Я убрал руку от мышки, и мой взгляд опять упал на ежедневник. Из любопытства я перевернул страницу. Глянул на дверь. Секретарша не появлялась. Я стал читать расписание встреч директора. В девять он встречался с мистером Перт-Льюисом по поводу его сына Нила. На десять тридцать секретарша организовала для него телефонный разговор с родителем некоего перспективного ученика. А на одиннадцать у него была назначена встреча с Лавинией Мэддон. Рядом с ее именем секретарша приписала: «Биография Гордона Крейса». Я вспомнил, как переменился в лице директор, когда я упомянул Крейса во время нашей с ним встречи. Тогда я предположил, что его чем-то оскорбили мои слова. Теперь же я понимал, чем была вызвана его реакция. Очевидно, его страшило появление Лавинии Мэддон, которая могла раздуть старый, всеми давно позабытый, как он думал, скандал.
Я услышал, как открывается дверь, и быстро повернулся.
— Мистер Вудс? Я только что говорила с директором, и он, как я и думала, подтвердил ваши слова.
Я пытался собраться с мыслями. У меня пересохло во рту. Сердце едва не выскакивало из груди. Кровь в венах жгла, будто кислота.
— Да? — выдохнул я, отчаянно стараясь подавить свой гнев.
— Он не возражает против того, чтобы вы связались с нашими бывшими учениками, но прежде, по его настоянию, я должна письмом или по телефону предупредить их о вас. Надеюсь, вы не будете возражать?
Миссис Барик смотрела на меня ясными, сияющими, радостными глазами. Я готов был их выколоть.
— Нет, что вы, конечно, — ответил я, ненавидя ее за то, что она сейчас сказала, и за то, что написала в ежедневнике.
— Если вы дадите мне список тех, кого нужно найти, я могла бы заняться этим прямо сейчас.
— Да, вы очень любезны, спасибо.
Я открыл в свою сумку, достал блокнот.
— Простите, у вас не найдется листа бумаги?
— Конечно. Вот, пожалуйста. — Секретарша выдвинула ящик стола и взяла один лист из аккуратно сложенной стопки.
Какой у нее всюду порядок, все систематизировано, разложено по полочкам. Неужели в жизни этой женщины все так безоблачно?
Я написал список, в котором имена членов дискуссионного клуба (Мэтью Ноулса, Тимоти Флетчера, Адриана Левенсона и Дейвида Уорда) поставил вперемежку с теми, что я выбрал произвольно из альбомов.
В самом конце я приписал еще одно имя — Рут Чанинг, молодой преподавательницы по изобразительному искусству, с которой дружил Крейс, когда работал в этой школе. Список из двенадцати имен я передал секретарше.
— Думаю, если не ошибаюсь, с одним из этих людей я могу связать вас через пять секунд, — сказала миссис Барик, улыбаясь.
— То есть?
Она подошла к компьютеру и напечатала какое-то имя.
— Вам известно, в каком году Адриан Левенсон окончил школу? — она взглянула на меня.
— Полагаю, где-то в середине шестидесятых.
— Да, так и есть, — подтвердила секретарша, глядя на экран. — Вот, пожалуйста. Он самый.
— Что вы имеете в виду?
— В отличие от большинства из нас, новичков, мистер Левенсон здесь очень давно, чуть ли не со дня основания школы. Можно сказать, он никогда и не уходил отсюда. Он преподаватель физкультуры. Хотите побеседовать с ним?
— Да, конечно, — кивнул я, пытаясь скрыть свое удивление.
По телефону на своем столе секретарша позвонила Левенсону, но, поскольку трубку никто не взял, она оставила для него сообщение, вкратце изложив суть моего проекта и попросив его перезвонить. Потом она сказала, что спустится в подвал и поищет личные дела.
— Вам придется подождать немного. — Миссис Барик жестом предложила мне сесть на стул.
Ожидая ее возвращения, я думал о Лавинии Мэддон и ее скором прибытии и чувствовал, как меня охватывает паника. Мне с трудом верилось, что завтра она явится сюда, будет разгуливать по школе, собирать материал о Крейсе. Что ей известно? Безусловно, больше того, что она сообщила мне. Совершенно очевидно, что она пытается раскрыть тайну гибели Криса и установить степень причастности к этому Крейса. Теперь уже поздно останавливать ее. Что она подумает, если увидит меня здесь? Уж она-то точно не поверит в мои сказки о диссертации и реликвиях аббатства. И вообще, может с легкостью вывести меня на чистую воду. Стоит ей в разговоре с директором будто бы невзначай обронить, что я являюсь личным помощником Гордона Крейса, и все мои труды пойдут насмарку.
Выход только один. Лавинию нужно остановить.
Воображение нарисовало мне, как она, бледная, бездыханная, лежит в подлеске, а лицо ее напоминает восковую маску. Ее элегантная юбка заляпана грязью, белая блузка в крови, содержимое сумочки разбросано по сырой земле. Открытый рот перекошен от ужаса, губы посинели. Волосы, некогда безупречно уложенные, лежат на земле спутанной массой, а из головы сочится вязкая красно-черная жидкость. Ухоженные ногти поломаны или расщеплены, руки грязные, покрыты царапинами. По лодыжке ползет червяк сливового цвета, в ухо лезет черный жук, слизняк оставляет серебристый след на ее левом плече, пробираясь к ее рту.
Нет, это исключено. Нужно придумать что-то другое.
И тут меня осенило. Лавинии, как и работникам Уинтерборн-Эбби, я скажу правду — относительную. Буду играть на опережение. Это единственно верное решение. Я позвоню ей, сообщу, что я здесь, выражу удивление по поводу того, что она намерена приехать сюда завтра, и предложу встретиться. В этом случае ей придется оправдываться. И не я, а она будет чувствовать себя виноватой. Я покинул кабинет миссис Барик, вышел на улицу и достал свой мобильный. В блокноте я нашел лондонский телефон Лавинии и позвонил. Четыре вызова. Никто не отвечает. Щелчок. Включился автоответчик. Сообщение оставлять я не стал, а позвонил ей на сотовый телефон. Когда она взяла трубку, я услышал на линии треск и шипение.
— Алло? — крикнул я в телефон.
— Простите. Я за рулем. Подождите минутку, пожалуйста.
Я услышал шум проносящихся мимо нее машин и громкий визг тормозов грузовика. Очевидно, Лавиния уже ехала сюда. Интересно, как далеко она от меня?
— Простите… нужно было остановиться.
— Здравствуйте, это Адам Вудс беспокоит.
— О, Адам, здравствуйте. Послушайте, ужасная связь. Можно, я вам перезвоню?
— Да, конечно.
— На этот номер, да?
Примерно через минуту сработал звуковой сигнал моего телефона. Я огляделся, проверяя, нет ли кого поблизости. Связь была гораздо лучше.
— Адам?
— Да, здравствуйте, Лавиния. Как у вас дела?
— Замечательно. Веду машину по М3, испытываю судьбу. А у вас как?
— Хорошо, спасибо. Я сейчас в Дорсете, выполняю поручение мистера Крейса. Собираю некоторые сведения о той школе, где он некогда работал. Уинтернборн-Эбби.
— Ну надо же, — выдохнула Лавиния. Голос у нее был потрясенный. Она замолчала, не зная, что сказать.
— Простите?
— П-просто опешила от неожиданности. Я ведь тоже как раз туда еду. На завтра у меня назначена встреча с директором школы.
Она тоже решила играть в открытую.
— Невероятно! — воскликнул я, притворяясь удивленным. — А вы по какому делу?
Лавиния на секунду замешкалась.
— Н-ну, я подумала, что было бы неплохо собрать как можно больше информации о жизни мистера Крейса, ведь это всем выгодно. Чтобы чуть ускорить процесс.
— Понятно, — протянул я.
— Разумеется, полученные там сведения я тоже собиралась вам передать, чтобы вы показали этот материал мистеру Крейсу.
— Это было бы здорово, — сказал я. — Кстати, раз уж вы скоро будете здесь, мы могли бы заодно и встретиться.
— Да, хорошая мысль. Но что вы делаете в Дорсете?
— Провожу кое-какие исследования для мистера Крейса, — отвечал я. — Как вам известно, мистер Крейс скрытный человек, и он строго-настрого приказал мне не открывать своих истинных намерений. Он велел мне приехать сюда и попытаться выяснить кое-что о его школе, но так, чтобы никто не узнал истинной причины. Он даже не хочет, чтобы здесь знали, что он жив. Поэтому, как это ни смешно, мне пришлось представиться студентом, изучающим историю искусства, и сказать, что я пишу диссертацию об их аббатстве, чтобы получить доступ к некоторым документам.
— В самом деле? — Чувствовалось, что я заинтриговал Лавинию, но мне показалось, что в голосе ее прозвучали подозрительные нотки.
— Да, я понимаю, это несколько притянуто за уши, но так велел мистер Крейс. Он сам придумал этот план. Как бывшие ученики и работники школы воспринимают предметы коллекции, выставленной для обозрения в аббатстве. Их личное отношение к реликвиям и скульптурным изображения. Должен признаться, мне приходится нелегко.
— Не сомневаюсь, — сказала Лавиния.
— Послушайте… я был бы рад еще с вами поболтать, но через пару минут у меня еще одна встреча. Где вы остановитесь?
— В гостинице «Хейзелбери-Мэнор». У вас есть ее телефон?
