бы, в общем, реанимацией НЭПа. В изменившихся социально-экономических условиях такая политика означала бы признание ошибочности прежнего курса партии на социалистическое строительство. Ее авторитет в обществе сильно бы пошатнулся, так же как и авторитет партийного руководства в глазах миллионной армии рядовых партийцев. Одно уж это могло вызвать разрушительный духовный кризис, идейный разброд и междоусобицы, потому что в жизни общества психологические факторы играют огромную роль. Они во многом определяют его стабильность и эффективность экономики.
Ну а если пойти на заведомое упрощение ситуации и отстраниться от духовной жизни общества, рассматривая государство главным образом как некий «экономический механизм». Что тогда? Разве не была платформа «правых» обоснована именно экономически? Может быть, именно экономическая безграмотность стала основанием для отказа от бухаринской модели развития СССР?
Сталин к 1929 году по меньшей мере 5 лет находился на вершине государственной власти. За это время он прекрасно освоил практическую экономику (которая порой разительно отличается от теоретической), да и с экономическими теориями он был знаком, о чем свидетельствуют соответствующие книги его личной библиотеки, испещренные многочисленными пометками. Если бы он плохо разбирался в управлении народным хозяйством, страна под его руководством быстро пришла бы к развалу, социально-экономической катастрофе, как это стало во времена Горбачева – Ельцина.
Возможно, при проведении бухаринского курса, деревня избежала бы многих бедствий, которые принесла с собой насильственная коллективизация. Но что произошло бы в городах, на промышленных предприятиях? Переход к приоритету легкой промышленности сопровождался бы ростом безработицы и появлением множества небольших предприятий частного сектора. Оживилась бы мелкая торговля. Крестьяне, а точнее посредники, торговцы, спекулянты, смогли бы диктовать горожанам цены на сельхозпродукцию и товары ширпотреба. Это вызвало бы рост цен и быстрое обнищание малоимущих трудящихся…
Путь «либеральных реформ» по типу бухаринского «правого уклона» был опробован на практике в годы правления Ельцина – Гайдаpa. Причем сделано это было в условиях, когда уже имелась возможность получать огромные прибыли от эксплуатации освоенных источников природных ресурсов, а также можно было использовать экономический потенциал, накопленный в СССР. И что получилось в итоге? Полнейший экономический крах!
Нет никаких оснований считать, будто полвеком ранее, в 30-е годы, в бедной стране, еще только оправлявшейся от бедствий мировой и гражданской войн, результаты сходных реформ оказались бы хоть в чем-то лучше. Они были бы несравненно хуже, губительней для страны и народа.
Индустриально «недоразвитое» государство неизбежно оказывается поначалу под экономическим прессом со стороны индустриально развитых буржуазных государств. Учтем решающую роль техники в войне. Страна, не имеющая на вооружении значительного количества танков, самолетов, орудий, автоматов, боеприпасов, легко становится жертвой хорошо оснащенного агрессора.
Сталинский курс развития страны на практике, в исторической реальности доказал свои колоссальные возможности как в социалистическом строительстве, так и в смертельной схватке с врагами.
С так называемым «левым» уклоном (троцкистским по преимуществу) дела обстоят еще хуже. Там царил разгул демагогии, не говоря уж о бредовой концепции мирового революционного пожара. Кстати, по идее Троцкого (в этом с ним расходился, в частности, И.Н. Смирнов), крестьянство должно было быть предельно закабалено, а русский рабочий стал бы жертвой трудовых лагерей; народные массы России использовались бы в качестве «пушечного мяса» в борьбе за мировую гегемонию вождей пролетариата (того же Троцкого).
Конечно, находясь в своей роскошной эмиграции на Западе (кто и каким образом оплачивал его колоссальные расходы?), он существенно откорректировал свои взгляды в сторону «демократизма». Но это уже были ничем реально не подкрепленные заявления. Вряд ли случайно Троцкий вынужден был «поступиться принципами» и вступить в блок со своими идейными противниками – «правыми». Тем самым и те и другие показали чрезвычайную шаткость своих идейных убеждений, свою непринципиальность в вопросах общественного развития и единства только в борьбе за собственную власть и свержение Сталина.
Союз Троцкого с «правыми», помимо всего прочего, показывает ослабление его авторитета, отход от его теоретических взглядов значительного числа тех, кто их ранее поддерживал. И это несмотря на то, что жестокому террору троцкисты еще не подвергались. Даже в ссылках, как мы знаем, их руководители оставались в числе привилегированных лиц, можно сказать, номенклатуры. Идейное поражение троцкизма было вызвано отходом от них партийных масс. Этот курс по сути своей был авантюристическим и бесперспективным.
Правда, в начале 30-х годов это еще не было очевидно из-за экономических кризисов, которые сотрясали промышленно развитые страны. И все-таки коммунисты не смогли победить ни в одной стране, кроме России. Следовательно, объективные обстоятельства складывались не в пользу идеи мировой пролетарской революции. Отказ Сталина от «экспорта революции» был мудрым решением, которое нашло полную поддержку в народе и партии.
Сталина нередко критикуют за коллективизацию. Однако создание крупных сельских хозяйств – само по себе мероприятие, необходимейшее для обеспечения страны продуктами питания. Мелкие хозяйства, как известно, едва в состоянии прокормить самих себя. Когда нынешние «политпублицисты» утверждают, будто в развитых капиталистических странах 5–7 % сельского населения кормят всех остальных, да еще и отправляют свою продукцию на экспорт, то это либо наивное заблуждение, либо злонамеренная ложь. Индустриализация сельского хозяйства, резко поднимающая его продуктивность, основана на создании и использовании самой разнообразной техники, на научных методах и рекомендациях, на применении мелиорации, удобрений и различных химикатов. Они требуют значительных строительных работ, транспортных услуг, изучения конъюнктуры… Короче говоря, в сельскохозяйственное производство вовлекается – прямо или косвенно – не менее 15–20 % от общего количества трудящихся, включая, конечно, служащих и научных работников. И это – в наше время, а вовсе не 65–75 лет назад, когда этот процент был еще выше. Учтем еще и значительные дотации со стороны государства.
Спору нет, проведение коллективизации в СССР было недостаточно подготовлено, велось ускоренными темпами и жесточайшими методами, с многочисленными злоупотреблениями. Ничего удивительного тут нет: никакого опыта в этом отношении не было, приходилось идти путем проб и ошибок.
Подводя итоги вышесказанному, можно утверждать следующее: имеющиеся факты и сам ход истории показали, что при тех условиях, которые cлoжились в стране и в мире к 30-м годам XX столетия, генеральная линия, проводимая руководством СССР, была наиболее верной и целесообразной, если учитывать весь комплекс внутренне- и внешнеполитических процессов.
Личное и общественное
9 ноября 1932 года все советские газеты вышли с некрологом. Из траурной рамки смотрело лицо молодой симпатичной женщины, которая, как писали, «скончалась от приступа аппендицита». Это была жена Сталина Надежда Сергеевна Аллилуева.
Среди подписей жен членов Политбюро под текстом соболезнования отсутствовали подписи жен Кирова и Куйбышева. Возможно потому, что им была известна причина смерти Аллилуевой: самоубийство.
Этот тяжелейший удар завершил для Сталина целую
