вверх и вниз против его пальцев, достигая запретного вида фрикций.
Нет, нет...
Я закрываю глаза и тяжело дышу, внутренне напевая.
Это кошмар, только кошмар, дыши, вдыхай, выдыхай, не дай ему поглотить тебя...
Тяжесть, сковывавшая меня, медленно исчезает, исчезает и запах дерева и янтаря.
За ним следует рокот голосов, но я отпускаю дыхание. Это кошмар. Я в порядке.
Все хорошо.
— Она действительно спит? — Голос Брэна.
Я хмурюсь. Он не должен быть в моих кошмарах.
— Да, — шепчет в ответ Сесилия. — Знаешь, в последнее время она почти не спит и все время видит сны. Это становится действительно плохо, пока... ну, может быть, несколько дней назад. Она постоянно оглядывается через плечо, но не отключается.
— Я так волновалась. Ты даже не представляешь. — говорит Ава.
— Потише, а то она проснется, — шепчет Сесили. — Это уже чудо, что она спит.
— Ты скрываешь это от нее? — Он звучит немного отстраненно, немного жестко, не так, как Брэн, которого я знаю.
— Да, будь уверен, она не найдет эту гадость.
Их голоса перетекают друг в друга, смешиваются, превращаясь в эхо, как будто издалека доносится звук из огромного динамика.
Трепет пробегает по моему позвоночнику. Что это за гадость, о которой упомянула Сесили?
И действительно ли это кошмар?
* * *
Я не могу сосредоточиться ни во время занятий, ни в студии, ни даже когда разговариваю с доктором Ферреллом по телефону.
Почему-то я не могу понять, был ли этот кошмар реальным или нет. Ава и Сесили сказали, что легли спать сразу после того, как выгнали Реми и остальных, так что, может, это было не так?
Хотя я проснулась с насквозь промокшим бельем. Реально это или нет, но я не должна возбуждаться от перспективы быть изнасилованной.
Что, черт возьми, со мной не так?
Может быть, Киллиан из кошмара, каким бы ужасным он ни был, прав, и мне это втайне нравится?
Нет, нет. Я просто не пойду туда.
— Ты можешь в это поверить?
Я поднимаю голову на голос Анники. Сейчас середина дня, и мы сидим возле фонтана с двумя скульптурами ангелов, наливающими в него воду. По плану мы должны были нежиться на солнце, но оно сейчас играет в прятки за облаками, поэтому время от времени тень прерывает тепло.
Вокруг нас снуют студенты, одетые во всевозможные стили, с волосами цвета радуги. Мы с Анникой, наверное, единственные, кто не красил волосы.
Я рассеянно рисую красным маркером на блокноте и свободной рукой ем свой сэндвич. Я не умею есть настоящую еду, и мама будет читать мне нотации целый год, если узнает, что я выживаю на сэндвичах, гамбургерах и всем, где мне не нужно прилагать никаких усилий.
У Анники есть контейнер для еды. Он наполнен салатом и другими полезными вещами, но выглядит так же эстетично, как и она. Даже вилка и нож у нее фиолетовые.
Она заканчивает жевать свой кусочек еды и сует мне в лицо свой телефон. В поиске IG она набирает «Крейтон Кинг».
Появляется несколько аккаунтов, но ни один из них не принадлежит моему кузену.
— У него действительно нет социальных сетей. Как нет. То же самое и на всех других платформах.
— Он не очень в них разбирается.
—Он что, пещерный человек? Я готова поверить, что он путешествовал во времени из прошлого из-за того, что у него нет социальных сетей.
— Честно? Вполне может быть.
Она придвигается ближе.
— Что еще ты можешь рассказать мне о нем?
— Почему ты спрашиваешь? — Я бросаю на нее понимающий взгляд.
— Не надо. Я просто думаю, что у него ужасно ледниковый период в менталитете, и моя работа — привести его в современное состояние.
— Реми прекрасно справляется с этим. Он экстраверт, который его усыновил, так что он как суррогатный отец Крея.
— Он слишком безнадежен и нуждается в двух экстравертах, которые его усыновят. Почему он такой... молчаливый? Сколько бы вопросов я ему ни задавала, он меня просто игнорировал.
— Он не очень разговорчивый. Ты его видишь, но не слышишь.
— Оу, это просто грустно.
— Быть тихим — это не грустно, Ани. Некоторые из нас просто... предпочитают тишину.
— Ты хочешь сказать, что я слишком громкая?
— Нет. Ну, немного. — Я вздыхаю. — Но я привыкла к этому из-за Авы, так что можешь говорить сколько хочешь.
— Вау. Это честь для меня. Не могу поверить, что меня стыдят за энергичность.
— Ну, ты только что стыдила Крей Крея за то, что он тихий.
— О, ребята, вы называете его Крей Крей? Это так мило для такого горячего человека.
Я ухмыляюсь.
— Ты думаешь, мой кузен горячий?
— Ну, конечно. Ты что, слепая?
— Ты такая прямолинейная. Давай, девочка.
Она испустила долгий вздох, затем съела кусочек салата.
— Я могу восхищаться только издалека. Если только я не хочу, чтобы человека, которым я восхищаюсь, убили мои брат и отец. Кроме того, мой брак, вероятно, уже решен. Так что я просто живу так долго, как могу.
— Мне жаль, Ани. — Быть принцессой мафии, наверное, тоже очень тяжело. Совсем другое, чем то, которое оказывают на нас наши фамилии и достижения наших родителей.
Она пренебрежительно вскидывает руку.
— Я подумаю об этом, когда придет время. А сейчас я просто буду обычной студенткой колледжа.
— Тебе лучше держаться подальше от Крея. Он действительно такой, каким ты его видел вчера. В нем нет ни потайной двери, ни тайного хода.
В ее глазах мелькнула искорка озорства.
— Или ты так думаешь. Всегда есть что-то, что можно обнаружить.
— А что если ты будешь разочарована тем, что найдёшь? Что, если это будет совсем не то, на что ты рассчитывала? — Не уверена, спрашиваю ли я из-за нее или за кого-то другого.
— Вот что делает это еще более забавным!
— Как хочешь.
— Ты можешь пригласить их позже? Или подожди, я могу спросить Реми. — Она набирает сообщение в чате, который кажется таким большим. Ничего себе. Неужели эти двое начали общаться только вчера? В принципе, такова продолжительность моих разговоров с людьми, которых я знаю всю свою жизнь.
Ани делает паузу на середине набора текста, выражение ее лица падает.
— Я забыла, что должна сегодня остаться у Джера.
— Джереми добровольно пригласил тебя
