ту ужасную реку и смешался с человеком. Опасная река начала разъедать меня и человека, за которым я охотился. Мы могли умереть, но я был настойчив. Я захватил с собой того мужчину и выплыл из ужасной реки, а после съел его с костями. На следующее утро я уже мог говорить простые слова, состоящие из пары букв. Мы стали одним целым, но его воспоминания я не перенял. Жуткий бог вселился в меня, вырастив на исполинском теле бессмертную броню и пасть того человека. Теперь же, когда я рассказал вам про себя и перед тем, как я вас убью – говори, кто вы и зачем здесь.
– Стой же, Аерхон! Мы не собираемся мешать твоему семейству или же тебе. Мы – простые путники, которые ищут свой дом, не более! – задыхаясь говорил Лёша. – Мы оказались тут случайно, поэтому не собираемся тебя трогать, а лишь спокойно уйдем отсюда, дай нам пару секунд, молю.
Аерхон наклонил свою главную говорящую пасть с острыми клыками и немного отступил назад, дав сигнал своим хладнокровным сородичам, от чего те окончательно расслабились и полезли в свои норы. Старый волк, обнажив клыки, сказал:
– К сожалению, человек слишком глуп и непредсказуем, чтобы давать ему возможность уходить безнаказанным. Вы отравляли реки, из которых мы пили, леса, в которых мы охотились, равнины, на которых мы мирно бродили, а также зарывали норы, в которых мы тихо спали. Вы слишком опасны, и именно вы сделали меня тем, кем я являюсь, убив истинного и грациозного волка, которого вы научились и дрессировать, и убивать, а уж кто это сделал – меня не волнует. Посмотрите на то, как я ужасен… – протянул Аерхон, повернувшись боком к троице и показав им омерзительную пасть, в которой было видно, как бьется и пульсирует желудок. – Каждый приложил свою окрашенную кровью руку к истреблению мира. Это прекрасная страна, самая зеленая и чистая из тех, что могут существовать на Земле, а вы ее погубили…
III
Старый мутант поднял шерсть дыбом и встал на задние лапы. По всему телу из-под кожи его вылезли костяные пластины, которые покрыли почти все тело. С пасти под брюхом закапало еще больше едкой жидкости. Глаза волка помутнели, и теперь он походил на безжизненный кусок мяса, очертя голову несшийся на троицу.
Лёша вовремя успел среагировать, оттолкнув в последнюю секунду брата с девушкой, а сам отскочив в другую сторону.
– Готовь девяносто первые, Джо! – закричал Лёша и начал конверсировать Заин.
Наделенный разумом мутант вмиг отскочил от дома, зацепившись огромными лапами за кирпичный отросток. Он, видимо, заприметил главного во всей компании и бросился на Лёшу, изливая реки пены из своей пасти. Могучая, словно гора с когтями, лапа тяжело рухнула в паре сантиметров от Лёши, упавшего рядом. Аерхон замахнулся второй, но ее, прямо между стыками двух пластин, пробил сороковой калибр Егора, пущенный наугад из трясущейся руки.
Это был первый в его жизни выстрел в живое существо. Событие это стало переломным моментом в его жизни. Несмотря на то, что он, в страхе убегающий в сторону более высоких домов этого двора, был почти без памяти от ужаса, этот выстрел оживил его. Егор посмотрел на свою руку и ахнул, но потом поднял глаза на мутанта.
Аерхон изо всех сил напряг лапу, ужасающе выкрутил зрачки и выдавил застрявшую пулю в младшего брата, шатающегося от страха на одном месте и держащего слабой рукой Машу прямо за собой. В недрах его тела пробудился какой-то дикий рев.
Отраженная пуля пролетела мимо дерева и попала прямо в край икры Егора. Он согнулся пополам, выпучил глаза и тихо зашипел. Рана была неглубокая. Пуля, повредив лишь кожу и пару миллиметров мягких тканей, прошла насквозь и влетела в стену. Растерянная Маша хотела подхватить его и увести, но Егор отбросил ее руку. Держась за ногу и тяжело шипя, он следил за убегающим братом, готовый в любую секунду помочь ему, но не зная только, как.
Мутант снова повернулся к главному и начал страшную погоню за Лёшей, разрушая все на своем пути, давя остатки скамеек, металлических каркасов и бетонных заграждений. Невероятная ловкость позволяла Лёше убегать от такой зверюги, обманывая его на каждом повороте. Старший брат наконец запрыгнул в разбитое окно, из которого направил дуло своего Заина прямо в морду Аерхона.
Все как в замедленной съемке – открытая пасть скалила острые, как бритва, зубы, чтобы сожрать его и переварить в своем бездонном желудке, когда он целил пятидесятым калибром ему прямо в нёбо, надеясь пробить твари череп. Дрогнувшая рука вогнала первую пулю ему в сторону скулы, которая даже не прошла ее насквозь. Аерхон сделал знакомый жест зрачками и выдавил пулю в бетонное основание дома.
«Дерьмо! Его не берут простые пули?! Я вообще понятия не имею, что с подобным делать!» – мысленно кричал Лёша, задыхаясь, уже взбегая по лестнице, параллельно отстреливая пса сквозь окна и молясь о том, чтобы Егор с Машей спрятались в доме. Но они так не считали. Когда он взбежал на крышу этого трехэтажного здания, Аерхон уже повесил огромную лапу над головами потерявших рассудок от страха друзей. Егор лежал на земле, нацеливая Далет на пса, а Маша рядом, забыв про свои способности и про то, как нужно двигаться, прижималась к стене всем телом и тяжело хрипела.
В глазах все потемнело. Лёша стоял на краю крыши, из-под ног валились хрупкие кирпичи. Аерхон и не думал медлить, и его лапа уже падала на съежившихся друзей. Лёша навел пистолет и взмолился – пуля должна была попасть в балку, поддерживающую навес подъезда, благодаря чему они бы могли быстро спрятаться где-нибудь, пока обрушивающееся здание бы давило проклятую тварь.
И пуля не вошла в балку. Задев пластину мутанта, она чуть сменила его курс своей убойной силой крупнейшего в их арсенале калибра, и упала в паре сантиметров от Егора и Маши. У младшего заблестели глаза, и он понял, на что рассчитывал Лёша. Он быстро отполз от лапы зверя, повалил Машу на бетон и отстрелил гнилую балку, за которой медленно начали обваливаться кирпич за кирпичиком.
Пока несчастная пара убегала вглубь обваливающегося здания, пыльный и яростный Аерхон, раззадоренный всей этой беготней, раскидал куски бетона и рысью бросился на Лёшу. Но он именно такого поворота и ожидал: рыхлый бетон и полуживые кирпичи под ногами ясно давали понять, что лишние полтонны, а то и больше (которых у Аерхона было
