В мире не хватило бы кофе для такой пытки.
— Садись, пока не упала. — Лилли указала на одну из табуреток на острове. Она поставила дымящуюся чашку и глазированный пончик на салфетку перед Мэл, затем снова полезла в сумку и вытащила медвежью лапу, положив её рядом с пончиком. — Это похоже на чрезвычайную ситуацию, с которой справится две гранаты сладкого.
— Я не могу. — Мэл уронила голову на руки, прикрывая лицо. Уолдо замяукал, тоже требуя завтрак. Не теряя ни секунды, Лилли приготовила его, схватив банку с едой из холодильника и его миску с едой из кладовой, пока Мэл смотрела на неё сквозь пальцы.
— Моя жизнь кончена.
— Не говори глупостей. — Лилли остановилась и оглядела Мэл с ног до головы. — Хорошо, может быть, ты сделала шаг назад в своём выборе стиля, но серьезно. Где катастрофа?
— Я влюбилась в Адама Фостера, вот это катастрофа.
— Точно. — Лилли поставила тарелку перед Уолдо на пол, а затем села на табурет рядом с тарелкой Мэл с огромным кофе в руке. — Ну, я же предупреждала тебя, что он опасен.
— Пожалуйста, не говори слов «я тебе говорила», — сказала Мэл, зная, что это звучит жалко. — Хотя ты это уже сделала. Я думала, что если бы я изменилась, то могла бы быть уверенной и идеальной, как одна из тех девушек Кардашьян, которые всегда выглядят идеально, одеваются идеально и ведут идеальную жизнь, но всё, что я сделала, это выставила себя дурой. Теперь Адама нет, а я всё та же скучная дура, какой была всегда.
— Ой, милая. — Лилли потерла ей спину. — Ты можешь быть дурой, но ты никогда не был скучной.
— Мда, спасибо, — Она всхлипнула и провела тыльной стороной ладони по влажным щекам, уставившись на груду углеводов на столе перед ней. — Я была влюблена в Адама ещё со школы.
— Я знаю. Я имела в виду это как комплимент. Я тоже дура. Мы все идиотки, по-своему. — Лилли усмехнулась. — И вся эта любовная история с Адамом? Я знала это. Все в Пойнт-Биконе знали это. Ты следовала за ним повсюду, как верный щенок, с большими глазами с сердечками и всем остальным.
Мэл откусила огромный кусок пончика, не обращая внимания на крошки, осыпающиеся на её грудь.
— Расскажи мне, что произошло с самого начала, — сказала Лилли, опираясь локтем на остров. — Может, тебе станет лучше, если ты вывалишь всё это.
Со вздохом Мэл рассказала всю грязную историю, её сердце сжималось каждый раз, когда она думала об Адаме — тот первый сладкий день в торговом центре, когда он помог ей выбрать новую одежду; ночь в Инди в «Подвыпившей детке»; когда они впервые занялись любовью; последние выходные в Чикаго. То, как он держал её так крепко, словно никогда не хотел отпускать. То, как он дышал, пробовал, целовал, улыбался.
— Я такая идиотка. — Мэл застонала, болтая с набитым ртом ещё одним пончиком.
— Сладкая, любовь — это быть идиотом. — Лилли протянула ей ещё одну салфетку, затем откусила от медвежьего когтя. — Ну, я полагаю, это была бы не самая странная пара. Я имею в виду, я не была сторонником этого, и мне до сих пор неприятно думать, что тебе причиняют боль, но очевидно, что ты несчастна. Я хочу, чтобы ты была счастлива, милая. Видит господь, я натворила достаточно в своей личной жизни. Противоположности притягиваются, вот что. Кроме того, вы двое не были вместе, ваша история не началась до всего этого.
— Как раз это проблема. Наша история. Адам убеждён, что он недостаточно хорош для меня, что я заслуживаю быть с кем-то намного лучше. Я не хочу никого лучше. Я просто хотела его.
В висках Мэл стучало, а руки тряслись от прилива сахара в организме. По крайней мере, Уолдо снова был счастлив после еды, его пухлое, пушистое тело сжалось на кровати в углу.
— О, это всё равно неважно. Он остановил всё и дал понять, что мы закончили. Он не хочет меня такой. Он не занимается любовью и не устанавливает длительные отношения.
Между ними повисла тишина.
Наконец Лилли скрестила руки на груди.
— Значит, ты просто собираешься принять это?
— Нет. Да. Я не знаю. — Мэл поерзала на стуле. — Всё сложно. Дело в том, что он лучший друг Джеймса. Они также являются партнерами по автомастерской. Я не хочу подвергать опасности что-либо из этого ради Адама.
— За исключением того, что ты его любишь.
— Да. Я люблю его. — Мэл снова закрыла лицо, слёзы обжигали её глаза. Кого она обманывала? Она не могла забыть Адама. Ни сегодня, ни завтра, а может быть, никогда. Но, может быть, она могла бы продолжать жить. У неё был свой дом, её кот, её карьера, собеседование на место в Инди на следующей неделе. И если её жизнь была одинокой в будущем, у неё было много опыта в одиночестве.
— Точно, — Лилли встала, выглядя более решительной, чем Мэл когда-либо видела её. — Во сколько ты должна быть у родителей?
Мэл вздохнула и посмотрела на часы над плитой.
— В десять.
— Хорошо. — Лилли подняла Мэл со стула и повела её по коридору к спальне. — Давай подготовим тебя к твоему большому дню.
— Но… — Мэл уперлась ногами в деревянный пол. — Мне не хочется наряжаться.
— Мы это ещё посмотрим. — Лилли потащила Мэл в ванную и отпустила. — Прими горячий душ, пока я выберу тебе что-нибудь надеть.
— Но я уже приняла душ и оделась.
Лилли быстро окинула её взглядом, затем покачала головой.
— Неа. Однозначно нужно переодеваться. Иди!
Мэл сделала, как ей сказали, слишком измученная, чтобы спорить. Она закрыла за собой дверь, затем прислонилась к ней, пока вода в душе нагревалась и наполняла комнату паром. Может быть, она и изменила свой внешний вид, но её сердце все ещё было таким же, как и раньше — уязвимым.
После раздевания она шагнула под струю, позволяя теплой воде успокоить её боль и усталость после ещё одной бессонной ночи. День рождения. Она хотела, чтобы ей не пришлось идти на вечеринку. Хотела бы она уйти подальше от Пойнт-Бикона, от прошлого и от мужчины, в которого позволила себе влюбиться, когда, чёрт возьми, всё знала.
Но её родители рассчитывали на неё, и она не хотела их разочаровывать.
Она также не хотела, чтобы языки болтали больше, чем они уже талдычили о ней и Адаме.
Нет. Пришло время взглянуть в лицо фактам и в её будущее и покончить с этим.
Во-первых, вечеринка. Потом рабочая неделя впереди. Затем её собеседование в Инди.
Какими бы бессмысленными или болезненными ни казались сейчас вещи.
Один день, один шаг, одно продвижение вперед за раз.
***
В субботу утром Адам сидел в офисе «Победы Ветеранов», смотрел на пустую белую стену напротив и задавался вопросом, когда именно его жизнь вышла из-под контроля.
Сегодня заведение закрыли в честь вечеринки Мэл, так что всё было тихо. Он рассчитывал, что поработает, разберётся с нераспечатанной почтой и бухгалтерией, которая ускользала от него за последние несколько недель с тех пор, как он был занят с Мэл.
Его грудь болела от знакомой боли от того, что он скучал по ней, но он заставил себя сосредоточиться на стопке квитанций и гроссбухов перед собой. Лучше всего избавиться от этого, несмотря на то, как пульсировала его голова и болела губа от ударов, которые Джеймс нанёс ему прошлой ночью.
Боже, какой грёбаный бардак. Он не разговаривал ни с кем из парней с тех пор, как прошлой ночью вышел из «Подвыпившей детки», хотя с тех пор его сотовый телефон постоянно разрывался. Адам ещё не был готов столкнуться с этим кошмаром.
Он медленно выдохнул и провёл ладонью по лицу, морщась от синяка на челюсти, жесткая щетина царапала ладонь. Что ему действительно нужно было сделать, так это выкинуть Мэл из головы и сердца, и двигаться дальше. Джеймс был прав, как бы ему не хотелось это признавать. Адам никогда не будет достаточно хорош для его младшей сестры. Как будто он этого ещё не знал. Тем не менее, ему было больнее, чем он хотел признать, что его лучший друг просто взял и сказал это вот так.
Он всегда думал, что у Брайантов есть кому прикрыть его спину. Они приняли его как родного, сплотились вокруг него в трудную минуту. Но эта привязанность, по-видимому, не простиралась так далеко, и прошлой ночью он врезался в эту границу.
