что в комнате нет верных спутниц Трубочиста. – Или они опять здесь, только мы их не видим?
– Кошки делом заняты. Им и без меня работы хватает. Ну, кому сколько сахара?
Ах да, чуть не забыл – узнаёте свою игрушку? – И жестом фокусника выудил из кармана что-то круглое и блестящее. – Компас! Их компас! Если бы из кармана Трубочиста выскочил кролик или вылетел феникс, это меньше бы потрясло ребят.
Трубочист наслаждался произведённым эффектом. – Любуйтесь-любуйтесь. Только уж постарайтесь не быть больше такими растяпами.
– Но каким чудом?..
– Никакого чуда. Достаточно было громко произнести "Абра-кадабра-вуаля!" и взмахнуть белым платочком.
Да будет вам известно, если вещь исчезает в одном конце города, она, непременно, объявится в другом. Надо только обойти все места, где подобные события происходят. Кой с кем пошептаться, кой с кем перемигнуться, а главное – вовремя подставить ладонь, и сразу же, не мешкая, упрятать добычу поглубже в карман, чтоб ненароком снова не исчезла.
– Погодите, но что же тогда получается? Получается, что Вы говорите о местах, где воры сбывают краденное?
– Вы очень догадливы, молодой человек. Не означает ли благородный пафос, прозвучавший в Вашем голосе, что в подобном случае Вы не можете себе позволить принять от меня "голубой диск" и отказываетесь от него?
Гийома смущала насмешливая искорка в глазах Трубочиста, но то, что он сейчас узнал, переворачивало его представление об этом человеке. – Но как же так?.. Мы думали что… А Вы водите дружбу со всяким ворьем?..
– Общаться и водить дружбу – отнюдь не одно и то же, о кипящий негодованием юноша. Я общаюсь с самыми разными людьми – министрами и сапожниками, танцорами и извозчиками, учёными и торговцами, вельможами и бродягами без роду-племени. И не всегда те, с кем мне приходиться иметь дело, благородны, порядочны и просто – чисты на руку. Хотя, поверьте мне на слово, – бывает, что самый закоренелый вор оказывается на поверку способен на бескорыстный и благородный поступок, а всеми уважаемый колбасник продаст за пятак родного брата.
Для вас же во всей этой истории важно одно – мне повезло – я сумел отыскать и выкупить "голубой диск".
– Выкупить? Но тогда мы и в самом деле не вправе взять его у Вас, пока не вернём эти деньги. Мало того, что Вы обегали из-за нас весь город, мало того, что ради нас общались с опасными людьми, Вы ещё и платить за нас должны?
– Пусть эти мелочи Вас не беспокоят.
– Нет, я во всём виноват, значит мне и платить.
– Ладно, Гийом, пусть будет так – ты покупаешь в галантерейной лавке дюжину больших чёрных пуговиц и катушку чёрных ниток, и мы в расчёте. Потому что сменял я вашу "игрушку" на большую пуговицу от своей куртки.
– Пуговицу?
– Ты что, с луны свалился? Неужели не знаешь, что пуговицы трубочиста приносят удачу? А кому же не хочется держать удачу в кулаке?
Из-за этой дурацкой приметы мне приходится каждый день пришивать новые пуговицы к куртке и штанам. Все пальцы иголкой исколол.
– Господин Йохан!
– Йошка. И на ты. Я ещё не так стар, чтобы называть меня господином Йоханом.
– Йошка, а нам можно разочек с тобой на крышу?
– Ну, может быть… Когда-нибудь…
– А сейчас?
– Андерс, ты совсем обнаглел!
– А ты, Ильзе, не шипи, я и сам шипеть умею.
– Ты что, не понимаешь, что господин Йохан устал?
– Да, Андерс, твоя сестра совершенно права, господин Йохан устал, он имеет право отдохнуть и выпить чашечку сладкого кофе с рогаликом. – Он откусил кусочек и поморщился. – С чёрствым рогаликом.
– А завтра? Если надо рано встать – это ерунда, если надо, мы можем вообще не ложиться.
– Нет, завтра никак не получится. Завтра у меня совсем другие дела.
– Йошка, ну что тебе стоит? Скоро нам придётся в Залесье возвращаться, а мы так ни в одной трубе и не побываем!
– Большинство людей живут себе, и ни в какие трубы не суются..
– Значит, уговорили, идём?
– Интересно, когда это вы меня уговорить успели? И вообще – время уже довольно позднее, все кухарки Виртенбурга давно принялись за стряпню.
– Причём здесь кухарки?
– Притом, что я не свиной окорок, у меня нет никакого желания дочерна прокоптиться над горящими поленьями. И ужин портить честным людям я тоже не собираюсь – только представьте себе – садится за стол семья, стелют на стол чистую скатерть, вносят кастрюлю с гороховой похлёбкой, открывают крышку, а в похлёбке вместо шкварок плавают хлопья сажи и грязь с моих подмёток.
Да и переоделся я уже. Руки вымыл, нос оттёр…
Э, ладно, будь по-вашему! Вам повезло, пристал тут ко мне сосед, – "Выручи, – мол, – шалит у меня труба в камине – то воет, то хрюкает. А тяги нет. Может сажей забило, может птица какая гнездо свила." – Такое часто бывает, тем более, что камин чуть не с самой весны не топили.
Высоты-то вы, надеюсь, не боитесь?
Ильзе презрительно хмыкнула.
– И чтоб слушаться меня, как командира в бою – сказал "прыгайте!" – прыгать не мешкая, как бы высоко ни забрались, велел "слезайте!" – никаких "ещё минуточку!" – горохом вниз скатились! Согласны? Вот и замечательно. Теперь – одёжка. В этой вам, конечно, на крышу никак нельзя – так угваздаете, в семи корытах не отстирать. Есть у меня для такого случая кой-какое старьё, сейчас принесу. Ждите!
О, а вот и мои красотки заявились! Почуяли, что хозяин без них по крышам гулять намылился.
Посреди комнаты, там, где секунду назад и следу их в помине не было, сидели кошки. Откуда они взялись?
– Ласточки вы мои! Фрусенька! Джусенька! Идите ко мне, я вам тёплого молочка налью! Устали? Ну, пошли, пошли на кухню!
Кошки, важно подняв хвосты, прошествовали за Трубочистом.
Очень скоро Йошка вернулся, таща ворох какого-то тряпья. – Разбирайте. Да долго перед зеркалом не возитесь, а то стемнеет, и тогда точно, никаких крыш!
Девочки останутся здесь, а мальчики пойдут переодеваться на кухню.
Ровно через пять минут в кухонную дверь постучались два худеньких пацана в подвёрнутых полотняных штанах, в подвязанных рубахах с закатанными по локоть рукавами. Их белобрысые макушки были по-пиратски повязаны чёрными платками. Трубочист внимательно осмотрел их и, в знак одобрения, поднял большой палец.
Мальчишки оказались не столь проворны. Они всё ещё копались, не умея справиться с не по росту длинной одеждой – то у них рубаха выбивалась из-под ремня, то рукава норовили сползти ниже колен.
– А, ладно, сойдёт, не на свадьбу!
– Ты, братец, и на свадьбу так заявишься. А ну, повернись! – Ильзе дёрнула брата за подол, что-то подтянула, что-то подвернула, Метте проделала то же самое с Гийомом, и, через миг, то, что висело мешком, сидело как влитое.
Сам Йошка давно был одет в чёрную свою спецовку и обвешан мотками верёвок.
– Ну, готовы? Пошли!
Ребята шли по улице рядом с Трубочистом, а впереди важно шествовали кошки.
Впрочем,
