обрёл при дворе Вашего величества фактически официальное положение. Его открыто принимают близкие власти лица. Он, не таясь, ходит по коридорам этого дворца, тогда как вице-канцлер связанной союзническими договорами Месхи должен искать тайной встречи.
– Никто ещё не доказал связи Эмиссара с Нихелем. Потом, здесь, в Виртенбурге, он тоже – всего лишь частное лицо. Не произошло ни одного визита на официальном уровне, а если этот господин с кем и встречался, то, опять-таки, не с министрами и не с советниками, но с частными лицами, вольными в своих частных домах принимать кого им заблагорассудится. Что же касается дворцовых коридоров, то, мне думается, в коридорах дворца Стефана Четвёртого тоже можно встретить всякой твари по паре.
– Фритьёф, что ты пыжишься мне доказать? Боюсь, ты даже не понял, о чём я говорю. Ты не понял, какая беда нависла уже не над Южными землями, а над здешними, казалось, такими удалёнными от страшных и непонятных событий недавних лет. Ты даже не подозреваешь, с какой силой заигрываешь.
– Я не заигрываю ни с какими силами.
– Значит я ошиблась, и это они заигрывают с тобой. Как кошка с мышью.
– Элинор, всё это несерьёзно. И вообще, что годится для юга, бесполезно на севере. Ты не привела ни одного существенного довода.
– Какие я должна привести доводы, чтобы ты понял – беда на пороге? Ведь если я заговорю с тобой о рвущихся нитях мироздания и отторгаемых пространствах, ты заявишь, что это – метафизическая чушь.
– Это и есть метафизическая чушь. Дай мне пощупать эти нити, и я, так и быть, поверю в их существование. А пока не надо мне морочить голову, пытаясь представить обыкновенного, правда не слишком приятного, человека, чуть не носителем инфернального зла.
– Бедная Сигрид, как же тяжко ей с тобой! Что ж, дозвольте мне откланяться, Ваше величество, боюсь моя аудиенция слишком затянулась.
– Как, разве Вы… разве ты не останешься на ужин?
– Нет, государь. Мне хотелось бы избежать лишнего шума.
Тут кто-то тихонько постучал в маленькую боковую дверь, полускрытую тяжёлой портьерой, и в кабинет вошла высокая стройная женщина, чем-то отдалённо напоминающая Элинор, только лет на двадцать моложе. Тёмные её волосы слегка отдавали рыжиной, а лучистые глаза были точно того же цвета, что северные августовские звёзды. На руках у королевы, а это была Сигрид, королева Нортландская, лениво разлёгся пушистый белый кот.
– А вот и мы с Митусем. Не помешаем?
– Какой красавец!
– Это мой Митуська. Ну, котяра, слезай, ты мне все руки отсидел, иди, погуляй немного.
Элинор нагнулась, почесать кота за ухом, провела рукой по шелковистому боку.
– Хорош зверюга!
Кот, явно понимая, что им восхищаются, заурчал утробно, потянулся прямо к лицу гостьи, боднул тяжёлой головой в подбородок, и, в довершение церемонии, лизнул в щёку шершавым узеньким языком.
– Ну, сударь, Вы подлиза! – Митусь с укоризной глянул на хозяйку огромными янтарными глазами. Затем важно поднял хвост и пошёл обследовать углы.
– Рада была увидеть Ваши Величества в добром здравии. А теперь дозвольте мне откланяться.
– Как, Вы уже уходите?
– Увы, Ваше Величество.
– Фритьёф?
– Не связывать же мне её верёвкой! А иного способа удержать эту упрямицу я не знаю.
– Тут что-то не так. Фритти, что произошло?
– Ничего, дорогая. Ничего, о чём стоило бы говорить. Элинор за что-то обиделась на меня, а за что, мне так и не удалось понять.
– Детские игры в обиды здесь совершенно ни при чём. Просто, наш разговор ни к чему не привёл. Можно бы, конечно, посидеть за чашечкой кофе, поговорить о пустяках, поулыбаться друг другу, повспоминать что-нибудь приятное. Но увы, на всё это у меня нет времени.
– Может быть, вы оба мне всё-таки объясните, в чём дело?
– Ты же знаешь, родная, как я отношусь к Элинор? Но то, чего она от меня требует – заметь, не просит, а именно требует, иначе как вздорными претензиями назвать нельзя. – Вот послушай, и суди сама. – Живёт здесь в Виртенбурге некий субьёкт, именует себя несколько претенциозно – Эмиссаром – это, конечно, странно, может быть даже глупо, но не более того, ни в чём предосудительном не замешан, в государственные дела не вмешивается, с кем-то ведёт торговлю, к кому-то ходит в гости, никого не убил, никого не ограбил.
И вот является прекрасная дама, бездоказательно обвиняет этого Эмиссара в связях с Нихелем и требует немедленной его экстрадиции из страны. Хорошо не четвертования, не колесования или сожжения на костре. При этом, прекрасная дама не хочет понять, каким самодуром король будет выглядеть в глазах своих подданных, если издаст подобный указ. Не хочет знать, что король не может единолично принимать решений по столь щекотливым вопросам, что многие из его министров прекрасно относятся к этому самому Эмиссару, нередко прибегают к его помощи и его связям. – Ты видишь, Сигрид, насколько я откровенен?
Это нужный человек. Нужный очень и очень многим, и я не могу сбрасывать этих нужд со счёта. Человек достаточно состоятельный, пользующийся влиянием в самых разных кругах – дипломатических, торговых, финансовых, причём, далеко за пределами Нортланда. Да, вероятнее всего, он авантюрист, но, к сожалению, в политике бывают моменты, когда невозможно обойтись без авантюристов.
При всём моём желании угодить Элинор, я не могу пойти ей навстречу. Уверяю, мне и самому хотелось бы, чтобы этот тип кружил где-нибудь подальше от наших границ, но как государственное лицо, я не вправе не учитывать расклада политических сил, вплоть до мелких интересов и амбиций собственных моих министров. Уверяю, моя абсолютная власть не столь абсолютна, как кажется со стороны. Я даже не могу запретить этому Эмиссару бывать здесь, во дворце. И если он попросит аудиенции, я его приму и внимательно выслушаю, и ничем не покажу своей неприязни. У меня связаны руки.
Конечно, исходя из буквы международных договоров, этого типа следовало бы объявить персоной нон грата, и выслать из страны. Но в данный момент подобный шаг был бы ошибочным. Он привёл бы к необратимым последствиям. В конце-концов, мои министры не едят хлеб даром, они всё просчитали, взвесили, сопоставили и убедили меня в правильности своей линии…
– Вздор! Уж мне бы ты этого не говорил! От меня ты не спрячешься за своих министров, и нуждами государства не отговоришься. Ну-ка, взгляни мне в глаза! Нет, ты не отводи взгляда. И не вздыхай. Вот такой у меня муж, Элинор. Вот такой у нас король. Он, кажется, забыл, что означает в наши дни слово "эмиссар", он не понимает, что если Эмиссар даже не считает нужным укрыться за выдуманным именем, а открыто ходит по городу, значит, он уже набрал достаточную силу. Какие нужны доказательства его связи с Нихелем, если одно то, что кто-то назвал себя Эмиссаром, означает
