здравого смысла, честности и самостоятельности суждений?
Оставим в стороне «психические аномалии» Сталина, наличие которых никто еще не доказал. Для объективного исследователя, даже не испытывающего симпатии к личности вождя, достаточно правдиво выглядит его признание немецкому писателю Эмилю Людвигу в беседе, состоявшейся в конце 1931 года:
«Задача, которой я посвящаю свою жизнь, состоит в возвышении… рабочего класса. Задачей этой является не укрепление какого-либо «национального» государства, а укрепление государства социалистического, и значит – интернационального». Правда, через несколько лет он (без особых декларативных заявлений) пришел к мысли о том, что основой такого государства должна быть русская культура, а первым среди равных – русский народ.
Сталин не прилагал усилий к созданию культа своей личности. Да и как можно организовать действительный, а не показной культ? Он поступал мудро: формировал культ Ленина, а себя называл скромным учеником.
В этом Сталин принципиально отличался от Гитлера, который поистине упивался своей ролью фюрера, вождя, пророка. О поведении Сталина такого не скажешь. Тем не менее его 50-летний юбилей в 1929 году прошел с необычайной помпой, которую Рютин справедливо называл отвратительной: «Тысячи самых подлых, гнусных, холуйски-раболепных резолюций, приветствий от «масс», состряпанных вымуштрованным партийным, профсоюзным и советским аппаратом, адресованных «дорогому вождю», «лучшему ученику Ленина», «гениальному теоретику»; десятки статей в «Правде», в которых многие авторы объявляли себя учениками Сталина… – таков основной фон юбилея». А чуть выше тот же Рютин (но уже без доказательств) утверждал: «В теоретическом отношении Сталин показал себя за последние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политический комбинатор он обнаружил блестящие «таланты». После смерти Ленина он наглел с каждым днем».
А чуть дальше следует сокрушительная характеристика: «Ограниченный и хитрый, властолюбивый и мстительный, вероломный и завистливый, лицемерный и наглый, хвастливый и упрямый – Хлестаков и Аракчеев, Нерон и граф Калиостро – такова идейно-политическая и духовная физиономия Сталина». (Полезно заметить, что даже этот яростный враг вождя не приписывает ему параноидальных черт, напротив, подчеркивает его полнейшую вменяемость.)
Чем же объясняет Рютин (и не он один) феномен сталинского культа? «Он пришел к своему теперешнему безраздельному господству путем хитрых комбинаций, опираясь на кучку верных ему людей и аппарат, и с помощью одурачивания масс».
Мнение достаточно распространенное и очень сомнительное. Ведь любой руководитель государства, а в особенности демократического, приходит к власти путем хитрых махинаций, опираясь на кучку верных ему людей, а правит, используя государственный аппарат и (в той или иной мере) методы одурачивания масс.
Устойчивый и возрастающий авторитет не может долго держаться только на запугивании. Так запугать народные массы, чтобы они восхваляли тирана, невозможно, для этого требуются какие-то необычайные действия и своеобразные народы. Так не бывает. В подобных случаях «народ безмолвствует» (Пушкин).
Сталин был проницательным правителем. Секрет своего авторитета он не скрывал: «Чтобы поднять рабочий класс на трудовой подъем и соревнование и организовать развернутое наступление, надо было прежде всего похоронить буржуазную теорию троцкизма о невозможности построения социализма в нашей стране». И о непопулярности правого уклона он тоже высказался вполне определенно и убедительно: «Было бы глупо думать, что наш рабочий класс, проделавший три революции, пойдет на трудовой энтузиазм и массовое ударничество ради того, чтобы унавозить почву для капитализма».
В последовательности исторических событий складывается своеобразная цепь, которая сковывает общество, вынуждает его следовать определенным путем, предпринимать определенные действия. (Сходным образом судьба каждого человека во многом определяется чередой поступков, и чем серьезнее поступки, тем существенней они определяют последующий жизненный путь.)
Победив в Гражданской войне, российский народ (конкретнее – рабочий класс) превратился в заложника своей победы. Вступив на неизведанный в истории путь развития, ему пришлось, как мы уже говорили, опираться на веру в авторитеты и вождей. Такова стратегия поведения в неопределенности. Культ личности был объективно необходим для общества данного типа и на данном этапе его развития. Сталин, получивший в юности религиозное образование, если не понимал, то чувствовал необходимость культа личности как верного средства консолидации общества. Он стал заложником этого культа.
Такими представляются нам объективные причины появления «вождизма» в СССР на решающих этапах его развития. Никакие ухищрения Сталина или любого другого правителя не смогли бы организовать культ искусственно, а тем более насильно.
Рютин выступил в роли мальчика в сказке Андерсена, который крикнул: «А король-то голый!» Однако на этот раз получилось не так, как в сказке. Король был голым, но только под своим одеянием. Это одеяние было выделано не ловкими жуликами-портняжками, но исторической необходимостью, а также теми успехами, которые достигла страна под руководством Сталина. Их признавали даже недруги Советского Союза. Вот что было написано в американском журнале «Нейшн» в ноябре 1932 года: «Четыре года пятилетнего плана принесли с собой поистине замечательные достижения. Советский Союз работал с интенсивностью военного времени над созидательной задачей построения основ новой жизни. Лицо страны меняется буквально до неузнаваемости».
А вот свидетельство английского журнала «Форвард»: «СССР строит новое общество на здоровых основах. Чтобы осуществить эту цель, надо подвергаться риску, надо работать с энтузиазмом, с такой энергией, какой мир до сих пор не знал, надо бороться с огромнейшими трудностями, неизбежными при стремлении построить социализм в обширной стране, изолированной от остального мира».
К пользе для СССР изоляция эта была не абсолютной. Так, еще в 1928 году было заключено 49 договоров с крупными капиталистическими фирмами. Но главным был, безусловно, труд советских людей. За пятилетку было возведено полторы тысячи промышленных предприятий, вокруг которых возводились новые рабочие поселки и города (Магнитогорск, Кузнецк, Комсомольск-на-Амуре, Хибиногорск и др.). Объем промышленного производства возрос в 2,7 раза по сравнению с 1913 годом, и почти всю продукцию давали социалистические предприятия. Численность рабочих возросла за пятилетку почти вдвое (с 11,6 до 22,9 млн человек). Зарплата выросла вдвое, при том, что рубль оставался стабильным. Число студентов технических вузов увеличилось с 48,9 тыс. до 233,5 тыс. человек.
Большое внимание было уделено развитию Украины. Там за пятилетку ввели в строй 400 предприятий (в том числе Днепрогэс, Харьковский тракторный, Краматорский завод тяжелого машиностроения). Об этом тоже теперь не принято упоминать, возможно потому, что после отделения Украины от России ее экономический потенциал за десятилетие не только не вырос, хотя бы незначительно, а упал; и это при уже созданной в 30-е годы мощной производственной базе!
За первую «сталинскую» пятилетку, пусть даже недовыполненную, страна сделала мощный рывок вперед, и ее достижения стали очевидны и для советских трудящихся, и для тех многочисленных приезжих предпринимателей, журналистов, писателей, делегаций. И все это – на контрастном фоне экономического кризиса, обрушившегося на развитые индустриальные державы!
Как видим, основания для культа
