сводя глаз с подруги, вокруг которой уже расползалась алая лужица, впитывающаяся в белый ворсистый ковер. Разъяренный юноша тем временем и не думал успокаиваться: послав друга благим матом, мертвой хваткой вцепился Кате в запястье и, свалив ее плашмя, поволок из спальни, полностью игнорируя вопли и плач. Обнаженная, еще не успевшая протрезветь, она брыкалась, стучала ногами по полу, попыталась удержаться за дверной косяк, но только повредила ногти, при этом содрав краску и оставив на дереве царапины.
– Ты, блядь, больной! Отпусти ее! – продолжал горланить Артем. Сбросив с себя одеяло, по-быстрому надел трусы и выбежал вслед за осатаневшим ровесником, чтобы предотвратить жестокое избиение девушки – а он знал, что все к этому и ведет, – или даже, не дай дьявол, ее убийство.
Женя приволок подругу в кухню и еще прежде, чем включить там свет (по всей видимости, на тот момент ему хватало коридорного освещения, мало-мальски рассеивающего темноту выбранной им комнаты для экзекуции), ударил девушку кулаком в лицо, разбив скулу, отчего она попятилась спиной и приложилась бедром о край подоконника. И не подумав на этом закончить, парень схватил первый попавшийся на глаза бокал, наполнил его под мощной струей холодной водой и выплеснул хнычущей подруге в лицо, которая, шумно втянув воздух, на секунду-другую потеряла возможность дышать.
– Тварь! – вновь выругался он на нее, бросил бокал в металлическую раковину, отчего звонкий грохот разнесся по всей квартире. Готов уже был нанести девушке следующий удар, но от внезапного мощного толчка в спину буквально отлетел в сторону и впечатался в стену; сантиметров двадцать левее – и мог бы разбить оконное стекло. Развернувшись, увидел Артема, который, похоже, не мог определиться, к кому подбежать: к Жене – чтобы ему добавить, или Кате – чтобы помочь. Потерев ладонью ушибленный участок лба, Евгений оттолкнулся от твердой поверхности и, зарычав, набросился на друга. Артем успел среагировать: взялся за ближайший от себя табурет и, рывком притянув к себе, заехал им по ноге нападающего. Тот зашипел, стиснув зубы и на сей раз прижав ладонь к коленному суставу, но из-за бушующей в крови ярости оклемался уже через секунду. Этой секунды его другу хватило на то, чтобы увильнуть в сторону, однако Евгения, которому было не привыкать к подобным выходкам, такой трюк не дезориентировал. Мгновение – и Артем получил ответный удар по лицу; из чувства самосохранения замахал перед собой кулаками, вроде как даже попал оппоненту в плечо или ключицу, но тот нейтрализовал его, вцепившись в горло и прижав к стене. С перекошенным от злобы лицом, Евгений старался сосредоточить в руке все свои силы, стремясь оторвать ровесника от пола, желая переломить ему шейные позвонки. Понимая, что не управляется одной рукой, задействовал и вторую.
Бац! – и раздался шум разбитого стекла. Женя тут же отпустил Артема и, опустившись на колени, согнулся пополам, ухватившись за затылок. Второй юноша, тяжело глотая воздух, во все глаза таращился на Катю, чьи руки дрожали так сильно, что это невозможно было не заметить. Она в свою очередь со страхом и омерзением смотрела на своего парня, отказываясь верить в происходящее, и невольно ей вспомнился тот ужасный вечер, в который бывший бойфренд, вернувшись с какой-то сомнительной вечеринки, накаченный стимуляторами, избил ее безо всякой причины.
Держась за голову, Женя стонал, покачиваясь взад-вперед: девушка разбила об него полуторалитровую банку с вареньем, которая, неплотно закрытая, стояла на кухонном столе. И теперь, в довесок к вязкой и липкой темно-желтой (перетертая смесь лимона и имбиря) массе, по лицу и шее подростка стекала кровь. Катя стояла без единого предмета гардероба на себе, но сейчас это волновало ее в последнюю очередь; выплеснутая на нее вода каплями скатывалась по телу, на опухающей от удара щеке приятно охлаждая собой рассеченную кожу.
– Ну вы и твари, – пробурчал Женя, снимая со слипшихся волос и стирая с лица варенье. – Гниды! Прикончу вас обоих, паскуды. Пожалеете, что так по-скотски поступили со мной. И ты, шлюха, – имел в виду он Катю, – не думай, что я с тобой закончил.
Жестами обратив на себя внимание девушки, Артем так же молча подавал сигналы, чтобы она как можно скорее покинула квартиру. Она не сразу сообразила, чего именно парень хотел от нее (убраться из кухни – понятно, но одеться и выбежать за дверь – для разгадки этой части Артему пришлось повторить все телодвижения, причем в чуть более замедленном темпе), но когда до нее дошло – послушно кивнула и на цыпочках, огибая сидящего подростка, притом не спуская с того глаз, вышла в коридор.
– Слушай, успокойся, ладно? – попросил Артем друга, хотя прекрасно сознавал, что в лучшем случае тот пропустит эти слова мимо ушей. Зато таким образом получится отвлечь его внимание и выиграть для Кати немного времени. – Мы это не нарочно. Это все Лена затеяла. Я даже не успел понять, что происходит, а она уже… Да и Катя ничего не соображала. И вообще, зачем вы пригласили эту Лену? Раз она Катина подруга, неужели Катя не знала о ее выходках? Черт возьми, да какого хера мы натворили?! И все из-за такой херни! Да вы же с Катей три месяца всего знакомы, найдешь таких, как она, еще с десяток.
– СУКА! – рявкнул Женя, звучно шлепнув ладонью по линолеуму, оставив на нем брызги варенья и следы крови, а уже через пару секунд вновь прижал Артема к стене. Короткий рывок – и у того перехватило дыхание от удара в солнечное сплетение; он бы рефлекторно согнулся, да только Евгений предплечьем надавил ему на горло, ограничив в движениях и перекрыв доступ к кислороду на случай, когда организм затребует сделать вдох. – Задушу, урод.
Все его лицо было вымазано желто-алыми разводами; искаженная яростью физиономия, переполненные гневом глаза могли отпугнуть даже взбешенного ротвейлера. Никогда еще Артему не доводилось видеть друга настолько озлобленным, и он понимал, что в таком состоянии Женя мог вытворить с ним что угодно, чему подтверждение – избитая Катя и Лена с разбитой головой. Тем временем свободной рукой Евгений потянулся к холодильнику, жужжащему справа от них, нащупал ручку и открыл дверцу. И не успел Артем сообразить, что ровесник задумал, как его голова оказалась между рамой холодильного аппарата и дверным уплотнителем, а затем – хлопок! – виски и скулы пронзила острая боль, в ушах зазвенело, появившиеся на секунду перед глазами пакеты с молоком и соком сместились
