– Как это, по-твоему, произошло? – спросила я наконец.
– Хороший вопрос, дорогая, – ответил мой муж, завязывая галстук.
– Может, он потерял равновесие и ударился головой? – предположила я, отчаянно стараясь в это поверить.
Майло поправил узел галстука и ласково посмотрел на меня.
– Брось, Эймори. Ты не настолько дурочка, чтобы думать так.
Он был прав. Я так и не думала. Ни одной секунды.
– Какой-то кошмар. – Я закрыла лицо руками. – Просто нет слов, как все ужасно.
Майло подсел ко мне на диван.
– Гнусная история, правда, – кивнул он, доставая сигарету, и как ни в чем не бывало закурил.
В глубине души я расстроилась, что он не обнял меня, не утешил. Сейчас я очень нуждалась в поддержке. Хладнокровие Майло не передавалось мне. На месте не сиделось. Я встала и принялась ходить по комнате.
– Зачем кому-то убивать Хэмильтона?
– Не имею ни малейшего представления.
– Это мог быть кто угодно. Дверь была не заперта.
– Да, ты проникла в номер без особого труда.
– Но ведь требовалось просчитать все до секунды. Откуда убийца знал, что Нельсон собирается принимать ванну? Это могла знать только миссис Хэмильтон, а она просто не способна на такое.
– Эймори, дорогая, сядь. Ты вытопчешь в ковре тропинку.
– Может, преступник, придя с намерением убить, просто воспользовался тем, что Хэмильтон отправился в ванную? Это более вероятно. Но кто мог это сделать? Мы ведь ничего не слышали.
Мне вдруг пришла в голову еще одна жуткая мысль, и я окаменела.
– Майло, а что мы скажем полиции?
Он пожал плечами:
– Правду, полагаю.
– Какую именно? Что мы прятались в шкафу? – Когда я представила себе, как это будет, у меня потемнело в глазах. – Ты, очевидно, думаешь, что за такую деликатность инспектор Джонс погладит нас по головке.
– Я думаю, тебе в самом деле лучше присесть. Ты очень бледна.
– Я прекрасно себя чувствую, – отозвалась я, тем не менее опустившись на диван возле Майло.
Чувствовала я себя отнюдь не прекрасно. Хотя руки перестали дрожать, внутри все просто тряслось. Непонятно, почему эта история произвела на меня такое сильное впечатление. Смерть Руперта потрясла меньше. Правда, его тело я видела лишь издали. С мистером Хэмильтоном вышло куда хуже. Его выпученные глаза я, вероятно, буду помнить еще долго.
Мы молча сидели на диване и ждали. Майло, сохраняя полное самообладание, курил, а я, теряясь в догадках, ломала руки. Все это не укладывалось в голове. Кто мог убить мистера Хэмильтона? И еще более сложный вопрос: кому это было надо?
Прежде чем в дверь раздался не слишком вежливый стук, казалось, прошла целая вечность. Майло поднялся впустить гостя, и я, приготовившись, встала.
– Мистер и миссис Эймс, – поздоровался инспектор Джонс, войдя в комнату со шляпой в руках. Он говорил сдержанно, но в движениях чувствовалось что-то настороженное, напряженное, как у кошки перед прыжком. – Я так понимаю, произошло еще одно… несчастный случай.
– Вы уже были в номере мистера Хэмильтона? – спросила я.
– Да, – кивнул инспектор и обратился к Майло. – Насколько я понимаю, мистер Эймс, о теле сообщили вы?
У инспектора Джонса имелся несомненный талант сказать много, толком не говоря ничего. И в этом простом вопросе выразилось недоумение, смешанное с интересом, а что, собственно, Майло делал в ванной комнате мистера Хэмильтона.
– Да, я, – ответил Майло. – Точнее, мы.
– Ясно.
– Это было ужасно, – сообщила я.
Инспектор обратил на меня сочувственный, как мне показалось, взгляд.
– Миссис Эймс, может быть, вам лучше присесть.
Вздохнув, я села. Инспектор Джонс указал на диван, и Майло последовал моему примеру. Сам инспектор устроился в кресле.
– Ну что ж, – сказал он, доставая из кармана пиджака блокнот и ручку. – Как именно вы обнаружили тело?
Я посмотрела на Майло. Он предложил говорить правду, значит, я буду говорить эту самую правду.
– Когда это случилось, мы были в номере мистера Хэмильтона.
Ручка замерла в руке инспектора, и он пристально посмотрел на меня.
– В номере мистера Хэмильтона.
– Да, мы там… прятались.
– Прятались.
– Да, – подключился Майло. – И поскольку мы в этом сознаемся, полагаю, инспектор, вы найдете там немало отпечатков пальцев Эймори.
– Черт, – пробормотала я, – я не подумала об отпечатках.
– Надо было надеть перчатки, – посоветовал Майло.
На лице у инспектора заходили желваки, и, прежде чем снова заговорить, он с минуту помолчал.
– Могу я узнать, почему ваши отпечатки остались в номере мистера Хэмильтона?
– Я… я кое-что там искала.
– Искали.
У инспектора снова заходили желваки. Наверно, ему стоило огромных усилий сдержать либо сильное негодование, либо хохот. Хотелось надеяться, что негодование все-таки было.
Я кратко рассказала, что именно привело меня в номер мистера Хэмильтона, упомянув, как тот что-то нашел на берегу, а также свое предположение, что это могло быть орудие убийства. Инспектор Джонс с минуту смотрел на меня непроницаемым взглядом, а потом снова принялся делать пометки в блокноте, время от времени задавая лаконичные вопросы.
– В номере я не нашла ничего, что могло бы послужить орудием убийства.
– Вы полагали, что обладаете сведениями об орудии убийства, и не сочли нужным сообщить это полиции? – Взгляд инспектора стал очень жестким и не сулил ничего хорошего, а ведь Джонсу еще предстояло узнать вторую часть истории.
– Я не хотела беспокоить вас по пустякам, – промямлила я. – Пока не убедилась сама.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вас можно арестовать за вторжение в чужую комнату?
– Дверь была не заперта, – уже совсем тихо пролепетала я.
Инспектор нахмурился, но, ничего не ответив, обратился к Майло:
– А ваша роль, мистер Эймс? Судя по всему, вы не очень старались отговорить жену от ее намерений.
– Эймори вообще невозможно в чем-то переубедить, – сухо ответил Майло. – Но я не знал, что она туда собирается. В номере мистера Хэмильтона мы встретились случайно, когда я проводил собственные следственные действия.
Я четко расслышала, как инспектор вполголоса ругнулся.
– Я понимаю, инспектор, в это очень трудно поверить, – признала я.
Джонс вздохнул:
– Продолжайте, миссис Эймс.
Я рассказала, как мы с Майло встретились в номере, как услышали, что возвращается хозяин.
– Нам было просто не выйти из комнаты. И мы решили… ну…
– …Спрятаться в шкафу, – закончил Майло.
Инспектор сморгнул.
– Когда все произошло, вы находились в шкафу, – медленно повторил он. – И что вы слышали?
– Мистер Хэмильтон пустил воду и, насвистывая, принялся ходить по комнате, – ответила я. – Были слышны шаги, а потом он прошел в ванную.
– Дальше?
– Как сказать, мы несколько увлеклись, – небрежно произнес Майло.
Инспектор Джонс выслушал его с полнейшей невозмутимостью. Я же просто пришла в ужас:
– Вовсе необязательно использовать такие противные выражения, Майло.
– Боже милостивый, дорогая, ты пылаешь, как школьница.
– Ничего я не пылаю, – холодно отрезала я.
Инспектор прокашлялся.
– Вы не слышали других голосов?
– Нет, – я с облегчением вздохнула я, оттого что Джонс сменил тему. – Вроде бы из коридора доносился голос миссис Хэмильтон, но, кажется, она не заходила в номер к мужу. Был такой плеск, а потом все.
Инспектор записал что-то в блокнот и закрыл его.
– На сегодня достаточно.
– А как миссис Хэмильтон? – спросила я.
Джонс неожиданно пристально посмотрел на меня.
– Почему вас это интересует?
Вопрос меня удивил.
– Полагаю, смерть мистера Хэмильтона стала для нее тяжелым ударом. Или вы ей еще не сообщили?
– Нет, миссис Эймс, пока не сообщили. Остается надежда, что это можно будет сделать, – чуть мягче сказал инспектор.
– О чем вы? – нахмурилась я.
– У миссис Хэмильтон тяжелое отравление снотворным. Сейчас при ней находится врач. Мы не смогли ее добудиться.
Глава 21
Каким-то чудом инспектор Джонс не отказался захватить меня в больницу. Когда я попросилась поехать с ним, он не растекся в любезностях, однако не возражал.
Миссис Хэмильтон еще не приходила в сознание. Я хоть и понимала, что сразу меня к ней скорее всего не пропустят, но хотела оказаться рядом, когда она очнется. У нее не было здесь близких друзей, которые могли бы ее утешить, а мне думалось, кто-то должен находиться с ней. Хоть мистер Хэмильтон и плохо с ней обращался, я знала: ей будет тяжело.
Ведя машину, инспектор был чрезвычайно холоден. Недовольство исходило от него волнами выше тех, что разбивались о прибрежную скалу. Меня одолевало смутное подозрение, что, если бы между нами не установились неплохие отношения, он бы без всяких колебаний арестовал меня за незаконное вторжение в чужие владения. Я посмотрела в окно. Ветер усиливался, на горизонте показались тучи.
