В гавани стояло несколько судов разного тоннажа. Для небольшого городка рыбная промышленность в нем представлена весьма широко. Здесь были и цеха для обработки рыбы, и рынок, и склады, и многочисленные пакгаузы, ну и, конечно, штабеля пустых поддонов, у которых стояли вильчатые автопогрузчики.
И надо всем этим высилась скала Киркьюфелл. И так как особенности местного ландшафта сформировались под влиянием совершенно уникальных геологических процессов, казалось, что каждая гора обладает индивидуальностью и своим собственным предназначением. Маленький крест каменной церкви на холме над городом отбрасывал тень даже на расположенные на окраине здания. Казалось, холм не только обеспечивает жителей городка укрытием от штормовых ветров, но и дает духовную силу.
Палл повел Магнуса к «Болли», пришвартованному у причала траулеру.
— Привет, Сиги! — крикнул он. — Можно подняться на борт?
Из рубки вышли двое в толстых свитерах. Один был полным, лысеющим, лет сорока, другой худощавым, тридцати с небольшим.
Наверняка это Бьёрн.
Палл поздоровался со старшим и спросил, можно ли поговорить с Бьёрном. Тот сошел на берег и приблизился к ним.
— Новая навигационная система, — пояснил он. — Я помогал Сиги установить ее, но она все время выходит из строя. Клянусь, теперь, чтобы ходить в Атлантику, нужно разбираться в компьютерах так же, как и в движках.
Они расположились на швартовочных тумбах неподалеку от судна; капитан с любопытством наблюдал за ними из иллюминатора каюты. В нескольких метрах от них сгрудились чайки — видимо, в надежде поживиться отбросами.
— Ну, в чем дело?
— Мы хотим задать вам несколько вопросов о Габриэле Орне Бергссоне и Харпе Эйнарсдоттир.
— Харпа говорила, что вы уже беседовали с ней.
— Так вы недавно с ней виделись?
— Да. Ездил в Рейкьявик несколько дней назад. Вы ее очень расстроили.
— В данных обстоятельствах это неизбежно. Вы с ней близки?
— Можно сказать так. Я стараюсь повидаться с ней при всякой возможности. Иногда она приезжает сюда. Она мне нравится. Очень нравится.
— Из слов Харпы не следовало, что у вас продолжается связь.
Бьёрн пожал плечами.
— Это естественно. Как я сказал, она была расстроена. Вы, наверное, не спрашивали ее именно об этом.
— Да, не спрашивали, — признал Магнус. Но все же у него создалось впечатление, что Харпа старалась это скрыть. — Вы с ней встречались до того вечера, как погиб Габриэль Орн?
— Нет. Мы познакомились в тот злополучный вечер на демонстрации. Я специально приехал поучаствовать в этом мероприятии из Грюндарфьордюра. Я был на одном из субботних шествий до Рождества и решил, что просто должен присутствовать там. Я хотел быть услышанным. Хотел, чтобы правительство ушло в отставку.
— Расскажите подробнее о том вечере.
Рассказ Бьёрна почти полностью совпадал с изложением событий Харпы. Бьёрн не мог вспомнить многих деталей, ссылаясь на то, что это происходило девять месяцев назад. Магнус задавал ему одни и те же вопросы, пытаясь сбить с толку.
Ничего не вышло.
Поэтому Магнус сменил тему.
— Говорила ли вам Харпа об Оскаре Гуннарссоне?
— Да, — ответил Бьёрн. — Вы думаете, что она имеет какое-то отношение к его убийству.
— Мы просто задавали обычные в таких случаях вопросы.
— Нужно бы поделикатнее задавать их. Харпа так и не оправилась после самоубийства Габриэля Орна. Судя по тому, что она говорила, этот человек был подонком, но, думаю, в каком-то смысле ей от этого еще тяжелее. Она чувствует себя виноватой в том, что порвала с ним отношения. Она в расстроенных чувствах. От ваших расспросов ей стало еще тяжелее.
— Как думаете, есть у нее другая причина чувствовать себя виноватой?
— Нет, — ответил Бьёрн.
— Вы когда-нибудь встречались с Оскаром?
— Нет.
— Харпа говорила вам что-нибудь о своих отношениях с ним?
— Нет. Я не думаю, что у них были какие-то особые отношения.
Магнус достал фотографию Оскара.
— Знаете, кто это?
— Это Оскар, так ведь? Я видел в газете его снимок.
— Да, так. Он никого вам не напоминает?
Бьёрн вгляделся в фотографию.
— Пожалуй, слегка похож на Хью Гранта. Только волосы более темные.
— Нет, я имел в виду тех, кого вы знаете.
Бьёрн покачал головой.
— На Маркуса.
Бьёрн с удивлением посмотрел на Магнуса.
— Что? Сына Харпы? — Вгляделся в снимок пристальнее. — Это чепуха.
— Нет. Вы не знали?
— Как это понять — не знал? Чего не знал? На что вы намекаете?
— На то, что Оскар — отец Маркуса.
— Это чепуха.
— Харпа это подтвердила.
— Когда?
— Вчера.
Бьёрн вгляделся в фотографию еще пристальнее.
— Значит, она не говорила вам? — спросил Магнус.
— Я все равно вам не верю.
— Говорила она, кто отец Маркуса?
— Нет. Я как-то спросил, но она не захотела отвечать, и я больше не спрашивал. Это было не мое дело. — Бьёрн вернул фотографию Магнусу. — Да и теперь не мое.
Магнуса восхитило самообладание Бьёрна. Мимо прошли двое рыбаков, кивнули Бьёрну и Паллу, с нескрываемым любопытством взглянув на Магнуса, чужака в этом городке.
— Вы знали, что Харпа недавно ездила в Лондон? — спросил Магнус.
— Да. Месяца два назад. Всего на несколько дней.
— Знаете зачем?
— Она сказала, что нужно было развеяться.
— У нее были средства на это?
Бьёрн пожал плечами:
— Не знаю. Харпа работала в банке. Возможно, у нее были сбережения. К тому же она живет довольно экономно и заслуживает каких-то маленьких радостей.
— Говорила ли она вам, что виделась с Оскаром?
— Нет, — ответил Бьёрн.
— Вы ревнуете?
— Конечно, нет! — повысил голос Бьёрн. — Послушайте. Если я и доверяю кому на свете, то именно Харпе. С кем она встречалась до меня, не мое дело. Я не представлял, что Оскар был отцом Маркуса, и, честно говоря, до сих пор вам не верю. Возможно, Харпа ездила повидать его, не знаю. И если это так, я не удивляюсь тому, что она предпочла не распространяться об этой встрече.
— Вас не злит, что Харпа имеет от вас секреты?
Бьёрн строго и даже сердито посмотрел на Магнуса своими голубыми и очень ясными глазами. При этом у Магнуса создалось впечатление, что злится он на него, а не на Харпу.
— Нет.
— Бьёрн, где вы были во вторник вечером?
— Дайте припомнить. Это тогда Оскар был убит?
— Отвечайте на вопрос.
— В этот день я был в море. Вернулся вечером, около семи часов. Улов был хорошим, много макрели. Помог разгрузиться и навести порядок. Пошел домой.
— А в среду утром?
— Мы снова вышли на промысел, чуть свет. На этом же судне. На «Крии». Сейчас траулер в Атлантике, но вернется во второй половине дня. У них заболел один из членов команды — шкипер Густи. Палл его знает. — Бьёрн кивнул полицейскому. — Он может справиться у команды. А во вторник вечером я заходил в контору рыболовецкой компании получить деньги, причитавшиеся мне. Можете спросить у Солей, она подтвердит. Возможно, там это записано.
Он в упор взглянул на Магнуса.
— Так что я не был в Лондоне и не убивал банкиров.
— Узнал что хотел?
Магнус с Паллом шли по набережной к полицейскому участку.
— Человек он хладнокровный, — ответил Магнус. — Трудно понять, правду ли он говорит. Если хотел солгать, то наверняка мог сделать это убедительно.
— Я проверю его алиби. Но не сомневаюсь, что оно подтвердится, и тогда придется снять с него подозрение в убийстве банкира.
— Возможно, ты прав. Но проверяй тщательно. В таких маленьких городках люди нередко покрывают друг друга.
— Густи честный человек. И должен сказать, у Бьёрна здесь очень хорошая репутация.
— Расскажи мне о нем, — попросил Магнус. — Ты сам-то хорошо его знаешь?
— Превосходно. Как сам говоришь, городок этот маленький. У Бьёрна было собственное судно, «Лунди». Он выкупил его у своего дяди. Был очень удачливым, покупал квоты, работал без устали. Но все это делалось на взятые в долг деньги, и когда стряслась креппа, ему пришлось продать судно. С тех пор он нанимается на чужие суда, когда удается.
— Видел ты здесь Харпу?
— Как будто бы да. Темные вьющиеся волосы? Рост примерно метр восемьдесят?
Магнус только начинал привыкать к метрической системе мер. Представить рост человека в сантиметрах ему было все еще трудно.
— Да.
— Раза два она была здесь.
— У Бьёрна бывали неприятности?
— Нет. Здесь по крайней мере не было. Думаю, он выезжает в Рейкьявик время от времени поразвлечься. Останавливается у своего брата Гулли. Магнус?
— Да?
— Я не могу представить, чтобы Бьёрн убил кого-то.
Магнус остановился и поглядел на полицейского. У того был небольшой животик, впечатляющие усы, но глаза были добрыми. И в них сквозило беспокойство.
