разговаривал, — говорю я. — Я точно знал, кто ты, как только увидел твое лицо. И когда ты убежала, была просто еще одной Роуз, которая не уважала Монро и имела наглость избежать последствий.
Моя челюсть сжимается так же, как в ту ночь.
Но я не хочу злиться. Я чертовски измотан.
Поднявшись, Шеридан собирает свои вещи и идет в мою сторону.
— Я почти уверена, что теперь я заплатила свое покаяние. Ты так не думаешь?
Ее сладкий аромат проникает в мои легкие, а ее рот так близко, что я могу поцеловать ее.
— Мы должны делать это чаще, — говорю я. — Может быть, сделать это регулярным…
Ее стеклянный взгляд ищет мой.
— Я уезжаю в колледж в конце месяца.
— Также.
Мы остаемся неподвижными в плотной тишине, пространство между нами отягощено тем, что никто из нас не произносит.
— Пока мы на одной волне, — говорит Шеридан после минуты спокойного размышления. — Это просто перепихон.
— О большем я и не мечтаю.
У меня в груди все сжимается, потому что я лживый ублюдок. Она снилась мне прошлой ночью, и позапрошлой. И еще есть мечты наяву. Я занимаюсь своими делами и вдруг ловлю себя на том, что думаю о ее вкусе, о том, как ее тело идеально прилегает к моему, о сладком аромате ее волос, или о том, какое застенчивое лицо делает Шеридан, когда пытается не улыбнуться на что-то, что я сказал.
Блять.
Блять, блять, блять.
— Розочка, — говорю я.
— Да?
Я обхватываю руками ее талию и притягиваю к себе.
— Я не думаю, что тебе стоит уходить.
Шеридан хмурится.
— Я не могу остаться на всю ночь…
— Тебе пока не стоит садиться за руль. Прошло недостаточно времени.
Она начинает протестовать, но я сжимаю ее мягкие, как лепестки, губы своими.
— Возвращайся в постель. Я сделаю так, чтобы это стоило того.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
ШЕРИДАН
— Знаешь, что самое странное: вчера я встала посреди ночи, чтобы сходить в туалет, а задняя дверь была открыта, — говорит мама на следующее утро. — Потом я проверила тебя, и ты крепко спала. Я перепугалась до смерти.
Черт. Должно быть, я не заперла дверь, когда пришла домой. Замок громкий, и я не хотела поднимать слишком много шума. Я думала, что у меня получилось, но, видимо, нет. В следующий раз мне придется быть осторожнее — а следующий раз обязательно будет, потому что мы с Августом… сейчас… занимаемся сексом.
Сладкая боль пульсирует у меня между ног, но я подавляю свое несвоевременное возбуждение.
Мама потягивает кофе и запахивает махровый халат, глядя в окно над кухонной раковиной, как будто она может заметить какую-то улику на заднем дворе.
— Итак, угадай, что? — я меняю тему. — Я только что узнала, что тебя выбрали для участия в программе домашней медсестры.
Мама поворачивается ко мне, широко раскрыв глаза, с такой огромной улыбкой, что она почти достает до ушей.
— Что?! Дорогая, это потрясающе, — но через мгновение выражение ее лица омрачается. — Ты уверена, что это не какая-то афера? Почему они выбрали именно меня?
— Не знаю. Может быть, им понравилось эссе, которое я написала?
Я умираю внутри каждый раз, когда лгу ей. Но это ради благого дела.
— В любом случае, твою медсестру зовут Мона, и она начинает работать с понедельника. Я буду обучать ее и все такое в первые несколько дней. А к тому времени когда уеду в колледж, она уже все освоит.
— А твой отец знает?
— Пока нет. — Я не хотела ничего говорить на случай, если мой план не сработает.
Мама кривит рот.
— Ты же знаешь, как он относится к тому, что его оставляют в стороне от таких важных решений…
— Как папа может отказаться? Это облегчит его жизнь. И твою. И мою.
— Это правда… — мама подносит кружку к губам, но не отпивает. — Для всех нас это будут изменения.
— Но это к лучшему, — напоминаю я ей.
— Безусловно.
— Кстати, я останусь у Адри в эту пятницу вечером.
Я понятия не имею, увижу ли Августа снова и когда, но думаю, что должна заложить семя сейчас, чтобы мама знала, что меня может не быть.
— Что вы, девочки, будете делать друг без друга через пару недель?
Мои мысли возвращаются к Августу, прежде чем перейти к Адриане.
— Мы просто принимаем все по одному дню за раз.
— Она будет навещать тебя в колледже? — спрашивает мама.
Сексуальная ухмылка Августа заполняет мою голову.
— Я на это не рассчитываю, нет.
Мой ответ относится к ним обоим. Адри может убедить меня найти какую-нибудь студенческую вечеринку, но у нее здесь своя жизнь. Я не жду, что она будет ездить два часа, чтобы видеться со мной на регулярной основе. Для этого есть FaceTime.
— Ну тогда вы будете видеться в каникулы, — говорит мама.
— Да… Я уверена, что будем.
— Я могу сказать, что она будет одним из тех друзей на всю жизнь, понимаешь? Тех, кто поддерживает тебя во всем. Знаешь, к тебе возвращается твой цвет лица. Ты теперь лучше спишь. И твои глаза снова блестят. Если бы не знала лучше, я бы подумала, что ты в кого-то влюбилась, — хихикает мама.
О, Боже.
Не может быть…
Я не влюбилась в Августа — я едва его знаю.
Мой желудок подпрыгивает в знак протеста.
Это похоть. Сильное вожделение. У нас безумная физическая химия, и он отвлекает меня и освобождает — вот и все.
— Кстати, об Адриане, мне пора собираться на работу.
Я целую маму в щеку и иду в свою комнату. Сняв телефон с зарядки, я обнаруживаю, что меня ждет сообщение.
