— Добрый день. Мусор нужно выбросить, — говорит Ярослав.
— Пойду на улицу и выброшу, — не без дерзости отвечает сосед. Я уже справилась с замком и приоткрыла дверь в квартиру Яра, можно уходить.
— Сейчас нужно выбросить, — давит Яр. — Что, блть, за свинарник ты тут устроил?
— А что, какие-то проблемы? — нарывается тот. Я начинаю беспокоиться, как бы они не поссорились.
— Ты здоровый мужик, руки-ноги на месте, нет причин, по которым стоит устраивать свалку там, где живешь. А главное — где живу я. Сейчас же пошел и выбросил. Сегодня я предупреждаю устно, в следующий раз пакет залетит в квартиру, — голос Яра спокоен, но он нарывается, это заметно даже мне. Сосед не собирается пасовать, рявкает в ответ.
Яр повышает голос. Я боюсь встревать в спор двух мужчин, но понимаю, что нужно срочно разрядить обстановку. В этот момент, к счастью, звонит мобильный, Ярослав бегло смотрит на экран телефона, оставляет за собой последнее слово и заходит, наконец, в свою квартиру.
— Да, мам? — принимает вызов, разуваясь. Слушает и слегка улыбается. — Да, заеду. Нет, никаких проблем. Хорошо, куплю, конечно. Пока!
— Мама соскучилась?
— Да, давно не был, — он проходит по коридору, моет руки в ванной.
Я же оглядываю обстановку: без Руслана здесь и правда стало аскетично и неуютно. Богомолов-младший забрал часть вещей, кое-какую мебель. Дверь в его комнату распахнута настежь, там не осталось ничего, просто четыре голые стены. Было бы неплохо заняться обустройством квартиры, но пока об этом речи не было.
— Нет, ты слышала? — Яр показывает рукой на входную дверь, снова начиная заводиться. — Совсем охренел! Еще и недоволен! Еще раз — и капец ему. Соседи сдают жилье не пойми кому!
— Он просто не знает, какой ты у меня грозный, — улыбаюсь, подходя ближе.
— Это правда, — усмехается и склоняет голову набок, прижимает мои ладони к своей груди. — Думал сорвусь и… Хм, сейчас проверю, если он не выполнил мою предельно вежливую просьбу, то… — Яр поворачивается к выходу, и я понимаю, что он может устроить драку. Из-за пакета мусора!
— Яр, Ярик, — задерживаю его за плечо, — да черт с ним! Хочешь чаю? Пойдем, я заварю. Дай человеку пару минут обуться.
Я зову его за собой на кухню, он не спорит, но к чайнику подойти не дает, тянет за руку на себя. Касается губами моей шеи, я отклоняю голову, давая ему больше доступа. Сильные ладони стискивают талию, Яр легко отрывает меня от пола, затем прижимает к себе.
Водит руками по моей спине, постепенно распаляя, опускает их на поясницу, затем ниже — на бедра. Плюхается на диванчик и зовет к себе, чтобы села сверху. Что я и делаю. Короткое платье легко задирается, и его руки тут же оказываются на моих ногах, массируют от коленей и выше.
Я совершаю круговые движения бедрами, он тянется ко мне и наши губы, наконец, встречаются.
Я глажу его по плечам, обнимаю, пока мы целуемся. Он предельно внимателен, но при этом напорист и немного нетерпелив после ссоры.
— Где? Где замок? — спрашивает, шаря по платью. Молния сбоку, я быстро ее расстегиваю, он приспускает ткань, оголяя грудь, которую обожает рассматривать и целовать. Мы тратим на прелюдию меньше минуты, когда он шепчет: — Хочу тебя, Катюша моя.
— А я тебя, — с придыханием отвечаю в его губы.
Дальше он приподнимает меня, быстро расстегивает джинсы, спускает их вниз. Я успеваю стянуть стринги с одной ноги, как он подхватывает меня под бедра и вновь усаживает на себя.
Ощущения потрясающие, как и всегда с ним. Тугая наполненность на границе легкой боли при первом проникновении, жар от потребности продолжать, разгоняющее кровь желание. Его руки на моих бедрах, его губы на моих губах, следом на шее, ключицах, груди. Я двигаюсь сверху, постепенно ускоряя темп, стискивая его плечи, наслаждаясь тем, как он смотрит, как дышит. Я отдаюсь ему всей душой, обожаю каждой клеточкой своего тела. Его пальцы сжимают мои ягодицы, он слегка меняет темп, направляя меня, делая происходящее еще лучше. Напряжение нарастает, с каждым движением я все ближе к пику. А когда это происходит, он обнимает меня крепко-крепко, словно к самому сердцу прижимает. Лишая возможности думать, заполняя собой весь мой мир.
— Моя девочка, — шепчет с нежной улыбкой на ухо, целует в висок, в щеку, сам часто дышит, в глазах азарт и нетерпение. — Защиты с собой нет. Выкрутимся?
Я слезаю с его колен, он встает на ноги, приближается, и я тянусь к нему. Все еще во власти возбуждения с удовольствием обхватываю губами головку, а пальцами — ствол, ласкаю, стараясь втянуть в себя как можно больше плоти.
Я знаю, он внимательно смотрит, ему нравится. Глаза почти черные, сам двигается в такт от нетерпения. Потом фиксирует ладонью мой затылок, совершает несколько резких движений — мы так уже делали, нам обоим понравилось — и кончает мне в рот. Я чувствую на языке знакомый терпкий вкус.
Яр натягивает штаны, плюхается рядом, откидывается на спинку дивана и часто дышит. Не забывает обнять меня одной рукой, прошептать нежные слова, поцеловать в лоб, поблагодарив за удовольствие. После секса на грани грубости он всегда вдвойне, чем обычно.
Все совершенно нормально, абсолютно не к чему придраться. Не за что зацепиться. Он все делает как надо, ни разу ничем не обидел. Ни словом, ни жестом. Но при этом залом между бровей не исчезает даже сейчас, и меня не покидает ощущение, что вся эта правильность с его стороны — вынужденная, словно напускная. Он ведь другого плана человек, он добрый, но при этом наглый и бесячий каждую секунду своей жизни!
Мне кажется, что я словно… теряю его. С каждым днем все сильнее, и не понимаю, что можно сделать, чтобы это изменить.
Глава 42
Ярослав
Новенький старается так, что приятно посмотреть, но пока никто не обольщается, самое интересное — впереди.
Освободилась вакансия, этот претендент уже третий по счету. Первый был в отличной физической форме, выполнил все упражнения на выносливость, скорость, силовые, шутил в перерывах, что у нас здесь халява. Но быстро бегать и много раз подтягиваться — это лишь необходимый минимум. Он лег на первом же трехминутном поединке. То, что лег — это ладно, встать не смог. Вернее, даже не пытался, хотя мы с парнями подбадривали, подсказывали.
Второй сдулся еще на отжиманиях, переволновался или просто тяжело: подтянул колени на секунду, затем продолжил, — но сразу отказ, отдых не предусматривается, норматив не сдан.
И вот третий. Наблюдаем с любопытством, все идет к тому, что возьмем. Я — второй по счету сотрудник, с которым ему предстоит встать в спарринг. Первый — всегда инструктор. Я в отряде чуть больше двух лет, можно сказать, только-только сам перестал считаться новичком, и прекрасно помню свой экзамен.
Впечатлений масса, когда полностью выложишься на нормативах и единственное, чего хочется, — это лечь и умереть, хотя бы отдышаться и глотнуть воды. Пульс стучит отбойным молотком, пот ручьем по вискам, но на отдых — две минуты. После чего встаешь против совершенно свежего парня, да еще и профи.
Николай — машина для убийства. Причем в жизни — добряк, жена, трое детей, душа компании, тосты рассказывает по полчаса — пить с ним весело, но иногда рука немеет держать стакан. А вот на ринге — киборг смерти из будущего. Кажется, он может часами бить без остановки. Невысокого роста, но широкий, практически полностью лысый в его тридцать восемь. Усмехаюсь, вспоминая свой бой против него.
Толпа зрителей, все следили, кричали: «Вставай, вставай, Яр!» Победить невозможно, этого никто и не ждет. Суть в том, чтобы показать волю. Случайных залетных у нас здесь нет, если уж человек вытерпит такое — значит, и все остальное тоже.
Но тогда мне, конечно, было не до смеха. Это были самые длинные три раза по три минуты в моей жизни.
Тодоров сегодня тоже присутствует, он стоит с нами за матами, наблюдает, как Николай делает из новичка отбивную. Ванек с секундомером в роли судьи не отходит от новенького дальше, чем на полтора метра.
