В старину еще сложили стихи, в которых оплакивается страшная смерть Цзиньлянь.
Убийц-блудниц судьба непрочна.Свой век продлить бедняга тщится.Одежды разметались в клочья,И перед погребальной дщицейСтоит, от ужаса дрожа.А деверь жаждет расквитаться.Про честное он помнит братство.И прошлое ее богатствоИ упоительное блядство,Теперь не стоят ни гроша!Жизнь мчится, прошлую круша.Кто подлостью порочил душу,Тот жди возмездия в грядущем,Жди судьбоносного ножа.Так У Сун покончил с Цзиньлянь.
– Убивают! – во весь голос закричала старая Ван.
У Сун подбежал к ней и одним ударом отрубил ей голову, а тело оттащил в сторону. Потом он подцепил на меч сердце и внутренности Цзиньлянь и пригвоздил их сзади под стрехой.
Начали отбивать ночные стражи.
– Дядя! Мне страшно! – промолвила Инъэр, все еще остававшаяся в запертой комнате.
– Не бойся, дочка! – успокоил ее У Сун. – Я тебя не трону.
Он бросился к дому старухи, решив покончить и с ее сыном Ван Чао, но тому не суждено было погибнуть.
Когда Ван Чао услыхал крик матери, ему стало ясно, что это У Сун чинит кровавую расправу. Он толкнулся было в одни ворота, потом в другие, но никто не откликался. Тогда Ван Чао бросился что есть сил на улицу.
– Караул! Караул! – закричал он.
Соседи по обе стороны сразу догадались о случившемся, но никто не решился даже приблизиться к дому У Суна.
У Сун тем временем перепрыгнул через стену и ворвался в дом старой Ван. На столе горел светильник, но не было ни души. Он распахнул старухин сундук, повыбрасывал оттуда всю одежду и под ней обнаружил шпильки, серьги, головные украшения и серебро. Старуха отдала Юэнян только двадцать лянов, остальные же восемьдесят припрятала для себя. У Сун, не долго думая, завязал их в узелок и, размахивая мечом, перемахнул через заднюю стену.
В пятую ночную стражу он миновал городские ворота и направился прямо к Крутому Перекрестку, где и укрылся в доме Чжан Цина.[1634] Там же он сделался странствующим монахом, а потом примкнул к разбойникам с горы Лян.[1635]
Да,
Соседям зла не причиняй, не наноси вреда,И зубы на тебя точить не станут никогда.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ ЯВЛЯЕТСЯ ВО СНЕ В ДОМЕ НАЧАЛЬНИКА ГАРНИЗОНА
У ЮЭНЯН ЩЕДРО ОДАРИВАЕТ МОНАХА, СОБИРАЮЩЕГО ДОБРОХОТНЫЕ ПОЖЕРТВОВАНИЯ НА ХРАМ
Следит за нами постоянно
Небес недреманное око,
Земные божества и духи
весьма неравнодушны к нам.
Придерживает наши страсти
законов грозная опека,
И ходят демоны за нами
в загробном царстве по пятам.
И прямоту, и верность, люди,
всегда в сердцах своих лелейте,
Порывы же страстей и гнева
в себе преодолеть умейте.
Кто постоянно неумерен,
тот позабудет дом родимый,
А кто ведет себя бесчестно,
тот положенье потеряет.
Путь воздержания прославим:
всегда пройти умейте мимо
Того, над чем смеются люди,
что отвращенье им внушает.
Итак, У Сун убил Цзиньлянь и старуху Ван, забрал серебро и ушел к разбойникам на гору Лян.
А теперь расскажем о Ван Чао. Выбежал он на улицу и стал звать околоточного. Когда они удостоверились, что дом У Суна заперт спереди и сзади, у старой Ван вскрыт сундук, вещи в беспорядке разбросаны по полу, а серебро похищено, им стало все ясно: У Сун убил обеих женщин и, забрав серебро, скрылся. Тогда Ван Чао с околоточным взломали ворота. Комната оказалась залитой кровью. На полу лежали два трупа. Сердце и внутренности Цзиньлянь висели пригвожденные мечем под стрехой. В комнате они нашли и Инъэр, но как ни расспрашивали ее, она только плакала.
Подробное дело о злодейском убийстве вместе с вещественными доказательствами было на другой же день представлено новому уездному правителю во время его утреннего заседания. Уроженец Хэбэя, из уезда Цзаоцян, области Чжэньдин, он, как и его предшественник, носил фамилию Ли, а звали его Чанци. Узнав об убийстве, он вызвал служащего управы и распорядился, чтобы тот в присутствии околоточного, соседей и членов семей пострадавших, Ван Чао и Инъэр, учинил расследование на месте. Как оно показало, У Сун, будучи пьян, в припадке гнева действительно убил урожденную Пань и старую Ван, о чем и было составлено письменное заключение. Местным стражникам и околоточному вменялось в обязанность прикрыть тела убитых землей и выставить охрану. Полиция города начала розыски убийцы. Было расклеено распоряжение, в котором казна объявила награду в пятьдесят лянов серебра тому, кто первым заявит о местонахождении У Суна.
Чжан Шэн и Ли Ань, получив у начальника гарнизона сотню лянов, направились к старухе Ван. Узнав, что Ван и Цзиньлянь убиты У Суном, а власти после расследования обстоятельств производят розыски убийцы, они вернулись домой и доложили хозяину. Потрясенная гибелью Цзиньлянь, Чуньмэй проплакала дня три, ничего не пила и не ела. Обеспокоенный хозяин распорядился позвать к ней бродячих потешников, но и тем не удалось ее развлечь. Он потом не раз посылал Чжан Шэна с Ли Анем узнать, не обнаружен ли У Сун, но не о том пойдет речь.
Перейдем теперь к Чэнь Цзинцзи. Поехал он в столицу за серебром, а сам только и думал, как выкупит Цзиньлянь и станут они мужем и женой. Нежданно-негаданно повстречался ему на полпути спешивший из Восточной столицы домочадец Чэнь Дин.
– Батюшка ваш, дядя, тяжело болен, – сообщил он. – Матушка меня за вами послала. Просит приехать посоветоваться, как дальше жить.
Цзинцзи заторопился. Вместо двух остановок делал одну. И вот добрался он до дома своего дяди Чжан Шиляня. Но дяди уже не было в живых, оставалась только тетка. Отец же его, Чэнь Хун, тоже три дня как скончался, и все домашние облачились в траур.
Цзинцзи склонился перед гробом отца, потом земными поклонами почтил мать и тетку.
Перед матерью предстал сильно повзрослевший и возмужавший Цзинцзи. Мать и сын прослезились, а потом стали держать совет.
– Есть у нас и чему порадоваться, и чем опечалиться, – проговорила она.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что на нашу радость по случаю объявления наследника престола обнародована высочайшая амнистия, а горе – неожиданная кончина батюшки. И дяди твоего не стало, а твоя тетка заживет вдовою, и нам неловко оставаться в ее доме. Вот почему я и послала за тобой Чэнь Дина. Нам предстоит отвезти останки батюшки на родину. Не будем же мы хоронить его на чужой стороне.[1636]
Цзинцзи призадумался. «Сколько ж я тут проканителюсь с перевозкой гроба да имущества! – прикидывал он про себя. – Так и Цзиньлянь упущу. Нет, лучше уж заберу сундуки с корзинами да поеду сперва женюсь, а там и гроб перевезти успеем». Подумал и говорит матери:
– Опасно стало на дорогах – разбойников много развелось. Везти гроб вместе с имуществом – сколько подвод! – сразу внимание привлечь. А молодцы попадутся, что тогда? Лучше опоздать, чем впросак попасть. Сперва имущество на двух подводах перевезу, дом в порядок приведу, а потом уж вы, матушка, с Чэнь Дином и домочадцами гроб перевезете. В первой луне нового года в путь отправитесь, в загородном монастыре остановитесь. Там панихиду закажем и земле предадим, как полагается. Ничего, не поздно будет.
Давно не видела мать сына и, поверив его ловким речам, будучи женщиной, сразу передумала. Первым делом нагрузили на две больших подводы сундуки с добром. Для безопасности был вывешен желтый стяг, извещающий, будто везут благовония в храм, и в первый день последней луны Цзинцзи тронулся в путь. Не прошло и десяти дней, как он добрался до Цинхэ.
– Отец скончался, – объявил он дяде Чжану, когда они встретились. – Мать с гробом на днях прибудет. Я пока имущество на двух подводах привез. Надо будет дом прибрать.
– Раз так, мне придется к себе воротиться, – выслушав племянника, проговорил дядя и наказал слугам и домочадцам готовиться к переезду.
Чэнь Цзинцзи обрадовался. «Наконец-то унесет его с глаз долой, – думал он. – Вот когда я возьму Цзиньлянь и заживем мы в свое удовольствие. Отца у меня теперь нет, а мать во мне души не чает. Первым делом порву с негодницей женой, потом на тещу жалобу подам, вещи потребую. Это ведь не как раньше, когда отец в ссыльных числился. Мне теперь никто не посмеет отказать!»
Да,
И то и се предполагают люди,А Небо все по своему рассудит.
Так намекнул он дяде поторапливаться с переездом, а сам спрятал за пояс сто лянов серебра и еще десяток для свахи в рукав и отправился на Лиловокаменную к старухе Ван.
Цзинцзи был удивлен, когда увидел на улице перед ее домом два засыпанных землей трупа, а над ними скрещенные копья и фонарь. На воротах висело написанное от руки распоряжение, гласившее:
