— Думаю, на часок-другой.
— Дело вот в чем, — проговорила Дейл задушевным тоном. — Я хочу попросить его о кое о чем, кроме машины.
— Да?
— Я хочу переехать, — сказала дочь Тома. — Я хочу другую квартиру. — Она налила кипяток в чайник и опустилась на стул возле стола, так чтобы расположиться поближе к Лиз.
— На самом деле, я уже подыскала одну.
Элизабет взглянула на нее:
— Уже?
— Да. Там нужно кое-то переделать. Я имею в виду — все.
— Но ваш отец — архитектор…
— Очень удобно, не так ли? Но это снова деньги, и настоящие.
Элизабет подумала о своем доме. Хотя она больше не хотела жить там, но чувствовала абсурдную ответственность за это жилище, за то, что оно принесло ей. Лиз собралась с силами.
— У меня есть дом…
Дейл улыбнулась. Она наклонилась к руке Элизабет, потом встала, чтобы налить чай.
— Спасибо. Это крайне любезно с вашей стороны. Но, на самом деле, признаюсь, я пришла сюда и сую нос не в свои дела. А дом для меня — нечто постоянное, незыблемое. Вы знаете, что я имею в виду?
— Не хотите чувствовать постоянство?
— До тех пор, пока у меня нет того, кто будет постоянно со мной. Я думала, вы поняли…
— Знаю, мне жаль.
Дейл подошла с двумя кружками к подоконнику и протянула одну Элизабет.
— Отец всегда был такой опорой. И Люк. Вы знакомы с Лукасом?
— Еще нет. Мы собираемся завтра пообедать с ним и Эми.
Лицо Дейл изменилось.
— О, и вы? Я не знала…
Элизабет отхлебнула чай. Наступил момент для еще одного небольшого проявления благородства. Не глядя на будущую родственницу, она спросила:
— Почему вы не придете?
— Но отчего отец мне ничего не сказал?
— Не знаю.
— Я вчера разговаривала с ним. Почему он не сказал?
Элизабет посмотрела на нее. Приятное самообладание прошло.
— Моя дорогая, я не знаю. Но приходите, приходите и присоединяйтесь к нам.
Дейл уставилась на свой чай, ее лицо стало темным. Потом девушка изобразила подобие улыбки:
— Да, да, конечно, я приду. И теперь, если вы простите меня, я пойду наверх и немного покопаюсь там, надо забрать нужные мне вещи.
— О, конечно.
Дочь Тома прошла к двери. Возле нее она остановилась, оглянулась через плечо и приветливым голосом сказала:
— Чувствуйте себя как дома.
Наверху все выглядело так, как будто ничего не изменилось. Том и Элизабет спали иногда вместе, как предположила Дейл. Это было чисто умозрительное заключение, ведь о присутствии посторонней ничего не говорило, не оказалось даже зубной щетки. Когда Джози начала встречаться с Томом, Дейл помнила, что вместе с ней появилась целая куча вещей: одежда мачехи в его платяном шкафу, крема и пузырьки — в ванной, туфли валялись разбросанными на полу перед телевизором. Однажды даже обнаружился длинный рыжий волос в раковине на кухне. Дейл едва не стало дурно.
Но Элизабет оказалась другой. Поднимаясь по лестнице на верхний этаж и доставая из кармана ключи, Дейл твердила себе, что надо запомнить, насколько Элизабет иная. Она говорила себе подобное, когда уверяла себя в добрых намерениях по отношению к подруге Лукаса, Эми.
— Я могу не испытывать к ней симпатии, — говорила себе Дейл. — Можно не хотеть, чтобы отец снова женился, даже если он собирается это делать. Но она — в норме. Элизабет — другая.
— В каком смысле другая? — спросила Эми, которая любила Джози. Ведь та была добра к ней и позволяла подруге Лукаса практиковать на себе новые технологии макияжа. Женщины много смеялись вместе, сидя наверху в ванной. С. Джози было весело.
— Очень серьезная, — сказала Дейл. — Очень сдержанная. Не суетливая. Она не вертится все время вокруг отца.
Люк сказал, поддразнивая ее:
— Комната не будет для двоих.
Дейл проигнорировала его.
— Я чувствую себя теперь лучше, когда познакомилась с ней. Правда.
— По описанию, она должна быть страшной занудой, — говорила Эми.
— Такая она и есть. Но это хорошо для меня.
Лукас посмотрел на нее, долго и внимательно.
— Она — почти его жена, Дейл.
— Что ты имеешь в виду?
— Жены имеют приоритет.
— Нет.
— Да, это так.
— Не всегда. Совсем необязательно. Только, если настаивают на этом…
…Девушка вставила ключ в дверной замок своей спальни и повернула его. Дейл никогда не могла видеть свою спальню без эмоций, она никогда не входила туда без сильной бури пробуждающихся памяти. Это были годы воспоминаний — решающие годы, когда она так боролась с горем, со страстным желанием и с осознанием, что в один прекрасный день покинет дом, но испытывая ужас при этой мысли.
Когда Дейл встретила Нейла, она перерыла пол комнаты в необычайно радостном настроении и взяла с собой только одну фотографию своей матери и ничего — из своих детских и подростковых вещей. Она приободрилась, была горда собой, радуясь, что взяла только то, что важно на будущее, что не свяжет ее с негативом прошлого. Но даже потом, когда они уже жили с Нейлом, Дейл повесила ключи на ленточку и закрыла за собой дверь комнаты на ключ. Джози не совала свой нос в чужие дела, но все же не была на стороне дочери Тома. В любом случае, память о матери приходилось защищать от очень ревнивой Джози. Конечно, в том случае, если можно ревновать к женщине, умершей в тридцать два года, если ты сама — живешь.
Так Дейл сказала Нейлу.
Комната дочери Тома была полна воспоминаний о Паулине.
Она прошла мимо платяного шкафа к своему туалетному столику, украшенному розово-белыми воланами, как распорядилась мать, когда ей был тридцать один год. Дейл положила ключи на стеклянную поверхность и огляделась. Сдержанно, со многих ракурсов, на нее смотрела мама.
Элизабет Браун мила, Дейл, конечно же, понимала это. Будущая жена отца мила, порядочна и немного скучна, но выходит замуж за мистера Карвера. И, следовательно, комната Дейл будет заперта. Не для того, чтобы оградить свою территорию. Надо было сохранить прошлое, детство…
Глава 10
— Но это — третий раз, — сказала классная руководительница, обращаясь к Клер. — Третий раз на неделе ты говоришь, что не могла сделать домашнее задание.
— Я не могу, — ответила девочка. Она была одета в школьную форму, которую носило большинство ребят, и пола ее рубашки выбилась с одной стороны. Казалось, Клер не замечала этого.
— У тебя есть дома место, где ты можешь делать домашнее задание? — спросила учительница.
Клер подумала о кухне.
— Есть стол.
— А там тихо?
«Было бы тихо, — размышляла Клер, — если мать сидела бы не на кухне, а делала наверху в своей студии глиняные витые вазы». Вазы стали новым увлечением Надин. В доме все было из глины. На дне ванны глина лежала вперемешку с песком.
