которая громко щелкнула.
– Ликтор знает слишком много.
В воздушный фильтр маски был встроен какой-то вокализатор, так что голос походил на голос злого робота, прерываемый помехами. Что-то вроде «ЛИКТОР ЗЗЗТ ЗНАЕТ СЛИШКОМ МНОГО».
– Расслабься, – бросила Ценой страданий, даже не взглянув на Два-мачете. Та и не подумала расслабляться. Ценой страданий смотрела на Пирру.
– Водители выбрали южную дорогу с ее колдобинами?
– Сами виноваты, – сказала Пирра.
– Черт, – сказала Ценой страданий и снова махнула рукой. Два-мачете медленно опустила пушку.
– Да, мы сегодня не в лучшей форме. Давай закончим с играми на тему того, какая ты умная и сколько тебе лет. Меня они не впечатляют, а мою коллегу раздражают.
Камилла пощелкала ручкой и спросила:
– Кто вооружил докеров, которые вчера ворвались в администрацию порта?
– Ну начинается, – сказала Два-мачете. Вышло «НА ЗЗЗЗТ ЧИНАЕТСЯ».
Ценой страданий сплела пальцы.
– У нас есть для вас отличное предложение, так что это не имеет особого значения.
– Позволю себе повторить. Ты знала заранее о нападении на администрацию порта или нет?
Ценой страданий не успела ответить, когда ее телохранительница вмешалась напряженным тоном:
– У вас есть возражения? (ЗЗЗЗТ)
– Убиты двадцать два человека.
– Нет. Убито девятнадцать человек, а трое сторонников зомби упокоены. Считайте правильно. Вас волнуют девятнадцать или трое?
Из-за маски прозвучало это очень плоско, типа «ВАС ЗЗЗТ ВОЛНУЮТ», и вышло не впечатляюще. Ноне очень хотелось указать на это, но Корона заговорила первой:
– Если ты ставишь под вопрос верность ячейки Трои, ты ставишь под сомнение мою преданность, агент. Это так? Потому что по закону Крови Эдема у меня есть право обратного требования, и я могу воспользоваться им немедленно. Как насчет этого? Спорим, тебе никогда раньше не бросали вызов.
Ценой страданий выглядела огорченной даже сквозь пластиковую маску, очки и капюшон. Тогда телохранительница пропела:
– Просто здорово. ПОЕХАЛИ ЗЗЗТ.
Ценой страданий продолжила:
– Этого более чем достаточно. Вы обученные солдаты, а не портовый сброд за кружкой пива. И никакое право обратного требования здесь неприменимо. Я бы проэкзаменовала вас обоих, но у нас вообще нет на это времени.
Телохранительница и Корона замолчали. Глаза Короны казались злыми и особенно яркими, губы плотно сжаты: выглядела она великолепно, как всегда. Когда Нона сильно злилась, ее щеки краснели, а голос становился скрипучим. Она ужасно завидовала.
– Выслушай меня спокойно, Гект, – продолжила Ценой страданий. – Переговорщик находится на орбите.
Камилла встала.
Пирра мягко сказала:
– Мы этого ждали. Послушай.
Камилла села. Со стороны Нона видела, что она тоже злится – не так прекрасно, как Корона. Глаза у нее стали пустыми, как будто из них стерли саму Камиллу: серыми, стеклянными и неподвижными.
– Вы могли бы сэкономить себе полчаса, а нам два раза по полчаса, рассказав нам об этом на раскопках, командир, – заметила Пирра.
– Я очень внимательно слежу за тем, что делаю, мисс Две. Поэтому я говорю непринужденно… максимально по инструкции… чтобы у меня был шанс обсудить это с ячейкой Трои нормально. Прибытие переговорщика пугает нас всех. Многие фракции не ожидали, что он рискнет явиться, особенно с учетом этого синего безумия.
– И каков консенсус? – спросила Пирра.
– В настоящее время проводится экстренное совещание, в котором я не участвую, по вопросу о том, стоит ли сбивать переговорщика. Поддерживающих меньше, чем я думала, – ответила Ценой страданий. – В любом случае это предлагают анархисты, а не основной костяк. Они бы взорвали большую часть планеты, но им не хватает поддержки. Официально я готова подчиниться. Неофициально я дико рада происходящему. Время идет… мы колеблемся, паникуем, теряем все больше и больше людей в Антиохии… секта противопереговорщиков теряет силу. И это очень хорошо во многих отношениях. Изображение, пожалуйста. – Это было сказано Двум-мачете, которая обошла стол слева и, показывая, что она об этом думает, с силой дернула свисавший с потолка шнур. На стене развернулся белый лист.
Потом Два-мачете вернулась, встала за спиной у Ценой страданий и начала возиться с коробкой проектора, встроенной в стол, что-то мрачно бормоча. Циркулятор воздуха превращал слова в шипение.
Нона сильно разволновалась, потому что ей нравилось смотреть на картинки из проектора. Кровь Эдема редко показывала что-то кроме карт, цифр или фотографий гор трупов, но надо быть довольным тем, что дают.
– Спасибо. Давай, загружай эту штуку, – велела Ценой страданий.
– Мне ты ничего не показывала, – медленно сказала Корона.
– Нет. Сейчас и покажу.
Телохранительница щелкнула выключателем. В ответ проектор загудел, оживая, и белый экран посерел. Изображение фокусировалось так медленно, как будто это было вообще не изображение. Казалось, что его рисуют на экране строку за строкой, сверху вниз, и каждая строка постоянно перерисовывается с более высокой четкостью. Нона разглядела что-то громоздкое на темном фоне, но и все.
– Ограничение технологий. Простите. Мы используем короткие волны, – нетерпеливо сказала Ценой страданий, – знала же, что надо заранее загрузить. Весь вечер, ночь и утро просидела в машине. У меня будет тромбоз. Давайте тогда начнем с маленького введения. Вы вот-вот увидите космический корабль, который мы заметили… – Ценой страданий заглянула в лежавшую перед ней папку, – шесть часов двадцать пять минут назад. Он находится на орбите, пока мы разговариваем.
Серая капля на сером фоне превратилась в шаттл. Нона видела шаттлы на этой планете до того, как небо изменилось: большие квадратные грузовые пусковые установки с крюками сверху для крепления к космическому лифту и запуску с геостанции. Они походили на консервные банки из-за логотипов компаний по бокам. Этот шаттл был изящнее и без картинок. Борта его украшали кости, торчавшие, как окаменелости в высохшем русле реки. Целые скелеты сворачивались в замысловатые узоры, как будто они упали в форму при отливке шаттла. А еще у него были окна из темного стекла. У грузовых челноков окон не было.
Когда появилось изображение, пальцы Камиллы застыли, обхватив ручку. Потом она нажала кнопку и принялась лениво корябать что-то на бумаге, вот только Камилла никогда ничего не делала медленно и была физически неспособна рисовать каракули.
– Вы понимаете, что это изображение вызвало серьезную озабоченность, – сказала Ценой страданий.
– Но почему это вас не успокоило? Это же не подкрепление, – заметила Пирра.
– Да. Это не войсковой транспорт. Метров десять в поперечнике.
– Я могу батальон втиснуть в десять метров, – заверила телохранительница, – а дайте срок, и два (ЗЗЗЗЗ ДВА).
– М-м-м. Сложишь их вдвое? – уточнила Ценой страданий.
– Солдаты сделают так, как я велю.
– Что ж, тогда солдаты должны радоваться, что тебя уволили с действительной военной службы. Корона? Что скажут твои люди?
Корона и Камилла многозначительно переглянулись. Застывшие пальцы Камиллы продолжали играть с ручкой. Нона украдкой подглядела рисунок: там были всего-навсего
