class="p1">Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон. Ничего не произошло.
– ИРИНа, ты здесь?
– Слушаю и повинуюсь, милочка, – услышали мы глубокое сексуальное контральто.
– Кажется, ты произнесла слово «компьютер»? – запинаясь, сказал я Мадонетте.
– Я что, слышу мужской голос? – ИРИНа хихикнула. – Сколько лет, сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой?
– Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься?
– Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала на исследовательском звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе… Мои создатели полагали, что женские манеры и голос будут гораздо лучше влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские.
– Последний исследовательский крейсер, – сообщил Стинго, – пущен на металлолом несколько веков назад.
– Неприлично напоминать даме о ее возрасте, – парировала ИРИНа. – Но ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма многообразную карьеру. Поверьте, я не жалуюсь. Тут так мило. Кругом добрейшие существа, общение с ними – одно удовольствие. К тому же для меня в любое время открыты все дополнительные банки и базы данных. А приятнее всего… Но что-то я заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если представитесь по именам, будет намного проще разговаривать. Джима и Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил?
– Адмирал… – Стинго умолк.
– Спасибо, давайте обращаться друг к другу по именам. Вы – Адмирал. А…
– Флойд, – сказал Флойд.
– Счастлива познакомиться. Чем могу помочь?
– Недавно в научный корпус поступил некий предмет, так называемая археологическая находка. Ты что-нибудь знаешь о ней?
– Еще бы! Кому и знать, как не мне, ведь это мне поручили изучать диковину. В сущности, именно этим я и занималась в момент взрыва.
– Ты видела, что произошло?
– Дорогой Джим, если понимать глагол «видеть» буквально, то я вынуждена дать отрицательный ответ. Увы, на том этапе исследований я не пользовалась фотоэлементами, а потому физически не видела, куда он исчез. Мне известен только его пеленг. Тридцать два градуса правее нулевой северополярной широты.
– Но там же ничего нет, – возразил Стинго. – Ни поселений, ни становищ. Одни пустынные равнины до самой полярной шапки. С чего ты взяла, что находка отправилась туда?
– С того, mon Admiral, что артефакт испускает тахионы, а я их регистрирую с помощью тахиметра, так сказать, веду учет, и надо заметить, это весьма интересное занятие. Правда, излучение слабенькое – а у какого вещества оно мощное? – но это все же лучше, чем вообще ничего. И вот за микросекунду до того, как тахиметр уничтожило взрывом, он успел зафиксировать одну-единственную частицу, прилетевшую со стороны полюса.
– А ты сама не… ранена? – спросила Мадонетта.
– Как это любезно с твоей стороны! Нет, я не пострадала, ведь меня как таковой там не было. Я поспешила собрать новый тахиметр и отправила его на место взрыва, но, увы, обследование развалин не дало результата. Там сейчас только фоновое излучение.
– А ты знаешь причину взрыва?
– Друг мой Флойд, я рада, что ты решил поучаствовать в нашем взаимополезном общении. Отвечаю на твой вопрос: да. Очень мощное взрывчатое вещество. Могу дать полную формулу, но уверена, тебе это покажется невероятно скучным. Вам, дорогие мои, достаточно знать, что некогда эта взрывчатка широко применялась в горнодобывающей промышленности. Она называется осбрехитит.
– Впервые слышу.
– Неудивительно, Адмирал, поскольку выяснилось, что с течением времени она теряет свои свойства. Производство осбрехитита свернули, заменив его новыми, более устойчивыми взрывчатыми веществами.
– Когда? – спросил я.
– Чуть больше трех веков назад. Тебя интересует точная дата?
– Да нет, пожалуй, это лишнее.
Мы поморгали, тупо глядя друг на друга. Что бы еще почерпнуть из этого кладезя историко-химической мудрости? Только Мадонетте пришел на ум верный вопрос:
– Скажи-ка, ИРИНа, у тебя есть какие-нибудь догадки насчет этого происшествия?
– Тысячи, милочка. Но излагать их не вижу смысла – необходимо собрать побольше данных. Пока могу сказать, что мы – в начале шахматной партии, и вариантов ее исхода – миллионы. Однако могу назвать несколько цифр. Вероятность случайного взрыва: ноль процентов. Вероятность того, что взрыв связан с похищением: шестьдесят семь процентов. Дальнейшее – в ваших руках.
– То есть?
– Попробуй рассуждать логически, cher Джим. Вы мобильны, тогда как я, фигурально выражаясь, прикована к рабочему месту. Я могу давать советы и сопровождать вас в виде рации, но основное решение принимать вам.
– Какое еще решение? – ИРИНа подчас просто невыносима.
– Я дам вам новый тахиметр. Если пойдете с ним в указанном мною направлении, то сумеете обнаружить находку.
– Спасибо. – Я протянул руку и выключил ИРИНу. – Похоже, и впрямь надо решать. Кто пойдет по следу? Только не отвечайте хором, лучше дайте высказаться мне, потому что я – самая главная Крыса. У меня такое чувство, что настало время прореживания наших рядов. Я заявляю, что Мадонетта дальше не пойдет. Она была нужна как солистка и бесподобно справилась с этой ролью. Но гонка по ледяным пустыням за сумасшедшими любителями подсовывать мины вековой давности – не для нее.
– Поддерживаю Джима, – высказался адмирал Стинго.
– И я. – Флойд не дал Мадонетте возразить. – Это и впрямь работенка не для тебя. И не для Стинго.
– А разве не мне решать? – прорычал Стинго в классической адмиральской манере.
– Нет, – охладил его я. – Если хочешь нам помочь, лучше всего сделать это прямо здесь. Оборудовать базу. Итак, решение принято, все возражения отклоняются. Демократию я признаю лишь в тех случаях, когда она меня устраивает.
Адмиральский оскал сменился обычной улыбкой. Стинго был слишком сообразителен, чтобы упрямиться.
– Согласен. Мой срок годности для оперативной работы давно истек. Это подтверждают больные кости. Мадонетта, пожалуйста, уступи нажиму истории со свойственной тебе грацией. Тебе это не нравится, но ты киваешь, да? Вот и прекрасно. В дополнение к услугам любезной ИРИНы я позабочусь о том, чтобы Специальный Корпус предоставил вам все необходимое. Вопросы?
Он развернулся вместе с креслом и обжег нас взглядом, но мы промолчали. Он удовлетворенно кивнул. Мадонетта подняла руку.
– Теперь, когда все решено, можно кое о чем вас попросить? Из разговоров с девочками я узнала, что здесь очень любят музыку Крыс, и…
– …и нельзя ли дать последний концерт перед развалом группы? О чем разговор?! Все «за»!
Все весело загомонили, только Стинго приуныл, вспомнив, что его инструменты обратились в горстку молекул. Но умница Мадонетта еще раз блеснула предусмотрительностью:
– Я порасспрашивала девочек. Говорят, тут очень миленький камерный оркестрик. Есть и
