– Витюша, ты меня за лоха держишь? – Дима смотрел на меня с каким-то новым выражением в глазах – как на урода из Кунсткамеры.
– Ну что ты! Не-ет! Как ты мог подумать такое? – Я постаралась придать голосу максимум убедительности.
– Ну, слава богу. Тогда скажи, зачем ты влезла к соседу?
Как же мне надоел контроль Тихомирова! Или следователя Тихомирова? «А есть разница?» – спросила я себя.
– Дим, говорю же – это была экскурсия! Просто интересно ведь, как живут люди, какая мебель в доме, какой дизайн интерьера… Я подсмотрела одно очень неплохое пространственное решение…
– Витюша, – Тихомирову не занимать было терпения, – я не привлеку тебя к ответственности, не бойся сказать мне правду.
Добрый следователь? Знаем, знаем мы эти игры!
– Поклянись!
– Клянусь.
– Честно?
– Честное прокурорское.
– Плохая клятва.
– Согласен. Тогда так. – Открытая ладонь левой руки Дмитрия повернулась ко мне, приветствуя, правая легла на сердце (спартанец, царь Леонид!). – Клянусь.
От прилива военно-патриотических чувств (или от стыда перед следователем?) у меня слезы навернулись на глаза. Сила Тихомирова в том, что он настоящий мачо. Я тяжело вздохнула и раскололась:
– Я подумала, что эти письма мог писать Степан.
– Тогда давай еще раз проверим его дом, – с обезоруживающей прямотой предложил Дима.
На Майскую, 13 прибыли двое молодых людей с аппаратурой и принялись деловито устанавливать камеру наружного наблюдения, в которую попадала калитка с почтовым ящиком.
Надо сказать, повторный рейд в тыл предполагаемого противника ничего не дал. Тихомиров сам произвел несанкционированный обыск в доме Степана, но ничего, проливающего свет на таинственные письма, не обнаружил.
– Это что? – забеспокоилась я, глядя на снующих молодых людей в униформе, шнуры и хорошенькие маленькие держатели.
– Я обратился в охранную фирму, – объяснил Тихомиров очевидное, – камера будет передавать информацию на мой телефон.
Из объяснений следователя я поняла одно: с этого момента Тихомиров будет держать под тотальным контролем мою частную жизнь. Если быть точной – полное отсутствие частной жизни.
Камера слежения нарушала мои права. Следователь и так обложил меня со всех сторон: живет у меня, звонит каждый час с работы, проверяет, где я. Следит по ночам, как выяснилось. Теперь еще и камера?
– Зачем?
– Надо понаблюдать, – напустил туману Тихомиров, – узнаем, кто бросает конверты в ящик, и снимем наблюдение.
– И так никакой личной жизни, а теперь пустыня вокруг меня образуется, – пожаловалась я неизвестно кому, – ты бы еще в спальню камеру установил!
– Витюша, – сказал, как погладил, Дмитрий, – придется какое-то время потерпеть.
– Долго?
– Этого я сказать не могу – я же не знаю, что маньяк задумал, когда он напишет и опустит в ящик следующее послание. – Тихомиров был ласков, как психиатр.
– А если письмо не он доставит?
– Ну, кто бы это ни был, он выведет нас на автора.
– Не уверена, – вредничала я, – как ты его поймаешь, если человек изменит внешность?
– Никуда он от нас не денется. – Следователь заражал своей уверенностью.
Поимка маньяка, как я и предполагала, затягивалась.
Тихомиров приезжал каждый вечер, как домой, приносил продукты, иногда – если приезжал раньше меня – готовил ужин. Братские узы крепли изо дня в день.
Дашка изводила меня вопросами:
– Ты решишься или нет, наконец?
– На что?
– Не понимаешь? – глумилась Дарья.
– Нет.
– Попей витамины для мозга.
– Что тебе не нравится?
– Тихомиров.
– То нравится, то не нравится, – ворчала я, – тебя не поймешь.
– Это тебя не поймешь. Тебе нужен ребенок?
– Нужен!
– Тогда накорми его квашеной капустой, наконец!
– Кого? Ребенка?
– Ненавижу, когда ты прикидываешься тупей, чем есть! – взорвалась Дашка. – Накорми квашеной капустой Тихомирова. Сегодня же!
– И что?
– Если он после этого не придет к тебе ночью – тогда точно импотент, к бабке не ходи!
– Будь он импотент, вряд ли у него была бы женщина, – возразила я, но Дарье, как обычно, удалось вселить в меня сомнение.
– Нимфетка какая-нибудь, – с ненавистью процедила Дашка.
– Тем более.
– А почему он у тебя ночует?
– Выполняет долг.
– А с нимфеткой долг не надо выполнять? – Дарья ставила вопрос ребром.
Что взять с замужней женщины?
– Не знаю, может, у них тоже дружба, как со мной.
– Черт знает что! Такой мужик! Такие данные, и вот тебе, пожалуйста, – сокрушалась Дашка, – неужели весь в ботву ушел? Если ты не прояснишь ситуацию, я сама это сделаю.
– А я возьму и Егору настучу.
– Господи, что ты понимаешь в семейной жизни? Егору она настучит! – Дашка пренебрежительно фыркнула. – Может, Вахрушева это возбудит.
– Извращенцы, – возмутилась я.
– Вот и поторопись, пока я не совратила твоего Тихомирова.
Беседы на семейную тему были до зевоты однообразными, но я разозлилась на себя: выбрала Короля и застряла на третьем пункте своего плана – на соблазнении! А ведь как все казалось просто!
Перед ужином достала банку с афродизиаком, выложила горкой в тарелку и подала с молодой картошкой.
Физиономия у Тихомирова несколько вытянулась.
– Квашеная капуста?
– Да, не знаю, вдруг захотелось, – промямлила я, чувствуя, что краснею. Чертова Дашка! Чертовы ящерицы! Выставляю себя полной дурой только потому, что не такая везучая, как они!
– Я люблю капусту! – поощрил меня Тихомиров, однако в его взгляде мелькнуло беспокойство. – У тебя все в порядке?
– Конечно! А что у меня может быть не в порядке?
– Ну, женщин обычно тянет на кислое и соленое только в определенные периоды жизни, – прозрачно намекнул Тихомиров, пристально всматриваясь в меня.
Кровь бросилась в лицо.
– Глупости…
– Почему же глупости? Обычное дело. Так что?
– Придумаешь тоже. Ко мне это не имеет отношения.
– Почему? Ты же женщина…
– Странно, что ты это заметил.
– Судя по письмам, не только я.
– О господи, – вздохнула я, – даже у маньяка не хватает смелости приблизиться ко мне!
– А тебе хочется, чтобы он приблизился?
– Какая разница, чего хочется мне!
– А тебе не хочется детей? – неожиданно спросил Тихомиров и как-то странно посмотрел на меня.
В организме возникло постыдное томление, ответила я не сразу:
– Не понимаю, ты о чем?
– Тебе детей не хочется? – членораздельно повторил вопрос Тихомиров, продолжая сканировать меня взглядом.
– Почему ты спрашиваешь? – прислушиваясь к звону в ушах, спросила я. Тихомиров опять доведет меня до обморока – обморочный тип!