Через некоторое время я заметила еще одну странность: снег был наметен толстым слоем, но ноги в него не проваливались. Не то здесь работали другие физические законы, не то мы все успели похудеть до веса невесомого перышка, но, во всяком случае, это было приятно. Ничто не затрудняло движения, и даже дуновения ветра, продолжающего бросать в лицо мелкие снежинки, не раздражали.
Что давалось действительно большим трудом, так это молчание. Наши шаги были почти бесшумными, сопровождаемыми лишь легким шелестом рассыпчатого снега, и эту почти полную тишину неимоверно хотелось нарушить.
Куда мы идем? Что нас ждет? Что случилось с хозяйкой кошек? Неужели заклинатель духов такой же угрюмый, как Герман, и потому тоже хранит отрешенное молчание?
Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что от переизбытка вопросов можно заработать головную боль, и вообще неудовлетворенное любопытство вредно для здоровья. Поэтому отбросила здравые опасения, ускорилась, обогнала Германа и, поравнявшись с Тэйроном, завела разговор:
— У вас такое необычное имя. Вы иностранец или иномирец?
— Иностранец, переехавший сюда очень давно, — прозвучал из-под капюшона будто бы искаженный, глухой голос, в котором угадывался оттенок сдерживаемого недовольства.
Я не стала останавливаться на том, что это недовольство вызвано, скорее всего, моим присутствием, и поинтересовалась:
— А вы видите безликих? Простите, если лезу не в свое дело, но на ярмарке вы так легко от них избавились, что я до сих пор поражена!
Я совсем не хотела ему льстить, вот правда. Разве что надеялась наладить с ним контакт и чуть-чуть задобрить. И говорила, между прочим, чистую правду — его способности и впрямь могли бы впечатлить даже самого заядлого скептика!
Показалось, что заклинатель тяжело вздохнул, прежде чем коротко ответил:
— Ты задаешь слишком много вопросов, девочка.
Много вопросов? Серьезно? Всего-то два!
Несмотря на неразговорчивость Тэйрона, я каким-то шестым чувством улавливала, что излишняя мрачность ему не свойственна. Напротив, мне почему-то подумалось, что он вынужден себя сдерживать и играть роль этакого загадочного повелителя духов, хотя на самом деле характер у него совсем другой.
Я бы непременно продемонстрировала, что такое действительно большое количество вопросов, если бы впереди внезапно не показался какой-то силуэт. Кошки побежали быстрее и, мы, следуя за ними, уже вскоре увидели очертания высокой белоснежной беседки, у которой на снегу расплывались небольшие багровые пятна.
Ненадолго остановившись, я прикрыла глаза и глубоко вдохнула.
Подумаешь, кровь… ничего страшного, совершенно ничего…
Справившись с подступившей к горлу закономерной тошнотой, я подошла к беседке, в которой уже находилась вся честная компания, и увидела лежащую на скамье девушку. Сейчас ее кожа выглядела едва ли не белее снега, длинные белоснежные волосы разметались, и несколько свисающих со скамьи прядей частично лежали на полу. Глаза девушки с кошачьими ушками были закрыты, но длинные ресницы чуть подрагивали. А накрашенные ярко-алые губы — полуоткрыты, и с них срывались тихие прерывистые вздохи.
Кровь же, как и видимые раны, на теле и одежде девушки отсутствовала.
Пока я ее рассматривала, Тэйрон достал небольшое зеркальце и склонился над ней, а Герман тем временем изучал оставленные на снегу кровавые пятна.
Заботясь о своем самочувствии и держась от крови подальше, я сконцентрировалась на действиях заклинателя, который уже поднес зеркальце к ярко-алым губам. Сперва показалось, что он таким образом хочет проверить дыхание девушки, но это было, конечно, не так. В какой-то момент от зеркала стал исходить свет, — как если бы на него упал и отразился солнечный луч, — и свет этот проникал прямо в ее приоткрытый рот. Не открывая глаз, девушка тут же стала совершать глотательные движения, будто бы пила обычную воду.
Да уж… такое точно увидишь не каждый день.
Что удивительно, белоснежное ушастое создание пришло в себя за считанные секунды. Судорожно вдохнув, она резко села, невольно сбросив взобравшихся на нее кошек, и обвела присутствующих заторможенным взглядом. Впрочем, заторможенность очень быстро уступила место какому-то безумству, выразившемуся в совершенном нападении на… меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я даже испугаться как следует на успела, а все уже закончилось. Заклинатель ловко перехватил ее руку, а Герман мгновенно оказался стоящим передо мной.
Постепенно глаза девушки становились ясными, и в них проступала осмысленность. Похоже, до этого она пребывала не в себе, а я просто неудачно привлекла ее внимание.
— Вы в порядке, Джея? — не спеша ее отпускать, спросил Тэйрон.
Нахмурившись, та выдернула руку сама и, осмотрев всех уже окончательно прояснившимся взглядом, выплюнула:
— Чтоб ему от лап безликих погибнуть! Это же надо, вторгнуться в мой личный мир и осмелиться напасть! Чтоб из него душу вынули и заменили ее раздирающей тело колючей стужей…
— Джея, — мягко, но настойчиво перебил заклинатель. — Мы понимаем ваши чувства. Но проникнемся ими еще больше, если вы расскажете, что случилось.
Опустив ноги на пол и отведя от лица растрепавшиеся пряди, девушка раздраженно дернула кончиками ушей, и к ней на колени моментально запрыгнула пара кошек. Две другие остались сидеть у ног, словно бы охраняя хозяйку. Вся четверка громко и, не стесняясь чувств, мурчала, заботливо гладила Джею лапами и тыкалась в ее ноги и руки мокрыми розовыми носами.
— Это все тот маг, — наконец, произнесла она, нарушив воцарившееся молчание. — Сказал, чтобы я передала весточку Киру. Если он не подпишет бумаги, всех постояльцев ждут серьезные проблемы, и в конечном итоге они сами сбегут из Большого Дома.
У Германа вырвалось глухое ругательство, и я, глянув на него, невольно поежилась. Лицо безликоборца исказила настоящая злость, и хотя она адресовалась не мне, все равно стало немного жутко.
Тэйрон же отреагировал более сдержанно и ровным тоном уточнил:
— Это все?
— Нет, безликие побери, не все! — неожиданно взорвалась Джея, и ее кошки в тот же миг зашипели. — Он чертовски силен, этот маг, раз сумел отыскать мою запасную, ведущую сюда дверь! Я — сильнейший дух, не смогла противиться его заклинанию оцепенения, и если бы не мои девочки, он бы так и ушел, не понеся вообще никакого наказания!
Картина более менее прояснилась. Судя по всему, кровь принадлежала как раз этому магу, а под «девочками» понимались кошки, которые и нанесли ему раны. Вот только самого главного я пока не знала, и этот пробел вознамерилась заполнить незамедлительно.
— Что за документы, которые должен подписать Кирилл? — спросила, обращаясь сразу ко всем. — Это из-за них и упомянутого мага он постоянно отлучается и в последнее время почти не бывает в гостинице?
Кажется, обо мне все успели подзабыть, и обратившиеся ко мне взгляды выражали самые разнообразные эмоции. Джея смотрела на меня как на некое недоразумение, случайно попавшее в ее мир, кошки настороженно прищурились, в глазах Германа отражалось сомнение, явно вызванное выбором — отвечать, или нет, а по глазам заклинателя я ничего считать не смогла, поскольку его лицо по-прежнему скрывал глубокий капюшон.
— На передачу прав владения, — сделав верный выбор, сообщил Герман. — Игорь хочет выкупить Большой Дом, но Кирилл продавать отказывается.
— Выкупить? — удивленным эхом переспросила я. — И поэтому решил угрожать постояльцам? Но это просто… просто глупо! Кто после такого захочет селиться в гостиницу, если владельцем станет он?
Герман передернул плечами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ему не нужна гостиница. Он хочет обладать проходом между мирами, искренне считая, что у него есть на то все права.
Задать уточняющие вопросы, коих появилось великое множество, мне помешал заклинатель, довольно резко нас прервавший:
— Нужно возвращаться и сообщить о случившемся Кириллу.
— Не сомневайся, — процедила Джея, сузив глаза, — сообщу. Но я никогда не полагалась на чужую помощь, не делаю этого и теперь. Этот маг горько пожалеет, что посмел на меня напасть.
