дороги осознал, что едет не в сторону её дома. В сторону своего. Но даже поняв это, менять маршрут не стал.
Во-первых, где находится её дом, он знал, а вот номер квартиры – нет. Хотя, наверное, можно было высчитать, он же примерно помнил, где расположено её окно. Ещё можно поорать, стоя перед подъездом: «Эй! Где тут Якушевы? Я вам подарочек привёз. Выходите и заберите».
Во-вторых, вряд ли родители сильно обрадуются, получив любимую доченьку в таком виде. Да и ей в принципе какая разница, где изображать недвижимость.
Когда приехали, Марк попытался её разбудить. Ага, размечтался.
Какое-то время Рита просто недовольно отмахивалась и что-то неразборчиво мычала, не открывая глаз, потом всё-таки немного очнулась и даже начала выбираться из машины. Но уже через несколько секунд стало очевидно, что и с таким простым действием самостоятельно она не справится, поэтому пришлось вытягивать её самому, за руку и немного за шкирку.
Вариант, что Рита сможет дойти до квартиры, Марк и рассматривать не стал. Пока она не осела вниз, на асфальт, опустился на корточки, подхватил её под коленки, взвалил на плечо, распрямился, тряхнул, устраивая поудобней, словно она не живой человек, а мешок с картошкой, или с яблоками, и невозмутимо направился к подъезду.
Рита завозилась, забрыкала ногами, принялась что-то возмущённо выкрикивать, но он даже прислушиваться не стал. Опять тряхнул её, рыкнул:
– Тихо ты! Не дёргайся! А то уроню. – Потом злорадно добавил: – Мне-то что? А вот тебе, если навернёшься, лучше вряд ли станет.
Она сердито засопела, наконец-то произнесла вполне вменяемое и даже самоуверенное:
– Я и сама могу… дойти.
– Угу, – согласился он. – Уже представляю. – И вывел резко, безапелляционно: – Всё! Заткнись и не мешай.
Рита выдохнула достаточно внятно и громко:
– Придурок.
Но, видимо, на том и успокоилась, перестала дёргаться. А может, даже и опять вырубилась. Во всяком случае, когда Марк сваливал её на кровать, глаза у Риты были закрыты. Она их так и не открыла, только тяжело вздохнула, повернулась на бок, вжалась лицом в подушку и… кажется, всхлипнула. А когда он стягивал с её ног кеды – не готов он морально, чтобы в его постели спали в обуви – и вытаскивал из-под неё одеяло, вообще никак не реагировала.
Вот же набралась. Пьянчужка. Хотя дело, конечно, не только в этом. Он хорошо помнил – или даже почти ощущал до сих пор – как её трясло там, на чужой свадьбе. И этот пьяно-горячечный вкус её отчаянного показушного поцелуя.
Слабоумие и отвага.
К нему в принципе тоже подходит. Особенно пункт первый.
Глава 21
Рита
Первый вопрос, который возник в голове после того, как Рита разлепила глаза: «Где она?»
Однозначно, не где-нибудь на улице или в клубе под столиком, что уже радовало, а в комнате в кровати. Но вот в какой? Точнее, в чьей? Не в своей – это определённо. Всё вокруг совершенно незнакомое, никогда раньше не виденное. И совершенно непонятно, как она вообще здесь оказалась.
В памяти всплывали короткие обрывки то ли снов, то ли реальных воспоминаний.
Шелест привёз её в свой клуб, чтобы отметить удачное окончание сессии. Хотя лично у Риты имелась ещё и другая причина согласиться на эту дружескую вечеринку. Оставшись дома одна она бы просто начала лезть на стену, а так хоть могла напиться, чтобы притупить ощущение безысходности. И, похоже, отлично с этим справилась, по крайней мере по части «напиться», так что дальше почти вообще ничего не помнила.
Она села в кровати, потёрла руками лицо и ещё раз осмотрелась по сторонам.
Радовало и то, что проснулась она одна, а не обнаружила рядом спящего незнакомца. Но ещё хуже, если бы знакомца. Они ведь обсуждали с Шелестом что-то типа ответного залёта от первого встречного. Это запомнилось довольно отчётливо, потому и навело на смутившую до вспотевших ладоней мысль – она его случайно… не уговорила? Ну, может и не заделать ребёнка – на подобное Шелест точно не пойдёт, он же не идиот – но…
Они же вроде бы целовались. Почему-то упрямо крутилось в голове, что целовались. Или Рите это только приснилось? Хорошо бы. Во всяком случае вся одежда по-прежнему на ней. Исключая кеды. Но с ними-то как раз понятно.
Так это его квартира? Или того, другого, которого она попросила подкинуть её до ресторана, чтобы…
Мама дорогая. Что она ещё натворила? Жуткое, нелепое, безумное, похожее на кошмарный сон. Вот бы это тоже на самом деле оказалось сном. Верится с трудом, но вдруг. Она же вчера явно перепила, но самые мерзкие ощущения почему-то не во рту, не в гудящей голове – кстати, не настолько уж сильно и гудящей – а где-то в груди. Словно кошки царапают.
Цепляют когтями и рвут, рвут, рвут, и никак не остановятся. Потому что это не сон, не бред, потому что это случилось на самом деле, потому что она всё-таки видела, собственными глазами видела эту свадьбу. Лину в белом платье невесты и Севу в костюме. Такого до боли родного и безумного красивого, но абсолютно чужого, теперь уж точно чужого.
Всё, всё! Пожалуйста, хватит! Нужно собраться с силами и не думать.
Говорят, обычный человек способен удерживать в голове только одну мысль. Значит, нужно побыстрее задуматься о чём-то другом, чтобы не подталкивать себя к краю пропасти, которая готова разверзнуться под ногами и поглотить.
Рита судорожно втянула воздух, выровняла дыхание и ещё раз огляделась по сторонам.
Комната совсем небольшая, основную её часть занимала кровать, но судя по перегородкам вместо одной из стен, часть её была отделена под гардеробную.
Почему-то всё сильнее крепла уверенность – она точно в доме у Шелеста. Обстановка просто идеально гармонировала именно с ним. И подтверждение не заставило себя ждать.
Дверь открылась. Полуулыбка-полуухмылка, ехидный самоуверенный взгляд.
– Доброе утро! Жива? Кофе будешь?
Рита насупилась, отвела глаза, буркнула с трудом разлепив пересохшие губы:
– Буду.
Пить хотелось просто невыносимо, будто всё внутри пересохло. Даже не кофе, а просто воды. Много-много воды.
– Тогда поднимайся и выходи, – скомандовал Шелест. – Теперь уже сможешь?
И что он имел в виду?
Рита не стала уточнять. Какая в принципе разница? Наверняка он просто опять над ней прикалывался. А когда он опять исчез на закрывшейся дверью, неспешно сползла с кровати, пока брела к выходу, кое-как пригладила волосы. Хотя, чего уж там прихорашиваться, если она даже не помнит толком, как здесь оказалась, а значит собственный имидж перед Шелестом
