Мы едем в тишине в течение шести милосердных минут, прежде чем Чарли просыпается.
— Где мы находимся?
Я поворачиваюсь к ней и прикладываю палец к губам, но уже слишком поздно. Аннабель поднимает голову.
— О, Боже мой! Огни такие красивые.
— По-моему, они уродливые, — говорит Блу, даже не открывая глаз.
Лицо Аннабель сморщивается, как будто она собирается заплакать, и Чарли заключает ее в объятия.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на таксиста.
— Я заплачу вам вдвое больше, если вы доставите нас туда за две минуты.
Мужчина кивает и жмет на газ. Уверен, что он хочет, чтобы мы вышли из его такси так же сильно, как и я. Ровно через две минуты мы подъезжаем к отелю «Ви». Блу и Аннабель поют во все горло, пока едут на лифте и идут по коридору в свои номера. Другие постояльцы отеля высовывают головы в коридор и машут кулаками, хотя я понятия не имею почему. Это же Лас-Вегас, черт возьми. Поэтому я делаю великодушную вещь — показываю им два средних пальца. Мой скромный подарок в эту славную ночь.
После того как в сотый раз говорю Аннабель и Блу, что мы не собираемся устраивать вечеринку в казино и благополучно доставляю их в их номера, я переключаю свое внимание на Чарли. Она прислоняется к стене и наклоняет голову к зеркалу в черной раме.
— Я устала. Я не хочу вечеринку.
Прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, и иду к ней.
— Я знаю, что не хочешь, милая. Давай мы тебя доставим к твоей кровати.
Чарли кивает так, что ее шея кажется сделанной из желе, а не из кожи и костей. Я обнимаю ее за талию и поддерживаю, отпирая дверь. Как только дверь открывается, девушка вбегает внутрь и падает лицом вниз на кровать. Ее голова с глухим стуком падает на груду подушек.
— Чувствуется. Так. Хорошо, — говорит она в подушки приглушенным голосом.
Я пересекаю комнату и снимаю с нее туфли на высоких каблуках. Затем подхожу к кровати и снимаю с нее серьги, стараясь не причинить ей боли. Первый раз, когда раздеваю девушку без грязных мыслей.
— Чарли, тебе надо перевернуться.
— Но зачем? — она все еще лежит, уткнувшись лицом в подушки, и я с трудом понимаю ее.
— Потому что ты сейчас заснешь и задохнешься.
Просовываю руки под нее и баюкаю в своих объятиях. На мгновение прижимаю девушку к себе, ее голова покоится у меня на груди. Чарли стонет, и я укладываю ее на спину. Она сворачивается клубочком на боку. Хватаю пушистое белое одеяло с кровати и натягиваю на нее. Затем беру из ванной стакан воды и ставлю его на тумбочку, чтобы она могла до него дотянуться.
А потом я пристально смотрю на нее.
Я просто стою и смотрю на нее, как какой-то идиот.
Дыхание девушки уже замедлилось, и каждые несколько секунд ее губы шевелятся, как будто она говорит во сне. Зная Чарли, вероятно, так и есть. И у человека с кем она разговаривает нет ни малейшего шанса вставить хоть слово.
Прядь волос Чарли падает ей на лицо, и я пытаюсь откинуть ее назад. Когда моя рука касается ее недавно гладкой щеки, она резко открывает глаза. Девушка обхватывает пальцами мое запястье, и ее большие синие глаза не отрываются от моего лица.
— Данте? — она произносит мое имя так тихо, что я почти не узнаю его.
Я сажусь на край кровати и жду, когда она закончит.
Ее рот приоткрывается, но глаза крепко зажмурены.
— Можешь поцеловать меня, если хочешь.
Каждый мускул в моем теле напрягается. Я ошеломленно молчу. Не могу поверить в то, что Чарли только что сказала, но, возможно, должен. Не то чтобы девчонка отталкивала меня в последние дни, и она сказала мне в клубе, что думает, что у меня «доброе сердце». Но почему-то это по-прежнему кажется сюрреалистичным. Я должен был увидеть знаки. Должен был догадаться, что это произойдет. Глаза Чарли остаются закрытыми, и я не уверен, заснула ли она или ждет моего ответа.
Или ждет, что я ее поцелую.
Изучаю ее губы, ее лучшую черту. Они полные и розовые, и я на мгновение задумываюсь, каково это — прижаться к ним губами. Но я не могу этого сделать. Чарли пьяна, она — мое задание… и она забудет обо всем утром. И все же мне интересно. Что, если я не буду работать на подземный мир? А что, если я буду просто парнем, а она просто девушкой, которую я встретил в Питчвилле, штат Алабама?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я выдыхаю через нос и прижимаюсь губами к ее лбу. Чарли издает тихий звук, но я не могу сказать, спит она или нет.
— Спокойной ночи, милая.
Встаю с кровати и иду к двери. У входа останавливаюсь и смотрю на Чарли. Девушка выглядит умиротворенной, завернувшись в белое одеяло, ее дыхание ровное и медленное. Прижимаю язык к щеке, выключаю свет и выхожу за дверь. И сразу же в холле вижу, что она ждет у моего номера.
Валери.
Глава 34
Трельватор
— Чего тебе, Рыжая? — нетерпеливо спрашиваю я.
— Что ты там делал? — лицо Валери напряжено, как будто она воображает самое худшее.
— Если так волновалась, почему не постучала? — спрашиваю я в ответ.
Она кладет руку на свое округлое бедро.
— Мы что, всю ночь будем задавать друг другу вопросы?
— Я не знаю, — вставляю пластиковый ключ в щель, и дверь со щелчком открывается. — Пожалуйста, входи и сделай остаток моей ночи невыносимым. Не то чтобы мне нужно было спать или что-то в этом роде.
Валери проскальзывает мимо меня и входит в комнату.
— Такой умник, — оказавшись внутри, девушка закуривает сигарету и выпускает дым маленькими колечками над головой.
Открываю балконную дверь, и Валери садится на красный кожаный диванчик.
— Эти сигареты выглядят волшебно вкусными. Не хочешь поделиться?
Рыжая роется в сумочке в поисках пачки и бросает ее мне. Я вытаскиваю сигарету и тянусь за зажигалкой. Она и ее кидает мне.
— Так, давай закругляться. Что у тебя за дела, Огненная промежность? — прикуриваю сигарету и плюхаюсь на кровать, скрестив ноги в красных кроссовках. — У тебя явно есть что-то в груди, кроме дешевого силикона.
Валери подсознательно прикрывает свои сиськи.
— Мои девочки не фальшивые.
— Да, ты бы никогда этого не сделала. Тогда парни заискивались бы перед тобой.
Она выпрямляется.
— Мне «не нужно» мужское внимание.
— Пожалуйста. Самое худшее, что случилось, когда ты умерла, это то, что ты оставила своих трех бойфрендов.
Огонь так ярко горит в ее глазах, что у меня кровь стынет в жилах. Каждый мускул в ее теле напряжен, а челюсти сжаты так сильно, что я боюсь, как бы она не откусила себе язык.
— Данте Уокер, есть одна вещь, о которой мы никогда больше не будем говорить, и это мои отношения, когда я была жива. Но теперь я скажу тебе вот что: я любила своего жениха так, как тебе и не снилось.
— Как скажешь, — пытаюсь отыграться, но мысленно делаю пометку больше не обсуждать жениха, а то в следующий раз Валери задушит меня во сне.
Затягиваюсь сигаретой и смотрю на нее сверху вниз. Девушка свирепо смотрит на меня, и я улыбаюсь своей лучшей ухмылкой.
— Ты просто свинья, — Валери морщит нос и издает поросячье хрюканье.
Все в ней безупречно и отточено, и мне становится весело от того, что уже успел ее достать. Хорошо. После того, как попортила мне статистику, она заслужила это, но все равно уже поздно, и мне хочется лечь спать. А еще мне очень любопытно, зачем Валери присматривает за Чарли.
— Хватит, — говорю я. — Это становится утомительным. Начинай говорить.
Валери ищет место, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, затем выбирает пол. Мило.
— Я пришла посмотреть на Чарли. Ты это знаешь. Чего ты не знаешь, так это зачем.
— Нет. Остановить, — я сажусь на кровать. — Я не хочу этого знать. У меня есть работа, Рыжая, и я намерен ее закончить. Это не имеет никакого отношения к тому, хочу я этого или нет. Это только между мной и Чарли. И знаешь что? Я выбираю себя. Так что, если ты скажешь мне, что я разрушаю что-то в процессе, это не замедлит дело, comprende?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Валери улыбается.
