помнишь ту няню, которая была у нас тогда? Кару какую-то? — спрашиваю я папу за ужином на следующий день.
Он не вздрагивает. Не моргает. Не реагирует.
— Ах, да. Кара Тиндалл, — говорит мама. Она выпрямляется на своем стуле. — Я хорошо ее помню. Очень милая девушка. Немного непутевая. Но очень добрая.
— Интересно, чем она занимается сейчас? — спрашиваю я.
Папа делает глоток воды со льдом, прежде чем наколоть вилкой кусок тушеного мяса.
— Последнее, что я слышал, она занималась юридической практикой в центре города.
— О, ты шутишь, — мама звучит слишком восторженно, что разбивает мне сердце. — Рада за нее. Знаешь, я беспокоилась о ней какое-то время. Кара всегда казалась такой потерянной. Так хотела стать частью нашей семьи. Ее жизнь дома была не самой лучшей.
Мой отец кивает.
— Шансы определенно были против нее.
— Мы должны связаться с ней, — говорю я. — Может, пригласить ее как-нибудь на ужин? Пообщаться немного?
Папа бросает на меня любопытный взгляд.
— С чего это ты, малыш? Ты не упоминала ее имя в течение десяти лет, а теперь хочешь пригласить ее на ужин?
Он хихикает, качая головой, как будто находит это забавным.
Я пожимаю плечом.
— Думаю, я просто… случайно подумала о ней на днях.
Я лгу лжецу. Какая ирония. По крайней мере, на этот раз я не чувствую себя виноватой.
Напряжение между нами зреет.
Мама не замечает.
— Неужели? — он прикидывается дурачком.
— Может, я видела ее лицо на рекламном щите или что-то в этом роде, — я сосредотачиваю свое внимание на нем, выискивая нюансы в выражении его лица или подергивании бровей, что-то, что показало бы, что ему неловко.
Но я ничего не получаю.
Неужели отец оттачивал этот навык годами? Неужели это не первый раз, когда он живет какой-то двойной жизнью?
Я гоняю еду по тарелке, пытаясь откусить хоть кусочек. Но не могу. Мой желудок тверд, как камень, и аппетит пропал.
— Спасибо за ужин, мама.
Я поднимаюсь и целую ее в лоб, прежде чем отнести свою тарелку в раковину. Мама не часто готовит. Обычно это замороженная пицца или что-то достаточно простое, что можно приготовить без особых усилий, но раз в неделю она набирает достаточно сил, чтобы приготовить еду в кастрюле. Я ненавижу, что не смогла доесть.
Я прячусь в своей комнате и проверяю телефон, чтобы найти несколько сообщений от Адрианы… и одно от Августа.
Прошло уже несколько дней, с тех пор как мы занимались сексом. И хотя я оставила тот клочок бумаги у его подушки, у меня не хватило смелости связаться с ним первой, чтобы продолжить. Мне нужно было оставить пространство между нами. Мне нужно было время, чтобы отдышаться, переварить случившееся.
Все было так… идеально.
А потом, по какой-то непонятной причине, он стал холодным.
Затаив дыхание, я нажимаю на его сообщение.
ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Мона Гиллеспи — ваша домашняя медсестра. Я перешлю тебе ее контактную информацию. Она начинает работать с понедельника.
Я протираю глаза и перечитываю еще раз.
Он сделал это.
После того как я не получила от него ответа сразу, часть меня не верила, что он выполнит свое обещание… часть была уверена, что меня разыграли.
Я: Спасибо.
Далее Август присылает скриншот с номером телефона Моны, и я еще немного смотрю на экран, ожидая, что он напишет что-то еще.
Что-то большее.
Но опять же, что тут можно сказать?
Я откладываю телефон в сторону и беру ближайший журнал из стопки, которую мне дала Адриана. Ее отец работает в отделе продаж в каком-то издательстве, поэтому она получает практически все журналы, которые только может пожелать, бесплатно.
Листая неоново-розовый номер Cosmo трехмесячной давности, пропускаю статьи «Как получить свой самый большой О» и «Как подарить ему ночь, которую он никогда не забудет» и сразу же приступаю к тесту в конце под названием «Увлечен ли он тобой?».
«Пишет ли он вам неожиданно?»
«Называет ли он вас какими-нибудь прозвищами?»
«Пытался ли он сделать шаг?»
«Он расспрашивает о вас ваших друзей?»
«Пытался ли он оставить вас наедине?»
«Флиртует ли он с вами?»
После десяти вопросов «да» или «нет» я набираю твердую восьмерку (потому что он никогда не присылал мне цветов и не писал стихов). А это, по мнению автора теста, означает: «Ты ему определенно нравишься, так что действуй, подруга. Чего ты ждешь?»
Я фыркаю и отбрасываю журнал в сторону.
Это пустая трата времени.
Я не хочу и не нуждаюсь в том, чтобы нравиться ему.
Это не должно иметь значения.
И мне должно быть все равно.
Я достаю из тумбочки наушники, подключаю их к телефону и включаю свой любимый меланхоличный плейлист, потому что, очевидно, я в настроении. На середине третьей песни раздается звук нового сообщения.
ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Хочешь зайти?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
АВГУСТ
Я думал, что это будет проблемой. Я действительно так думал. Честно говоря, я в шоке от того, что она здесь, что делает этот момент настолько же сюрреалистичным, насколько и приятным.
Расхаживая по моей комнате, собирая волосы в беспорядочный хвост, Шеридан рассказывает о своем отце, о том, как ненавидит, когда ей лгут, и как она не может понять, как он может быть таким двуличным по отношению к своей собственной семье.
Я даю ей выговориться, позволяю выплеснуть все это, чтобы мы могли продолжить. Мой совет здесь все равно не поможет. Я давно научился не возлагать на людей большие надежды. Это только настраивает вас на разочарование. Это тот урок, который человек должен усвоить сам.
К тому же, я мог бы сказать,
