— Ты, наверное, имеешь в виду «штрейбрейхер»? Как же это тебе объяснить? — Она с мольбой в глазах смотрит на Виктора.
— Не штрейбрейхер, а штрейкбрехер, — поправляет ее Виктор.
— Ну, это… как тебе проще объяснить? Ну, вроде предателя! — выпаливает Лариса.
— Предателя? — спрашиваю я, возмущаясь; значит, она могла сравнить меня с предателем!
— Разве не так, Витя? — ласково спрашивает Лариса, положив руку ему на плечо.
Но он отбрасывает руку и сердито говорит:
— Выпутывайся сама.
Лариса краснеет и выпутывается:
— Штрейх-брей…
— Штрейк-брехер, — спокойно поправляет ее Виктор.
— Я же сказала: штрейкбрехер, — возмущается Лариса. — Стыдно придираться! — И, обидевшись, она уходит.
— Лариса! — кричу я.
Но она все дальше и дальше уходит от нас. Мы догоняем ее. Идем рядом. В это время к нам подлетает Топорик.
— А я успел выпить чаю! — хвалится он. — Правда, обжег горло.
— Штрейкбрехер — это, конечно, предатель, — говорит Виктор. — Во время забастовок он соглашается работать за бастующих. Тут Лариса права, хотя и не совсем…
— И без тебя знаю, — сердито отвечает Лариса, тряхнув челкой, — подумаешь — ходячая энциклопедия! — И она накидывается на меня, размахивая перед моим носом сумкой: — А ты так и не читаешь газет? Так и растешь болваном?
Но через минуту мы уже мирно вчетвером подходим к нашей приземистой одноэтажной школе.
— Знаешь, какие в газетах бывают происшествия! — говорит Лариса. — Недавно поймали пирата. Вот забыла имя… Так он знаешь что сделал? Он взялся на киржиме перевезти в Персию беженцев с Волги, казанских татар. Обещал им там райское житье и работу. А в море отобрал у них деньги и золото, а самих убил и выбросил трупы за борт. Вот какой разбойник! Ужас!
Когда мы возвращаемся из школы и с ведрами снова собираемся у подвала, Виктор вдруг говорит:
— А зачем, ребята, воду нам носить на помойку, когда тут же у подвала можно поставить желоб и воду выливать в него. Не правда ли?
Все мы молчим, стараясь представить себе на деле его предложение.
— Хвалю за сообразительность! — кривя губы, говорит Мармелад, с неприязнью глядя на Виктора, и, вырвав из квитанционной книжки пять корешков, нехотя протягивает ему. — Это тебе премия.
Покраснев, Виктор прячет руки назад. Тогда Лариса вырывает у Мармелада корешки и засовывает Виктору в карман.
— А вдруг он одумается? Бери, дурачок, раз дают. А бьют — беги! — Она хватает меня за руку, и мы бежим на задний двор. За нами — все остальные. Здесь в складе у Вартазара мы находим несколько труб разных размеров, куски жести, ящики из-под стекла, всё тащим к подвалу и устраиваем желоб, поставив его под уклоном на ящики.
Теперь нам уже не надо бегать с ведрами по двору. Не надо их таскать и по лестнице. По двое мы стоим на ступеньках, на лету подхватываем протянутое снизу ведро и передаем его дальше.
Через каждые полчаса мы отдыхаем.
— Сегодня должна показаться и десятая ступенька, — говорит Мармелад и тяжело вздыхает. — А всех-то — восемнадцать!
Десятая ступенька и на самом деле к концу дня показывается из воды. Это приносит всем нам большую радость. Смотреть на нее собираются чуть ли не все жильцы нашего дома.
Но утром нас ожидает разочарование: десятая ступенька снова под водой!
— Отчего бы это? — гадает весь двор.
— Видимо, в подвале имеются подземные ключи, — унылым шепотом говорит Мармелад. — Ничего другого не может быть. Я банкрот.
Мы с ведрами в руках стоим у подвала и смотрим на мрачную, почти черную воду.
«Миллионерами» мы стали все, но «миллиардером» — никто.
— Воду могут выкачать насосы, но где набрать на них столько денег? — сокрушается Мармелад. Он не улыбается. Бесцветными и злыми кажутся его глаза. И ноги вдруг перестают выписывать квадраты и треугольники. Он словно окаменел.
— Ну как, хозяин? Ничего не получилось из твоей затеи? — спрашивает с балкона Нерсес Сумбатович.
Мармелад смотрит на него ненавидяще и отворачивается.
Нерсес Сумбатович смеется. Чему он радуется?
Глава третья
ПОИСКИ ПОДЗЕМНЫХ КЛЮЧЕЙ
Хотя Мармелад объявил себя банкротом, но мысль о подвале не дает ему покоя. Вот который уж день он до и после работы ходит по двору, заглядывая во все углы, о чем-то шепчется с Вартазаром, потом они спускаются по лестнице и, отбиваясь от комаров, долго и молча смотрят в раскрытые подвальные двери.
Сегодня Мармелад зовет меня к себе домой, протягивает две тянучки, сюсюкая и потирая руки, говорит:
— Ты, наверное, любишь тянучки, а? Покушай, покушай, Гарегин. Они сливочные, не чета дряни, которую продают мальчишки на улице.
— Спасибо, — говорю я. — Сладкое не ем.
— Это почему же? — спрашивает он, поверх пенсне заглядывая мне в глаза.
— Не люблю.
— А что же ты любишь?
— Соленое и горькое.
— Да ты садись, садись! — толкает он меня в грудь и чуть ли не насильно сует в руки тянучки.
Я беру тянучки, но не сажусь. Меня тошнит от голоса Мармелада, от его медоточивой улыбки. Обертка у тянучек клейкая, с прилипшей табачной пылью. Видимо, уж потаскал он их в кармане.
— Ты хороший и храбрый мальчик, — говорит Мармелад и гладит меня по голове. — Ведь хороший?
Я пожимаю плечами, зажав тянучки в кулаке.
— Ты получишь большую награду от меня, если найдешь в подвале подземные ключи. Ведь ты храбрый мальчик, не правда ли?
«Как же я их найду?» — думаю я, перекладывая тянучки из вспотевшей ладони в другую.
— Если бы ты вдруг да нашел подземные ключи! Тогда мы заткнули бы им глотки и снова начали вычерпывать воду из подвала. Смотришь — опять вам заработок. На халву, мороженое, кино.
— А как же я найду ключи?
— Попутешествуешь на плоту! Мы тебе сделаем плот! И карманный фонарь тебе подарю. Это будет романтическое плавание, не правда ли? — И, сняв пенсне, он усаживает меня на подоконник, сам садится и начинает во всех подробностях расписывать, как мне следует искать ключи.
— Хорошо, я подумаю, — говорю я, вставая. — Видимо, соглашусь. Деньги маме очень нужны.
Однако мне, конечно, страшно пускаться в это путешествие по темному, залитому водой подвалу. Чертей, возможно, там нет, но под водой ведь может оказаться что-нибудь неожиданное.
Я перебираю всех наших мальчишек, с кем мог бы пуститься в это рискованное плаванье, и останавливаюсь на Викторе. Федя тоже, конечно, согласился бы поехать со мной, но с Виктором надежнее. На него всегда можно положиться. С ним ничего не страшно. Когда на нас нападают мальчишки на улице, то кто первым бросается в драку? Виктор!
