На следующий день Фан снова пришел на стадион. Возможность безнаказанной расправы над беззащитными людьми пьянила его, доставляла невероятное удовольствие. Он участвовал в побоищах чуть ли не каждый день. Потом на несколько лет все стихло. А однажды он узнал, что тоже попал в число "паршивых псов, которым нужно размозжить голову". Это случилось в тот день, когда у него родилась дочь...
Распаленный нарисованной воображением картиной, Красный Жезл не заметил, как подошел к входу в парк Тигрового бальзама.
Красный Жезл хорошо знал этот парк, потому что нередко использовал его многочисленные гроты для встреч с нужными людьми. Особенно ему нравились Лабиринты ада — узкая тропка среди небольших пещер с огромным числом персонажей: корчащихся в муках грешников, дьяволов со зловещими ухмылками. Красный Жезл имел обыкновение останавливаться со своими собеседниками около сцен с жестокими до патологии пытками и там вести разговор о делах, отвлекаясь время от времени, словно невзначай, чтобы притворно восхититься скульптурной композицией. Это выглядело как недвусмысленный намек, и спутники Красного Жезла, к его большому удовольствию, вдруг начинали чувствовать себя подавленными, их охватывало беспокойство.
Приблизившись к воротам парка, Красный Жезл увидел Гуна. Тот широко улыбался Красному Жезлу, как старому приятелю. Когда они подошли друг к другу, молодой человек сделал вежливый полупоклон. Красный Жезл стиснул зубы и молча кивнул в ответ. Оба вошли в парк медленной походкой людей, которые под вечер решили немного прогуляться и мирно поболтать о том о сем.
Некоторое время они шли молча. За одним из поворотов показалась большая керамическая башня. Она была слегка надломлена, словно готовая вот-вот рухнуть. В проломе виднелась голова женщины. А перед башней, стоя на коленях, молился керамический молодой человек в ярких одеждах мандарина.
— Вы знаете эту легенду? — спросил Гун у Красного Жезла. И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Это мать и сын. Сын просит богов простить мать. Боги заточили ее в башню за... Я не помню подробностей, но мамаша, кажется, была порядочной стервой. Впрочем, не наше дело осуждать предков, какими бы они ни были. Главное, молиться за них, и все будет в порядке. Как видите, боги услышали молитвы этого юноши. Еще немного, башня рухнет и его грешница мамаша вознесётся на небо. Я полагаю, что ваше отношение к матери...
— Хватит болтать, — грубо оборвал Гуна Красный Жезл.
— Я жду вашего ответа, — пожал плечами тот.
— Я согласен. Когда я увижу мать и дочь?
— Если вас устраивает, то через неделю в Бангкоке.
— А почему бы вам не привезти их сюда? — Красный Жезл почувствовал, как в нем снова начинает клокотать злоба.
— Видите ли, — засмеялся молодой человек, — билеты стоят очень дорого. Мы не можем позволить себе роскошь бросать деньги на ветер. В следующий четверг мы встречаемся в Бангкоке... у отеля "Виктори". В семь часов вечера. Я буду там вместе с вашими родными. А вы — с документами и остальными пятьюдесятью процентами. Если почему-либо вы не сможете приехать в назначенный срок, позвоните по этому телефону, — Гун протянул Красному Жезлу визитную карточку, на которой было оттиснуто лишь несколько цифр, — и попросите передать мне, какой день и час для вас удобен. А сейчас я хотел бы получить деньги и откланяться.
Они прошли еще несколько метров и остановились у скамейки перед самым входом в Лабиринты ада. Из темноты на Красного Жезла смотрел керамический дьявол и саркастически улыбался.
Вокруг никого не было, но Красный Жезл знал, что где-то рядом находятся три его охранника, которым он велел приехать сюда на всякий случай. Он не сомневался, что и Гун здесь не один. Он начал медленно отпирать свой кейс, а молодой человек сосредоточенно следил за его руками.
Красный Жезл поднял голову, и его взгляд снова упал на дьявола. Ему показалось, что в безжизненных глазах керамического чудовища заиграла насмешка. Красный Жезл взялся рукой за первую пачку, чтобы вынуть ее, и вдруг ему стало жаль этих денег. Почему он должен отдавать их? Почему он должен расставаться с бумагами, которые может выгодно продать? Двести тысяч! За что?! Красный Жезл моментально забыл о письме, о фотографии, забыл, что теперь он — обладатель трех миллионов долларов... Кто смеет отбирать у него его деньги! Его деньги! Деньги! Деньги!
Все произошло в какие-то доли секунды, и Гун не успел даже среагировать. Красный Жезл молниеносно ударил его носком правой ноги под колено. Молодой человек со стоном согнулся, и в тот же момент Красный Жезл нанес ему удар по голове рукояткой выхваченного из кармана пистолета. Гун упал на траву. Красный Жезл начал бить его ногами.
Он не видел, как на аллею выскочили два человека, как наперерез им метнулись три тени. Он не слышал глухих ударов и тяжелого дыхания дерущихся. Он продолжал исступленно бить человека, который покушался на его деньги. Перед глазами Красного Жезла мелькали пачки новеньких банкнот, стоящий на коленях с кровью на лице его сосед-портной из Шанхая, корчащийся в предсмертных судорогах Белый Бумажный Веер и снова доллары, доллары, доллары...
Он очнулся, лишь услышав голос одного из своих охранников: "Босс, нужно сматываться". Красный Жезл показал ему кивком головы на валявшегося у скамейки Гуна. Охранник нагнулся над молодым человеком.
— Готов.
— А остальные?
— Тоже.
Красный Жезл схватил кейс и почти бегом направился к выходу. Один из охранников последовал за ним, двое других — в противоположную сторону. Красный Жезл с размаху плюхнулся на заднее сиденье поджидавшей его у входа, машины и облегченно вздохнул, когда она рванулась с места. Кажется, все прошло благополучно. И тут он вдруг вспомнил о письме матери, о легенде, которую рассказал Гун... На какое-то время ему стало не по себе. Догмы, которые прививают каждому китайцу с детства, — поклонение духам предков, безоговорочное послушание родителей, их почитание — еще сидели в его сознании. И Красный Жезл, никогда не считавший себя верующим, испугался совершенного им кощунства. Расправившись с Гуном, он фактически подписал смертный приговор матери и дочери. Он испугался, что их призраки будут преследовать его всю жизнь. Красный Жезл как мог пытался успокоить себя. Зато теперь он уже не будет бояться, что кто-нибудь узнает о его прошлом. С прошлым покончено. Его больше нет. Он свободен. Завтра утром он заберет из банков свои деньги, положит их на новые счета, закроет театр и поменяет имя. Он затеряется в Сингапуре, и хозяевам Гуна больше не удастся его разыскать.
Теперь нужно было расслабиться, отключиться от переживаний последних дней. Он сделал много. Осталось лишь разыскать и убрать механика с "Тумасика" и устроить неудачный побег Белому Бумажному Вееру из тюрьмы. Побег — дело несложное, да и Сунгая он обязательно разыщет. Раз удача вновь начала сопутствовать ему, то все будет в порядке.
Красный Жезл повернулся к охраннику:
— Сейчас поедешь в отель "Тионг хоа" и возьмешь девчонку, которую приводил ко мне вчера. Я должен немного отвлечься от дел.
«Тумасик»
1
— Добрый день. Могу я видеть господина Чэна?
Патрик слегка наклонил голову и улыбнулся, ни минуты не сомневаясь, что производит неотразимое впечатление на секретаршу.
Он знал, что инспектору Си-ай-ю никогда не бросят в ответ дежурное "шеф занят" или что-то еще в этом роде. Но Ло, как, впрочем, и каждый уважающий себя мужчина, не был лишен тщеславия. Его интересовало, какое впечатление он производит своей внешностью на окружающих, и особенно на молоденьких секретарш. Другими словами, Патрику хотелось знать, может ли он рассчитывать на благосклонность этих очаровательных и вместе с тем чрезвычайно строгих созданий до того, как представится и сообщит о цели своего визита. В подавляющем большинстве случаев оказывалось, что может. И сейчас Патрик имел удовольствие в очередной раз убедиться в этом.
— Господин Чэн принимает только по предварительной договоренности. Если вы...
— К сожалению, я не мог переговорить с ним по телефону.
Секретарша подняла на Патрика глаза с наклеенными ресницами и улыбнулась в ответ.
— Я попробую спросить у него. Как о вас доложить?
— Попробуйте, — подбодрил девушку инспектор и протянул ей свою визитную карточку. — Инспектор Ло из Си-ай-ю.
Девушка никак не среагировала на его слова. Словно агенты секретной службы не вылезали отсюда. Она взяла визитную карточку и упорхнула за дверь с надписью: "Генеральный директор".
"Счастливая, — позавидовал инспектор, — ей неизвестно, что такое Си-ай-ю и уж тем более что существуют тайные общества. Слышала, естественно, что иногда людей грабят и даже убивают, а хорошеньких дурочек крадут, чтобы продать в публичный дом. Но считает, что с ней такого случиться, конечно же, не может".
