— Я поняла, к счастью, все неприятности происходят именно там, — было бы гораздо неприятнее, если бы они без предупреждения врывались прямо в спальню. Хотя… Я окинула парня критическим взглядом. По-моему, я погорячилась. С тех пор, как я "привязала" к себе это недоразумение, неприятности в его лице то и дело способствуют моему недосыпанию. — А конкретнее можно? Снова дебоширит дракон? Обиженные коровы устроили митинг протеста? Произошла революция, и крестьяне не могут поделить трон?
— Не-е-ет… — впечатлительный фей опешил от перечисленных мною стихийных бедствий.
— Тогда пошто мужичок меня сонную тиранишь?
— Там феи, — трагическим шепотом поведал Айлери.
— Коллеги пожаловали? И чего ты так трясешься? Я понимаю, ты выглядишь несколько непривычно, но твои родственники совсем не проявляют недовольства. А феи, как люди более привычные к колдовству, и вовсе не будут шокированы. Может быть, они помогут разрешить твою маленькую проблему.
— Ты не понимаешь, — зашипел Айлери, рассерженный моей непонятливостью. — Они объезжают королевство, развешивая портреты государственных преступников.
— Ну и что? — сладко зевнула я недослушав.
— А то, — шепот перешел в злобный свист где-то на грани слышимости, — что главная преступница — злая колдунья, уничтожившая тринадцать добрых фей, а одного — переманившего на сторону зла. И этого самого фея и разыскивают с ней заодно! Я — государственный преступник! — Айлери обхватил руками львиную голову и плюхнулся прямо на пол.
— Ничего себе! Откуда они взяли тринадцать уничтоженных фей? Что-то я припоминаю лишь одну.
— Да какая тебе разница — сколько? Нас арестуют, лишат силы, бросят на растерзание дракону!.. Нам нужно срочно бежать подальше, спрятаться и не высовывать носа.
— До глубокой старости, когда нас уже никто не сможет опознать, — продолжила я.
— Тебе бы все смеяться, — обиделся фей.
— Успокойся. Сейчас нам ничего не грозит — вряд ли твоя семья нас выдаст. Но мысль о маскировке совсем недурна. Не можем же мы постоянно прятаться. Так я никогда не вернусь домой. Да и ты, хотя и привык ходить лохматым, — я взъерошила растрепанную гриву, — тоже должен когда-нибудь стать человеком. Хотя, тебе и маскироваться особо не надо — станешь снова сфинксом, на четырех лапах тебя вряд ли кто признает.
— И куда мы пойдем? — мрачно поинтересовался фей. Но хвататься за голову, воздевать руки к небу и прочей трагической пантомимой заниматься не стал.
— Если честно — не знаю. Для начала, зайдем к моей знакомой ведьме. Она лучше нас обоих разбирается, кто чего стоит — и с феями знается, и от колдунов, в отличие от некоторых, не шарахается. Знает, что все люди хотят кушать. Плати золотом, а разбираться в высоких философских материях типа вселенского зла можно после полной оплаты услуги.
— Ты злая и циничная, — грустно констатировал Айлери.
— А в лоб?
— Вот-вот, я же говорю — злая, — но на всякий случай отодвинулся подальше.
— Вот обижусь сейчас…
— Ни за что не поверю, — фей перестал изображать отчаяние и широко заулыбался.
Почти целый час Айлери фантазировал на тему моего преображения. Идея превратить меня в праздную богачку, путешествующую по королевству, понравилась ему больше всего. Конечно, странствующая нищенка с крылатым львом будет вызывать нездоровое любопытство, но излишняя помпа, по-моему, тоже совершенно ни к чему. Хотя, против комфорта я, конечно, ничего против не имею.
Тихонько скрипнула тяжелая дверь, пропуская в комнату госпожу Афалию. Нахмурившись и привычным жестом уперев руки в боки, она надвигалась на нас с неумолимостью рока.
— Ну-ка детки, рассказывайте, что вы там натворили, — она переводила суровый взгляд с меня на съежившегося сына.
Тот, конечно, тут же позабыл о способности членораздельно разъясняться, выдавая себя за мычащее домашнее животное. Понятно — опять мне отдуваться…
Рассказ получился длинным и закончился темой, обсуждаемой перед самым ее приходом.
— Ну и влипли вы, — подвела она итог услышанному. — Но ты правильно поступаешь сынок, что помогаешь девочке, даже рискуя поссориться с феями, — она, что, чего-то не дослышала? Это он-то помогает? Странные у них представления о помощниках. — А ты, милая, — прервала мои размышления госпожа Афалия, — уж присмотри за сыночком. Он, хоть и думает, что уже взрослый — на самом деле оболтус оболтусом, — она ласково улыбнулась мне понимающей улыбкой любящей матери, которая может и признавать в сыне героя, но будет всегда беспокоиться о наличии носового платка.
— Ты не сердишься, ма? — и, поймав ответную улыбку, тут же затормошил меня: — Ну, тогда пошли!
Поцеловав на прощание непутевого сына, и обняв меня, добрая женщина отошла в сторону. Стоило мне вспомнить о пещере, как мы сейчас же оказались напротив знакомого зеркала.
Давай играть, как будто это не я.
Посмотрим, что у нас тогда получится.
А. Милн.
— Давай, превращайся поскорей, а я пока разберусь со своей внешностью, — подойдя к столу, я разложила на нем собранные артефакты. Придется испробовать на себе подвеску с голубым камешком.
— А как же завтрак? — заныл Айлери. Совершенно незаметно он принял привычный образ сфинкса, и сейчас огромная киска, умильно скаля акульи зубки, просительно помахивала хвостом и крыльями, создавая сквозняк.
— Завтрак так завтрак, — и впрямь стоит перед дорогой перекусить — две чашки кофе с утра, конечно, неплохо, но на целый день явно мало. — Бутерброды подойдут?
— У-у-у, бутерброды. Знаешь, сколько пищи надо льву? Да и неудобно без рук есть какой-то там кусок сухого хлеба.
— Ну почему же сухого? — усмехнулась я, но баранья нога послушно появилась перед загоревшимися глазами хищного фея. Для себя я сообразила горку блинчиков, политых сгущенкой.
Я вернулась к зеркалу, по дороге рассматривая мудреную защелку украшения. Ничего страшного — и не с такими справлялась. Повозившись с замком, спрятала его под волосы.
Из угла доносилось громкое чавканье, перемежающееся довольным урчанием. Какой кошмар! Меньше недели как расстался с человеческим обликом, а замашки уже типично кошачьи. Его маменька за такие "хорошие манеры" нас по головке не погладит. С этим срочно надо что-то делать — а то потом вовек не избавиться от дурных привычек. Да еще и крыльями опять машет — волна холодного воздуха заставила зябко поежиться.
— Айлери! — кх, что это с моим голосом?
Сфинкс, вцепившийся зубами в мясо, оглянулся на оклик. Что это с ним? Глаза фея округлились, превратившись в два выпяченных пятака. Челюсть отвисла, и мясо с громким стуком шмякнулось на пол. Поджав хвост и дрожа всем телом, лев пятился от меня. Такого ужаса на его морде не было даже в тот момент, когда он рассказывал о феях, явившихся по наши души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
