одинаковы во всех мирах и вселенных? Конечно же — блефуют. Задерживают и начинают допрашивать с таким видом, будто все уже знают. Если вот так вот помариновать человека, незнакомого с техниками допроса, то он скорей всего сам себе ужасов напридумывает и во всем сознается.
— Вы издеваетесь над следствием! — говорит голос: — думаете вы самая умная?!
— Что вы, и в голову не приходило. Самый умный человек на свете — это Ясуо Кишитама, ведущий спортивного шоу на «Токио ТВ», это же установлено. Говорят, что он в состоянии перечислить все притоки Рейна или вычислить скорость поезда, направляющегося из Киото в Токио если известно, что в поезде сорок два окна, а у станционного смотрителя в восемьдесят пятом году умерла бабушка.
— Ты! — ревет голос и лампа падает на пол, кто-то хватает меня за отвороты пиджака и поднимает. У меня на предплечьях вздуваются вены, выпуская кровавые лезвия — едва, чуть-чуть, готовые к применению в любой момент.
— Отставить! — гремит другой голос и меня отпускают. Промаргиваюсь, глаза привыкают к полумраку и я вижу стоящего рядом со мной мужчину в форме.
— Задержанный идет со мной! — говорит он и грубо хватает меня за руку. Я расслабляюсь и убираю кровушку обратно.
— Что же, жаль, что нам так и не удалось поговорить. — говорю я, оборачиваясь к следователю, стоящему рядом с упавшей на пол лампой: — но я думаю, что мы с вами еще встретимся.
— Гррр… — выдавливает из себя следователь и достает из кармана пачку сигарет. Я выхожу вместе с сопровождающим в коридор и за нами закрывается дверь.
— Обязательно было его до истерики доводить? — тихо спрашивает меня идущий рядом инквизитор.
— Это было не обязательно, но мне очень хотелось. — признаюсь я: — что с Акирой и Юки?
— Вытащила их сразу же. — говорит инквизитор: — Юки даже испугаться не успела толком.
— Хорошо. — говорю я: — но вот стоило ли нас вытаскивать? У них ничего толком нет, уверен, что нас бы часика через два отпустили бы.
— Линда-сан твоей уверенности не разделяет. Говорит, что у нас проблемы и замести под ковер не получится. Говорит, что по ее данным поезд Верховного Инквизитора уже выехал в сторону Сейтеки. — говорит Майко, принимая свой истинный облик, едва мы отходим от здания СКПУ на достаточное расстояние.
— Вот, елки. — грущу я: — только жизнь налаживаться стала.
Глава 14
Глава 14
POV Горо Такэмура, человек страдающий из-за неопределенности
Если вы — старший инспектор СКПУ, который вот-вот уволится и уйдет на заслуженную пенсию, человек, который дожидается выдачи своего значка, закатанного в плексиглас, вставленного в рамочку с надписью «за двадцать лет безупречной службы», то вы конечно же слишком устали для всего этого дерьма. Завалившиеся люди из Имперской Инквизиции ввели себя уж больно по-хозяйски, и если в Японии чтут и уважают самого Тэнно, то это почтительное отношение не всегда переносится на его людей… и практически никогда не переносится на его спецслужбы. Самому Горо это все напоминало мышиную возню под ковриком — сперва Антимагия, которая вроде как должна быть государственной структурой, а по сути контролируется кланами и их представителями в парламенте и силовых структурах, потом Инквизиция, которая подчиняется только Имперской Канцелярии, потом еще эти пресловутые Эскадроны Смерти во главе с юной Сумераги. Что-то слишком много спецслужб и особых подразделений для Сейтеки, не находите?
И потом — ему лично не понравились эти выскочки из Инквизиции. Слишком молодые, слишком резкие. «Освободите кабинет, Такэмура-сан!». Ни тебе здрасте, ни тебе спасибо. Нет, он повидал за свою жизнь достаточно, чтобы знать о том, как государство ценит его и его службу, все двадцать лет, которые он отдавал здоровье и силы на службе этому государству. То есть плевать им на него. И на его двадцать лет, в течение которых он заглядывал в пасть этому голодному зверю.
Но сейчас речь не о нем и его двадцати годах безупречной службы. Речь о них, думающих, что блестящие значки и новенькие мундиру Инквизиторов — придадут им сил и уверенности. Эти ребята — всего лишь отрыжка вечной борьбы города со своим старшим побратимом, с самим Токио-сама, который ничем не отличается от Сейтеки-сама. Да, на то пошло — от всего остального мира. В этом мире возможно взять и выкинуть из собственного кабинета уважаемого человека, потратившего двадцать лет… а, да что говорить. Горо вздохнул и отпил кофе, отметив про себя, что временно перенести свой офис в ближайшее кафе — не такая уж и дурная идея. По крайней мере тут готовят сносный кофе, а если он окончательно устанет от жизни ближе к вечеру — то тут есть и виски. Или сакэ — в зависимости от степени его усталости. Кроме того, здесь его не найдет Кеко, которая скоро уже уедет в Токио и их встречи превращаются в мучительное предчувствие расставания. Кеко-тян ярким светлячком пролетела через его жизнь и после ее отъезда, он так и останется в своем потертом кожаном кресле… памятником самому себе и собственной глупости. Сколько раз он открывал рот, отчаянно потея и пытаясь выдавить из себя фразу «а может быть ты все-таки останешься, Кеко?» или там «знаешь, я буду скучать». Хоть что-нибудь.
Но он — усталый, разбитый жизнью старик, а она — юная, чистая душой девушка из столицы. Он не вправе вешать на нее дополнительный груз ответственности, пусть она продолжает лететь сквозь жизнь ярким светлячком, радуя себя и окружающих. Может быть, в этом мире все что есть светлого, все что есть яркого, все, ради чего стоит жить — и есть Кеко. Кто знает? При мысли об этом у старого инспектора сжалось сердце.
— Эй, бармен! — крикнул он через полупустой зал: — плесни-ка мне немного виски! — какого черта, подумал он, рабочий день все равно насмарку с этими уродами из Инквизиции, заявились как к себе домой. Он имеет полное право нажраться как свинья во имя Императора и его присных. И, возможно — пропустить рюмочку за здоровье Кеко-тян.
— Ты уже пьешь? — за его стол садится красивая девушка в шикарном офисном костюме и в очках. Она осуждающе поджимает губы.
— Еще и полудня нет, Горо-сан. — говорит она и достает из своей сумочки, больше похожей на большой кошелек — зеркальце. Смотрится в него и поправляет прическу.
— Еще нет и полудня, а ты уже пьешь виски. — повторяет она: — какой пример ты подаешь своей юной стажерке?
— Никакого не подаю. — говорит Горо, отворачиваясь в
