— Папа сказал мне очень странную вещь, Ирина. Он утверждает, что у Ичимеи есть аура, — добавил Сет.
— Что?
— Аура, незримое сияние. Это круг света над головой, как у святых на религиозных картинах. Только у Ичимеи сияние зримое. Папа говорит, что не всегда мог его разглядеть — лишь временами, и это зависело от освещения.
— Сет, ты шутишь?
— Мой папа никогда не шутит, Ирина. Да, и вот еще что: этот человек, наверное, факир: он контролирует свой пульс и температуру тела, может нагреть одну руку, как будто у него лихорадка, а другую сделать ледяной. Ичимеи несколько раз демонстрировал этот фокус папе.
— Это тебе Ларри рассказал или ты выдумываешь?
— Клянусь, это его слова! Ирина, мой отец — настоящий скептик: ом не верит ни во что, чего не может подтвердить собственным опытом.
Ичимеи Фукуда успешно завершил проект, а в качестве подарка прибавил маленький японский садик, который спроектировал для Альмы, — а потом препоручил все работы другим садовникам. Теперь Ларри видел его только время от времени: Ичимеи регулярно появлялся, чтобы проверить, как идут дела. Мальчик обратил внимание, что японец никогда не общается с Натаниэлем — только с Альмой, да и с ней держится официально, по крайней мере, в его присутствии. Ичимеи приходил к черному ходу с букетом цветов, снимал ботинки и приветствовал хозяйку легким поклоном. Альма всегда ждала его на кухне и отвечала таким же легким поклоном. Она ставила цветы в кувшин, он соглашался выпить чашку чая, и тогда они вместе исполняли медленный молчаливый ритуал, это была пауза в привычном течении их жизни. Спустя два года, когда Ичимеи перестал появляться в Си-Клифф, мать объяснила Ларри, что он отправился в путешествие по Японии.
— Как ты думаешь, в те годы они были любовниками? — спросила Ирина?
— Об этом я не могу спрашивать своего отца. Да он и не знает. Ирина, нам почти ничего не известно о наших собственных родителях. Но давай исходить из того, что они были любовниками в пятьдесят пятом году, как сказала моя бабушка Ленни Биллу, расстались, когда Альма вышла за Натаниэля, вновь соединились в шестьдесят втором и с тех пор остаются вместе.
— Почему в шестьдесят втором? — не поняла девушка.
— Это мое предположение, Ирина, я не уверен. Но в этом году умер мой прадедушка, Исаак Беласко.
И Сет рассказал о двух похоронах Исаака и как вся его семья наконец осознала, сколько добра сделал за свою жизнь их патриарх, скольких людей он защищал бесплатно в качестве адвоката, сколько денег подарил или одолжил в трудный час, скольким чужим детям дал образование, сколько благородных начинаний поддержал. Сет узнал, что семья Фукуда многим обязана Исааку Беласко, как они его уважали и любили, и вывел из этого, что кто-нибудь из Фукуда определенно присутствовал на похоронах. По семейным легендам, незадолго до его кончины Фукуда откопали старинный меч, захороненный ими в Си-Клифф. В саду до сих пор оставалась табличка, установленная Исааком, чтобы отметить место. Самое вероятное, что Альма воссоединилась с Ичимеи именно в это время.
— С пятьдесят пятого до две тысячи тринадцатого прошло пятьдесят с чем-то лет, примерно столько, сколько Альма называла Ленни, — подсчитала Ирина.
— Если мой дедушка Натаниэль и подозревал, что у его жены есть любовник, он притворялся, что ничего об этом не знает. В моей семье видимость значит больше, чем истина.
— И для тебя тоже?
— Нет. Я — белая ворона. К тому же я влюблен в одну девушку, такую бледную, точно молдавский вампир.
— Вампиры — они из Трансильвании, Сет.
3 марта 2004 года
В последние дни я часто вспоминал про Исаака Беласко, потому что моему сыну Майку исполнилось сорок лет и я решил передать ему катану семьи Фукуда: теперь хранить меч — его долг.
Однажды в начале 1962 года твой дядя Исаак позвонил мне и сказал, что пришло время достать меч, на двадцать лет захороненный в саду Си-Клифф. Он, несомненно, уже знал, что очень болен и скоро умрет. Собрались все, кто остался от нашей семьи: я, моя мать и моя сестра. С нами отправилась Кеми Морита, духовный лидер Оомото. В тот день, когда мы проводили ритуал в саду, ты где-то путешествовала со своим мужем. Быть может, твой дядя выбрал именно эту дату, чтобы не дать нам с тобой встретиться. Что он знал о нас с тобой? Полагаю, что немало, но он был весьма хитер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ичи
Ирина запивала суши зеленым чаем, а вот Сет перебрал с подогретым саке. Содержимое чашки исчезало с одного глотка, и Ирина, увлекшаяся разговором, тут же наливала новую порцию. Ни он, ни она не отметили момент, когда официант в синем кимоно и бандане принес им новую бутылку. Когда подошло время десерта — мороженого с сиропом, — Ирина заметила пьяную мольбу во взгляде Сета, и это был знак, что пора прощаться, пока ситуация не вышла из-под контроля, но бросить парня в таком состоянии она не могла. Официант предложил вызвать такси, но Сет отказался. Он вышел из ресторана, спотыкаясь, держась за свою спутницу, а свежий воздух только усилил воздействие саке.
— Кажется, мне не надо за руль… Можно, я останусь у тебя? — пробормотал Сет заплетающемся языком.
— А мотоцикл куда? Отсюда его могут угнать.
— Хрен с ним, с мотоциклом.
Они преодолели три километра до дома Ирины, путешествие заняло почти час, потому что Сет двигался рачьим шагом. Девушке доводилось жить в местах и похуже, но при Сете ей стало стыдно за эту грязную, обшарпанную хибару. В доме было пятнадцать жильцов, втиснутых в комнатушки с фанерными перегородками, окон и вентиляции хватало не на всех. Это был обычный для Беркли дом, поддерживать который в приличном состоянии не было возможности, так как хозяева не могли повышать арендную плату. Краска снаружи облупилась, ставни не держались на петлях, во дворе громоздилась ненужная рухлядь: старые покрышки, ломаные велосипеды, унитаз фисташкового цвета, пролежавший здесь пятнадцать лет. Внутри в нос шибало смесью курительных палочек и прогорклого супа из цветной капусты. Коридоры и общие туалеты никто не мыл. Душ Ирина принимала в Ларк-Хаус.
— Почему ты живешь в таком свинарнике? — возмутился Сет.
— Потому что он дешевый.
— Выходит, Ирина, ты намного беднее, чем мне казалось.
— Не знаю, что там тебе казалось, Сет. Почти все на свете живут беднее, чем семья Беласко.
Ирина помогла ему снять ботинки и уложила на полу на матрас, служивший ей постелью. Простыни были чистые, потому что бабушка с дедушкой когда-то внушили ей, что бедность — это не оправдание для грязюки.
— А это что? — Сет показал на колокольчик на стене, шнурок от которого уходил в соседнюю комнату.
— Ничего, не беспокойся.
— Как это ничего? Кто там живет?
— Тим, мой приятель из кафе и компаньон по мытью собак. Иногда мне снятся кошмары, и я начинаю кричать, тогда Тим дергает за шнурок, колокольчик звенит, и я просыпаюсь. Такой у нас уговор.
— У тебя бывают кошмары, Ирина?
— Конечно. А у тебя разве не бывает?
— Нет. Эротические сны случаются, это да. Хочешь, расскажу тебе один сон?
— Спи давай!
Сет выполнил ее приказ меньше чем за две минуты. Ирина дала лекарство Неко, вымылась с помощью кувшина и тазика, которые держала в углу, сняла джинсы и рубашку, надела старую футболку и притиснулась к стене, отгородившись от Сета котом. Ей стоило больших усилий заснуть: мешало близкое соседство мужчины, шум соседей за стенками и капустный запах. Единственное окошко во внешний мир помещалось так высоко, что виден был только маленький прямоугольник неба. Иногда к девушке ненадолго заглядывала поздороваться луна, но эта ночь была не из удачных.
Ирина проснулась от малой толики утреннего света, проникшего через окошко, и увидела, что ее друга уже нет. Было девять, ей полагалось выехать на работу еще полтора часа назад. У Ирины болела голова и ныли кости, как будто похмелье от саке передалось ей диффузионным путем.
