Физиономия старика вдруг перекосилась, и Вотша подумал, что тот сейчас перейдет на крик, но мастер Клапп сдержался, медленно вернулся на свое место, постучал по столу пальцами, словно о чем-то раздумывая, и вдруг сказал:
– Ну а если я освобожу тебя от твоих обязательств, если приглашу тебя за этот стол не как сказителя, а как… гостя, ты будешь есть и пить?!
– Мастер Клапп?! – изумился Вотша и даже привстал со своего места. – Неужели для тебя так важно, чтобы я хоть что-то съел за этим столом, что ты готов пригласить в гости безродного извержонка с далекого дикого Севера?! – И вдруг он усмехнулся и его тон мгновенно изменился – стал иронично-язвительным: – Или за твоим гостеприимством скрывается что-то другое?!
Лицо старика мгновенно изменилось, любезность сползла с него, как старая кожа с тела змеи, глаза зажглись холодным надменным блеском, и он брезгливо проговорил:
– Думай что хочешь, извержонок, но ты выполнишь мое желание. Однако сначала я позову своих гостей.
Он хлопнул в ладоши, и в то же мгновение дверь отворилась. В трапезную ввалились двое здоровенных извергов. Пока один из них запирал дверь на ключ, второй медленно пошел вокруг стола, хрипло выговаривая:
– Ну что… сказитель… сам отведаешь нашего угощения или тебе помочь?!
Второй изверг обходил стол с другой стороны.
Вотша был уже на ногах. Он посмотрел на мастера Клаппа, покачал головой и, осторожно ступая, двинулся навстречу первому из нападавших. Не прошло и десяти секунд, и они оказались лицом к лицу. Изверг, злорадно ухмыляясь, протянул огромную волосатую лапу к горлу юноши, но тот неожиданно нырнул под эту лапищу, и в следующее мгновение его ладонь, сложенная «лодочкой», вонзилась в горло громилы. Несколько секунд изверг стоял неподвижно с выпученными глазами и открытым перекошенным ртом, из угла которого бежала быстрая струйка крови, а затем рухнул навзничь, опрокинув на себя стул.
Второй изверг и сам мастер Клапп на мгновение замерли в изумлении, и этого мгновения хватило Вотше для того, чтобы, опершись ладонью о стол, перемахнуть через него. Его прыжок был выверен до миллиметра – подкованный каблук его мягкого сапога пришелся точно в скулу второго изверга. Удар, усиленный всей массой тела юноши, был настолько силен, что косматая голова великана мотнулась в сторону, раздался короткий хруст, и изверг рухнул на пол со сломанной шеей! А в следующий момент Вотша уже стоял рядом с мастером Клаппом и держал его за ворот мягкого роскошного плаща.
Старик вытаращенными от ужаса глазами смотрел на свою, казалось бы, совершенно беззащитную добычу, не понимая, каким образом она из дичи вдруг превратилась в охотника, а Вотша медленно, но неотвратимо сдавливал его горло воротником плаща. Наконец, когда удушье стало невыносимым, Клапп просипел:
– Не убивай. Я дам тебе монеты. Много монет…
– Сначала ты скажешь мне, как ты их заработал! – негромко и совершенно спокойно ответил Вотша.
Глаза старика остановились, словно в голову ему пришла некая совершенно невероятная мысль, а потом в них проступило понимание истинности этой мысли, и он прошептал посиневшими губами:
– Ты знал! Ты все знал! Ты был готов!!!
– Так каким образом ты зарабатывал свои монеты?! – тряхнул его Вотша.
И тут старик вдруг… захихикал.
Вотша посмотрел на изрезанное морщинами, дергающееся, хрипло хихикающее лицо и понял, что у старика началась истерика. Одним рывком он бросил свою жертву на стул и отвесил ему две полновесные пощечины. Голова старика мотнулась из стороны в сторону, хихиканье захлебнулось, старик захрипел, откинулся на спинку и вдруг заговорил быстро-быстро высоким визгливым голосом:
– Да! Я ловил таких, как ты, мальчишек… никому не нужных, глупых, сбежавших из своей стаи и потому беззащитных. Я ловил их, как птиц в силки, на крошку хлеба, потому что они всегда были голодны и готовы на все, только бы получить монету! Я ловил их и отдавал тому, кто знал, как с ними поступить, как сделать так, чтобы они приносили пользу. Ты себе представить не можешь, скольким многоликим нужны беспризорные изверги!.. Сколько многоликих готовы давать за них монеты! Я занимался этим всю жизнь, и всю жизнь мне давали монеты те, кому пойманные мною мальчишки были нужны. Я не интересовался, для каких целей, – это не мое дело, важно, что монеты мне за них давали исправно.
– Значит, ты, изверг, хватал беззащитных извергов и извержат и отдавал их многоликим? – с отвращением переспросил Вотша. – Разве тебя не трогало то, что многоликие и без того измываются над нами, извергами, как хотят, ты еще помогал им в этом?!
– Глупый, глупый извержонок, – захрипел старик. – Мой отец был многоликим, но не смог сохранить свое многоличье! Не смог сохранить МОЕ многоличье!!! И я поклялся, когда был еще ребенком, что верну себе способность поворачиваться к Миру другими гранями!!! Вот почему я делал то, что делал!!! И я почти достиг цели!!! Ты! Ты пришел, чтобы помешать мне!!!
– Разве есть способ вернуть многоличье?! – изумленно переспросил Вотша.
– Есть! Есть, глупый извержонок! Я всегда был уверен, что такой способ есть, а теперь, когда я добываю извергов для нашего князя, я знаю это наверняка! Но стоит это превращение безумно дорого! И дело не только в монетах, хотя их наверняка придется потратить очень много! Нет, не только!!! Чтобы вернуть многоличье, надо… – Тут Клапп закатил глаза и захрипел.
Вотша схватил старика за плечи и встряхнул:
– Что надо? Говори, старый мерзавец!!!
Старик вдруг открыл совершенно ясные глаза, улыбнулся перемазанными желтоватой пеной губами и прошептал:
– Надо умереть!!!
Глаза его закрылись, и голова упала на грудь.
– Откуда? От кого ты это узнал?
Вотша еще раз встряхнул старика, но у того только голова мотнулась. Глаза мастера Клаппа закатились, язык вывалился изо рта, руки безвольно обвисли.
Вотша одним взмахом руки сбросил со стола посуду и быстро уложил на скатерть старика. Расстегнув его богатый плащ, куртку и рубашку, он прижался ухом к тощей груди и через мгновение услышал глухой толчок сердца. Следующий толчок раздался почти через минуту.
Извержонок выпрямился и долго смотрел на распростертого перед ним старика. В голове его вихрем проносились бессвязные мысли. Наконец он смог немного успокоиться – надо было выбираться из таверны.
Вотша подошел к окну и открыл створку. Затем, секунду помедлив, он дважды стукнул в запертый ставень. Из-за окна тут же раздался дрожащий голос Житыря:
– Ёкуль!.. Я здесь!
«Надо же, – улыбнулся про себя Вотша, – не сбежал».
А вслух скомандовал:
– Житырь, начинай!
Послышался быстрый топот – Житырь бросился к входу в таверну.
Спустя несколько минут визгливая музыка, звучавшая в зале, вдруг замолчала, а затем раздались крики и грохот. Вотша быстро повернул ключ в дверном замке и чуть-чуть приоткрыл дверь. В общем зале таверны разгоралась драка.
Два стола в самом центре зала были опрокинуты, и между ними возилось уже человек восемь, еще трое прижали к стене зала Житыря, но тот отмахивался большим узкогорлым кувшином и орал какие-то бессвязные оскорбления, остальные посетители таверны поднимались из-за столов, готовясь принять посильное участие в общей свалке.
Вотша проскользнул в дверной проем, плотно закрыл дверь и запер ее на ключ. Затем, сунув ключ в карман, он пробрался вдоль стены к выходу и проскользнул на улицу. Быстро отойдя за угол, он остановился и принялся ждать. Через пару минут дверь таверны с треском распахнулась, словно ее высадили ногой, и по ступеням крыльца скатился Житырь. Здоровенный изверг, выбросивший паренька, плюнул ему вслед и захлопнул дверь. Житырь, пошатываясь, поднялся с земли, и тут же рядом с ним очутился Вотша. Подхватив друга, он негромко спросил:
– Ну что, жив?
– Жив, – улыбнулся Житырь разбитым лицом.
– До дома доберешься?
Житырь помолчал, словно обдумывая этот вопрос, а затем пожал плечами:
– Если ты мне поможешь… Тебе ведь все равно из города уходить надо, так почему бы не к нам?..
