже стали отходить на исходные, чтобы не попасть под свои же бомбы. Но два их танка увязались за нами.
Тут он усмехнулся:
— Пришлось их сжечь. Нам почти удалось вклиниться в лес, но другой нашей «тридцатьчетверке» все же досталось от шальной бомбы. Потому что летчики нас не видели, бомбили, как попало, вот наших и зацепило. Но уйти в лес мы успели. Из двух экипажей в живых у нас осталось пять человек. Особенно пострадал второй танк, у него был разбит пулемет и заклинило башню. Так что, решили уходить на одном танке, собрали вместе все боеприпасы и солярку. Снарядов оказалось в наличии только шесть штук, да и горючего не вволю. Мы подумали, что можно разжиться им у подбитых танков, поэтому ночью два человека отправились на поле боя. Мы их прождали почти до утра, но они так и не вернулись.
Комбриг замолчал и поднял свою кружку:
— Давайте помянем, как полагается!
После чего продолжил:
— Вот и пришлось нам двигаться, как есть. Хорошо, что нам попалась какая-то старая заросшая просека, да и двигались мы малым газом, поэтому нас почти и неслышно было. Сержант вел танк, а мы с лейтенантом по очереди шли впереди, чтобы более или менее видеть дорогу. А потом, так же, как и вы, попали к партизанам в плен. Солярки уже почти не осталось, поэтому мы кое-как загнали его сюда и врыли в землю. А теперь все — снарядов нет, солярки нет, пулемет сняли. Осталось только кинуть гранату вовнутрь и все, бригада моя уничтожена полностью.
Теперь он замолчал уже надолго, уставившись в пол, а потом хрипло сказал:
— Бригада погибла, но честь свою не посрамила. Лейтенант!
Танкист поднялся, расстегнул верхнюю часть комбинезона. Вокруг туловища у него было обмотано знамя бригады. Мы с капитаном медленно встали и одновременно отдали честь боевому знамени. В землянке повисло тяжелое молчание…
Спустя некоторое время я все же обратился к командиру отряда:
— Владимир Петрович, разговор имеется.
Но он выглядел каким-то рассеянным, поэтому особой заинтересованности не проявил:
— Послушай, лейтенант! Давай завтра обо всем и поговорим…
Я жестко перебил его:
— До завтра мы можем и не дожить.
Тут уже все стали прислушиваться к нашему разговору, а командир сразу же протрезвел:
— А ну-ка, давай докладывай! В чем дело?
Я им все рассказал, отцы-командиры надолго задумались, затем комбриг уверенно сказал:
— Вот именно так оно и может случиться, надо принимать какое-то правильное решение. Тянуть с этим нельзя.
Он вопросительно посмотрел на меня:
— Похоже, пограничник, у тебя есть какие-то мысли на этот счет. Выкладывай!
— Конечно, товарищ комбриг. Может это не совсем правильно, но я думаю примерно так. А уж потом вам решать.
— Давай, докладывай! Не тяни кота за хвост, лейтенант!
— Ну, в общем так. Отряд с этого острова нужно выводить полностью, и не только людей, а вообще все имущество. Отвести подальше в какое-нибудь безопасное место. Выслать разведку и разыскать что-нибудь подходящее для нового лагеря.
Здесь командир перебил меня:
— А это все как же? Бросать?
На что я ему ответил:
— Лучше быть живым на открытом пространстве, чем быть перемешанным с землей и бревнами.
Комбриг согласно кивнул:
— Давай дальше, лейтенант, не отвлекайся!
— А вот дальше нужны будут добровольцы. Нужно человек пять-шесть оставить на острове.
Я на секунду задумался:
— Нет, не на острове, а на берегу. Для защиты прохода в лагерь. А на самом острове нужно три-четыре бойца.
Здесь уже заинтересовался и комиссар:
— А это еще зачем? Если начнут бомбить, то они ведь там и погибнут!
Но я спокойно ответил:
— Недалеко от лагеря я видел небольшой островок. Так вот — нужно сколотить надежный плот, пережидать бомбежку лагеря бойцы будут именно там. После того, как бомбардировка закончится, они должны быстро добраться до лагеря и организовать прикрытие отходящего заслона. А вот после того, как каратели ворвутся в лагерь, уйти оттуда на плоту, но желательно не очень далеко.
Командир отряда поднялся из-за стола и стал медленно прохаживаться по землянке, вероятно, обдумывая мой план, а потом сказал:
