— И кто же к нам наконец пожаловал? — с порога приветствует меня Джо и я, по старой традиции, расцеловываю его в обе щеки, — ну, как резерв?
— Неплохо, — я внезапно вспоминаю про странную реакцию на зелье и мое изменившееся состояние не укрывается от мужчины. Он едва заметно сводит брови и тут же, бросив беглый взгляд на Адель, кивает мне в сторону своего кабинета.
— Дорогая, Мейд мне книги достанет! — слышу я, уже открывая дверь.
Кабинет Джо занимает треть этажа. Небольшой угол с заваленным бумагами письменным столом, несколько стеллажей и — дверь, за которой располагается лаборатория. И я немало удивляюсь, когда заехавший следом за мной Джо указывает именно в эту сторону.
Я была в лаборатории несколько раз, но сейчас, разглядывая нагромождение странных рычагов, колб, спиралей и шестеренок ловлю себя на мысли, что никогда не привыкну к этому странному зрелищу.
— Так что случилось? — мужчина запирает дверь на замок и испытывающе глядит на меня.
Волнуясь (как и всегда в подобных ситуациях), я рассказываю о странном действии зелья. О спазмах не упоминаю — но подробно описываю утро перед последним визитом к Тревору. Джо не перебивает — лишь морщится, когда я рассказываю о зелье Нейта и удивленно поднимает брови, когда я добираюсь до сути опустошения резерва. Здесь же я предпочитаю обойтись без деталей — и, сообщив, что все закончилось хорошо, замолкаю под серьезным взглядом зельевара-исследователя.
— Садись, — мне кивают на низкое кресло, занимающее странное положение между двумя огромными колбами. Джо помогает мне устроится, защелкивает на талии что-то наподобии ремня и, подъехав к соседнему агрегату, двигает в произвольном порядке несколько рычагов.
— Расслабься.
Легко сказать! Прикрыв глаза, я честно пытаюсь выполнить просьбу, но все это приводит лишь к тому, что пальцы начинают мелко дрожать. Я помню свое первое посещение лаборатории — как раз тогда, вышедшая из госпиталя, я попала под влияние тогда еще жениха Адель. Он помогал мне реабилитироваться и более чем преуспел в этом, выпустив меня на работу в полностью рабочем состоянии.
— Мейд! — голос Джо звучит мягко, — это действительно не больно. Просто дай мне возможность заняться своим делом!
Это срабатывает. Я глубоко вдыхаю, чувствуя, как расслабляются руки и настолько увлекаюсь процессом, что лишь запоздало вздрагиваю, когда через меня пропускают слабый импульс. Это действительно не больно. Это…
— Неприятно, — жалуюсь я, потирая ноющие запястья. Ладони будто вибрируют и я не отказываю себе в удовольствии почесать их.
— Ничего страшного, — задумчиво откликается Джо, внимательно изучая выползающую из неприметной щели ленту бумаги. Хмурится и, когда я пытаюсь отстегнуть ремень, жестом останавливает меня.
— Ещё раз.
Его голос неуловимо меняется — в привычном мягком ворчании прорезаются тревожные нотки и я послушно застываю на месте с так и не донесенными до ремня пальцами.
Второй импульс сильнее, но я уже не пугаюсь — страх, ледяным озером разлившийся внутри глушит все остальные эмоции. И я сижу тихо, как мышка, испуганно глядя на мужчину и ожидая приговор.
Но его не следует.
— Пока обошлось, — с облегчением выдыхает Джо и внимательно смотрит на меня, — но больше до такого доводить себя нельзя.
— Все плохо? — мой голос от испуга звучит хрипло.
— Не то, чтобы, но… с огнем играешь.
Повинуясь молчаливому разрешению, я освобождаюсь от ремня и встаю с пыточного приспособления.
— Будешь ещё затягивать с контрактами — рискуешь резервом. Подобные переполнения уменьшают толерантность к выдерживанию. И каждое последующее переполнение будет уменьшать срок, который ты способна продержаться.
— Ты имеешь в виду… — я не договариваю, потому что уже понимаю ответ.
— Да. С заполненным резервом, — кивает Джо, — симптомы в этот раз были достаточно отчетливы. Поэтому рекомендую загодя заключать контракты. Ну, или позаботиться о личной жизни, — припечатывает он, — Мейделин, это не шутки. Я не знаю, читала ли ты историю темных веков…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В кратком варианте.
Я действительно не осилила полный — трехтомник, полный слез, боли и всепоглощающей ненависти к одаренным. Сложно такое выдержать, когда тебе всего четырнадцать.
— В таком случае, ты знаешь, как эмпаты избавлялись от необходимости гореть в искупляющем огне.
Подойдя к окну, я вздыхаю. Окна кабинета Джо выходят на задний двор. И сейчас, разглядывая укрытые снегом кусты смородины, я понимаю, что мужчина имеет в виду.
— Они впитывали окружающие эмоции, чтобы заполнить резерв, — говорю заученно, точно по книге, — и продолжали впитывать после заполнения. В этом случае происходила детонация.
— Верно, — тихо откликается Джо, — резерв вспыхивал, точно вспышка, мгновенно выжигая не только носителя дара, но и резервы окружающих одаренных.
Я грустно улыбаюсь.
— Значит, они решали за других?
Скрип коляски приближается и затихает совсем рядом.
— Ты же знаешь, Мейделин, — мужчина дотрагивается до моей руки, — в вопросах одаренных все всегда происходит по взаимному согласию.
Мы возвращаемся в кухню спустя несколько минут. Перед тем, как покинуть кабинет, Джо все-таки просит достать с верхней полки пару книг. Я выполняю просьбу, особо не задумываюсь, нужны ли они мужчине или нет и, выйдя в холл, подхватываю сумку:
— Я наверх!
— Давай! — раздается из кухни. Стук ножа о разделочную доску свидетельствует о том, что Адель, кажется, взялась за нарезку салата.
Джо, подмигнув мне, направляется по длинному коридору в глубины дома, а я взбегаю по лестнице на второй этаж — туда, где между детской и игровой обретается синяя дверь в мою комнату.
Здесь почти ничего не изменилось за пять лет — сестра велит горничной только убираться: все изменения вношу я сама. До сих пор в небольшом шкафу хранятся мои немногочисленные юношеские наряды, а книжная полка над столом уставлена томиками нечитабельной нынче литературы. Но семь лет назад все было совершенно иначе.
Я быстро разбираю вещи. Одежда отправляется частично на вешалку, частично — на стул у окна, а я ложусь на кровать и прикрываю глаза. В голове гудит — сказывается переутомление. Да и разговор с Джо ситуацию не облегчил: мне есть над чем подумать.
Усталость все-таки берет свое: я засыпаю, а проснувшись, обнаруживаю себя заботливо накрытой пушистым пледом. Комнату заполняют мягкие сумерки и осознание, что я проспала все на свете, приходит само собой.
Но торопиться мне не хочется: я еще несколько минут лежу, рассматривая немного растрескавшийся потолок и лишь после того, как до меня доносится звон столовых приборов, обуваюсь и по скрипучей лестнице спускаюсь вниз.
— Мы думали, ты до ночи проспишь, — улыбается Адель, протягивая мне тарелку, — дети уже поели, теперь до ужина с улицы не дозовешься, — добавляет она, выглядывая в окно.
Я повторяю ее маневр, констатируя, что начался снегопад.
— Я до вечера у себя, — сообщает Джо, накладывая себе на тарелку картофельный салат, — нужно произвести расчеты и успеть их перепроверить, желательно пару раз.
— Чем занимаешься? — я нацеливаюсь вилкой на запеченный с травами картофель.
Но мужчина качает головой.
— Не могу сказать. Кратко — некоторые исследования для центрального отдела инквизиции. Надо до послезавтра успеть, а работы… — он делано вздыхает, а я прячу улыбку: Джо трудоголик, его могила даже исправить не сможет.
Как забавно получается: Риндан ведь тоже… того.
— Что с тобой? — удивленно глядит на меня Адель, а я понимаю, что все-таки улыбаюсь.
— Да так, вспомнилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, раз вспомнилось… — встряхивает волосами сестра, вооружаясь ножом, — тебе крылышко или ножку?
— Мне грудку, — обращаю я внимание на золотистую полусъеденую курицу, занимающую центральное место на столе.
После обеда я все-таки присоединяюсь к племянникам и мы долго, со вкусом бросаемся снежками, лепим неприлично огромного снеговика и под конец, когда вечер окончательно забирает Лойс в свои объятия, сооружаем из небольшой коробки кормушку для птиц. Пока Лой бегает в дом за крупой и старым хлебом, я объясняю Тайре, как правильно кормить синиц, поручая эту важную миссию ей. Яркие фонари, освещающие участок, вызолачивают снежное одеяло, а разноцветные пятна праздничной гирлянды делают небольшой двор донельзя уютным и родным. Ожидая, пока племянники справятся с заполнением кормушки, я опираюсь о перила и обвожу взглядом маленький участок, переходящий в крошечный плодово ягодный сад. Интересно, у меня есть хотя бы… шанс тоже иметь такую дружную семью, теплый дом и…
