– Тебе чего-то недостает? – спросила Лиля и лизнула его в ухо. Ему стало жарко.
– Я забрался довольно далеко в лес, куда дальше того места, где их оставил, и остановился в растерянности. И тут увидел: между деревьями что-то белеется. Четко я не видел, было темно…
– Подожди, – шепнула Лиля. Она зажгла свечку на комоде и погасила верхний свет. – Так было?
– Примерно, – усмехнулся он, глядя на эту инсценизацию. – Скрипачка стояла, держась за ствол, лицом к дереву, обхватив его тонкими ладонями.
Лиля подошла к дверному косяку.
– Так она стояла? – шепотом спросила она.
– Так, – еще тише ответил Адам. Несколько секунд они молчали. – А он стоял позади нее…
– Встань, как он. – Это даже не был шепот, то была тень шепота. Адам на дрожащих ногах подошел и встал у нее за спиной. Они шумно дышали, воздух переносил теперь только контуры гласных.
– Они это делали?
«Песня Роксаны» потихоньку замирала. Адам сглотнул слюну.
– Да.
Настала тишина.
– Ты был возбужден?
– Да.
– Сделай это сейчас. Как он. – Лиля ухватилась длинными пальцами за косяк, оглянулась на него, когда он задирал ей платье и стаскивал трусики; губы у нее были полуоткрыты, как у той, и она, как та, отдавала свое тонкое тело, чтобы он вонзался в нее, и сердце у него колотилось ненормально громко, словно пытаясь состязаться со стуком замолчавшей пластинки. То было не наслаждение, то был некий экзорцизм; сейчас они стояли у моря, и он двигался вперед-назад внутри ее тела, прислушиваясь к шорохам, догадываясь, что в двух десятках шагов стоит мальчишка и подглядывает за ними; по ее спине пробегала ритмичная дрожь, волосы опали набок, открыв шею дуновениям ветерка, из-под блузки медленно струился вверх темный румянец. – Да, – шептала она. – Да. – Увлажнившимися ладонями он придерживал ее за обнаженные бедра и наконец излился в нее со спазмом, который велел ему крепко обнять ее за талию, с облегчением приникнуть к ней, почти приподнять.
Прижавшись ухом к ее плечу, он услышал, как она шепчет:
– Очищаю тебя от всего. От всех женщин, которых ты желал. Теперь существуем только мы.
«Теперь существуешь только ты», – хотел он поправить ее. Больше не имели значения ни эти типы за окном, ни его одомашненность, ни мать, ни Шопен, ни даже то обстоятельство – он подумал об этом с какой-то удивительной трезвостью, – что проигрыватель должен был бы выключиться автоматически и, видно, придется в нем что-то исправлять. Теперь существовала только она, существовала более чем когда-либо.
12
Все могло кончиться иначе и уж во всяком случае раньше, если бы Адам не решил в тот день после посещения нескольких кафе на Краковском Предместье, в которых он пытался наняться тапером, – каждый очередной отказ он принимал с удивлявшим его самого облегчением – поехать встретить Лилю после работы. Пришлось дожидаться трамвая, который к тому же чудовищно долго стоял перед семафором на улице Окоповой, так что, вылезая из него, Адам опасался, не разминулся ли он с Лилей, тем более что он весьма приблизительно знал, где находится этот комиссариат, а времени было уже двадцать пять минут четвертого. Если она вышла раньше… Но нет, он вскоре заметил ее силуэт на фоне улочки, она подходила уже к перекрестку с улицей Каспшака. Несколькими десятками метров ближе шли двое уже известных ему мужчин, и Адам, чувствуя накатывающую ярость, ускорил шаг, намереваясь осведомиться, чего им нужно от Лильки. Видимо, они услышали его шаги, потому как оглянулись, и в этот момент мимо Адама проехал серый автомобиль – впоследствии он не мог даже уверенно сказать, какой марки, помнил только, что западный, может, «БМВ», – и тут случилось нечто такое, что смахивало, скорее, на сцену из американского фильма, так что он на миг остолбенел, ошеломленно глядя на происходящее. Автомобиль обогнал Лилю, с визгом тормозов въехал на тротуар, из него выскочили водитель и пассажир и набросились на девушку. Те двое, что шли за ней, побежали туда, секундой позже стартовал и Адам. Он толком не понимал, что происходит, но, когда подбежал ближе, сориентировался, что мужчины дерутся друг с другом, причем те двое, которых он знал, вроде бы защищают Лилю. Водитель машины сбил с ног противника, схватил девушку за шею – она как раз поднималась с земли – и потащил ее к машине, стоящей с открытыми дверцами. Адам пнул его изо всех сил, страх и бешенство придали ему энергии, и он с размаху молотил похитителя кулаками, Лиля кричала, но теперь их было трое, численное преимущество было на их стороне, и это явно оказалось неожиданностью для напавших. Второму похитителю удалось сбросить с себя стриженного ежиком преследователя Лили, он толкнул Адама, вскочил в машину, следом запрыгнул водитель и, безостановочно гудя клаксоном, прорвался по газону на противоположную полосу улицы Каспшака, по которой рванул в сторону города. Когда же Адам, не слишком соображая, что же дальше, повернулся к оставшимся – действительно ли они друзья или придется драться теперь и с ними? – произошло совсем уж непонятное. Оба мужчины переглянулись, в глазах у них блеснуло что-то наподобие испуга, и как по команде они развернулись и побежали в сторону улицы Вольской. Еще минуту-другую видно было, как они улепетывают. Адам оглянулся на Лилю, она стояла рядом, запыхавшаяся, помятая, в порванном плаще, но живая. Спасенная. С ближней остановки подошли люди.
– С вами ничего не случилось? Это среди белого дня! Вызвать милицию?
Лиля отрицательно мотала головой, было заметно, что она еще не пришла в себя. Адам дрожащим голосом согласился:
– Да, конечно милицию… – однако Лиля схватила его за плечо.
– Успокойся, ничего же не произошло. Поехали домой.
Возможно, они и заспорили бы, но прежде чем он успел ответить, а вернее, выдавить из себя ответ, так как с каждой минутой его все сильнее трясло, подъехала милицейская патрульная машина. Вместе с милиционерами они вошли в комиссариат – он оказался ближе других официальных зданий, и как раз из него кто-то сообщил в милицию о нападении. Начался опрос, составление протокола, из случайных свидетелей остался только один, очевидно зазевавшийся и не успевший вовремя смыться, и вид у него был, когда ему пришлось показать удостоверение личности, безумно несчастный. Впрочем, он ничего не видел, кроме привлекшей внимания какой-то драки на углу. Марку автомобиля установить не удалось, а уж о номере и говорить не приходится. Пользуясь случаем, Адам сообщил о странных звонках и о мужчинах, которые уже несколько недель торчат около их дома.
– Почему же вы сразу не заявили? – с претензией в голосе спросил старший по званию и, заглянув в удостоверение личности Адама, добавил: – И почему это вы проживаете не там, где зарегистрированы? Не знаете, что ли, что это административное нарушение и за него полагается наказание?
– Да что вы ко мне цепляетесь? – разозлился Адам. – У меня невесту хотели похитить, а вы ко мне с такими глупостями. Зарегистрируюсь я, зарегистрируюсь, можете быть спокойны.
Милиционер посмотрел на него, потом взглянул на коллегу, и они согласно кивнули.
– Полегче, гражданин, полегче, – с угрозой в голосе бросил Адаму первый милиционер. – Повежливей чуток. Я понимаю, у вас нервы, но зарегистрироваться вы обязаны. Еще месяца три назад у вас были бы серьезные неприятности. Но сейчас я могу посмотреть на это сквозь пальцы, только говорите повежливей. И зарегистрируйтесь. Мы придем, проверим.
– Мы можем уже идти? – спросила Лиля. Видно было, что чувствует она себя уже получше.
– Наверное, через какое-то время придет повестка. Вы можете понадобиться для выяснения новых открывшихся обстоятельств. Или же для опознания нападавших.
– Вы их найдете? – с надеждой осведомился Адам.
– Здесь, гражданин, не Нью-Йорк. Здесь преступников ловят.
– А как у нас дома? Охрану дадите?
– Первым делом мы должны знать, кто вами интересуется и почему. А вдруг вы, к примеру, гангстеры. Или оппозиция. Я ничего не хочу сказать, но с нормальными людьми такие истории не приключаются.
– Можете написать заявление о прикреплении личной охраны, – отозвался второй милиционер. Первый с неудовольствием посмотрел на него.
– Написать можно что угодно. Наверно, патруль раз или два пришлют. А вам больше негде жить? Район здесь не больно спокойный.
– Ну так устройте нам квартиру где-нибудь в другом районе, – буркнул Адам. Лиля погладила его по руке.
– Квартир, гражданин, в городе много. Пустые стоят. Люди не заявляют. У некоторых по пять квартир. Никакого порядка нету. – Милиционер критически глянул на Адама, но потом лицо у него прояснилось. – Но вам, гражданин, полагается благодарность. Вы геройски защитили женщину. Поздравляю.
