Ссылаясь на Книгу Иова, авторы утверждают, что дьявол сильнее любого человека и что духи зла имеют возможность влиять на умы и тела людей, что указано во многих местах Священного Писания: «Сатана способен принимать человеческий образ, являться к людям во снах и мутить их сознание разными хитрыми способами».
Пол прислушался. В здании университета стояла мертвая тишина. Он придвинул ближе настольную лампу, устроился поудобнее и продолжил чтение: «Дьявол знает все наши мысли; он может заставить нас совершать ужасные поступки, управлять нашей волей».
«Могу ли я, используя силу монеты, достичь каких-то высот, немыслимых для человека? Зачем? Чтобы опровергнуть высказывания отцов церкви? Доказать ошибочность положений Библии? То есть продолжить то, чем я занимался всю жизнь?»
Пол потер глаза. Было три часа ночи. «Все это, конечно, очень интересно, но пора домой, пора возвращаться к реальности. Завтра я скажу Хелен, что мне надоело играть в эти игры. К тому же она все равно меня обманывает. Все, хватит витать во снах, пора просыпаться».
— Я вижу, ты перезанимался, — произнесла Хелен.
Пол вскинул голову. Она стояла в углу, такая, какой он видел ее на седьмом астрале. Необыкновенно, нечеловечески прекрасная.
— Книги ничему тебя не научат. Их написали глупцы. Пошли.
— Куда?
— На восьмой астрал. — Хелен улыбнулась. — Тебе предстоит еще многому научиться.
— Но…
— Что — но? — раздраженно бросила она, показывая на книги на столе. — Что знают эти глупцы об астралах? Брось засорять голову всяким мусором. Ты вообще-то представляешь силу монеты? Вот, смотри!
Наваленные на столе книги неожиданно взлетели и закружились по залу в фантастическом танце, а затем вернулись на место, причем легли в том же порядке, в каком он их положил.
— Ты по-прежнему считаешь, что это фокусы? — Хелен схватила первый попавшийся том и швырнула ему. — Раскрой в любом месте и посмотри.
— Но…
— Никаких «но». Раскрой в любом месте, я тебе говорю! — крикнула она.
Пол вздрогнул — он в первый раз видел Хелен в такой ярости. Раскрыл книгу и… замер — она превратилась в телевизионный экран. Перед ним замелькали фрагменты его любимых фильмов. Изображение было объемным и немыслимо четким.
— Что, опять не веришь? — Хелен усмехнулась. — Что бы еще такое сделать? Ну, Сьюзенн ты уже получил в подарок. Ага, я знаю, ты давно мечтаешь занять место Бена, стать заведующим кафедрой. Сделано. В общем, монета может исполнить любое твое желание.
Хелен подошла к цветку, стоящему в алькове на подставке. Он вспыхнул ярким рычащим пламенем, затем огонь погас, и цветок остался таким, каким был.
— Хелен, я… — начал Пол.
В зале зажглись все лампы, но не жалким желтоватым светом — нет, здесь были все цвета радуги и их сочетания, глубокие, насыщенные. Через пару секунд в переплетении лучей материализовались птицы — зимородки, колибри, попугаи, беркуты, фламинго. Они летали по кругу, купаясь в свете. Затем все исчезло так же внезапно, как появилось.
— Ну как?
Хелен подошла к нему, и его охватило непреодолимое желание слиться с ней телом и душой. В его руке возникла монета, а потом все сомнения исчезли. Пол широко улыбнулся: «Я все равно ее перехитрю, когда придет время».
— Пошли, — сказал он.
Они вышли из читального зала.
Пол, видимо, не успел прочесть изречение блаженного Августина: «Нет ангела более могущественного, чем наш собственный разум, когда мы крепко держимся за Бога».
Флоренс проснулась только после пятого звонка. Она очень устала. Они приехали в Аспен к ночи и тут же легли спать. И вот теперь этот телефон.
Бен взял трубку и ушел в соседнюю комнату. Через полминуты возвратился в спальню.
— Флоренс! Проснись. Это Мэри. У нее что-то случилось.
Флоренс взяла трубку, и почти сразу же по ее щекам потекли слезы. Она долго слушала. Потом попросила передать трубку матери настоятельнице. Задала ей несколько вопросов и наконец произнесла:
— Мы выезжаем.
Закончив разговор, она подробно передала мужу его содержание. Он молча выслушал.
— Неужели такое возможно? — спросила Флоренс.
Бен пожал плечами. Встал, раздвинул шторы, посмотрел на звезды. По какой-то необъяснимой причине он ожидал такого поворота событий.
— Все началось с дела Крамера. Пол знал, что тот убийца, и все равно свидетельствовал в его пользу, — произнес Бен убитым голосом. — Очень уж ему хотелось славы.
— Разве это не предательство? — спросила Флоренс. Бен кивнул.
— Что ж, Бог ему судья.
Глава двадцать восьмая
Незадолго до кончины папы в его гробнице было знамение. Туда вдруг начала сочиться вода, так что вскоре вся почва вокруг превратилась в грязь.
Уильям Годделл. Хроники понтификов
Синьора Росси подождала, пока небольшая группа американских туристов осмотрит великолепный церковный фасад, окруженный статуями Христа и апостолов.
— В Риме два главных собора, построенных.по повелению императора Константина. Это собор Святого Петра и собор Святого Иоанна на Латерано, который называют Латеранским. Второй менее известен, хотя находится всего в двух километрах от первого, на другом берегу реки Тибр. — Она посмотрела на часы: надо торопиться, впереди еще одна экскурсия. — Вот это здание собора Святого Иоанна, которое сейчас перед вами, построено на рубеже восьмого и девятого веков. Дело в том, что в течение нескольких столетий собор подвергался жесточайшим разграблениям. Он дважды сгорал дотла и не один раз перестраивался. — Синьора Росси встретилась взглядом с проходившим мимо священником, его лицо показалось ей знакомым — он был очень похож на кардинала Бенелли. Но как мог оказаться здесь глава святой палаты, один, в черной сутане простого священника? — Основные достопримечательности собора — часовня с уникальной мозаикой, баптистерий с куполом восьмиугольной формы и боковой придел, который открывают раз в двадцать пять лет на Священный Год[18]
Кардинал Бенелли подумал, что экскурсовод не упомянула еще одну важную достопримечательность собора на Латерано. Важную не для туристов, а для самого кардинала.
Здесь был похоронен папа Сильвестр II.
Примерно в десяти метрах от главного входа рабочие огородили панелями из черного пластика часть тротуара, примыкающего к фасаду. У небольшого входа, образованного в заграждении, стоял священник в черной сутане. При виде кардинала он почтительно поклонился.
Они вошли за заграждение.
Рабочие уже подняли с тротуара несколько каменных плит и теперь стояли, опершись на лопаты, негромко переговариваясь. Увидев кардинала Бенелли, они выпрямились.
— Начинайте копать, — произнес он еле слышно.
Согласно материалам секретного архива, папа Сильвестр II умер двенадцатого мая 1003 года и был похоронен под галереей, рядом с Латеранским собором. Похоронен поспешно, в конце дня, который выдался не по сезону пасмурным. Никакой надписи на могиле не сделали. Только потом, после смены трех понтификов, папа Сергий IV приказал выгравировать на белой мраморной плите эпитафию Сильвестру II. И установили ее не на самой усыпальнице, под землей, а внутри собора, на колонне у первого ряда справа (где она находится и по сей день). Начинается эпитафия следующими словами: «Здесь похоронены останки Сильвестра, который предстанет перед Господом, когда трубный глас возвестит день Страшного суда… Кто бы ты ни был, взирающий на сей монумент, скажи: „О Боже Всемогущий, смилуйся над ним!“».
Почему папа Сергий написал такую эпитафию и почему плиту установили так далеко от усыпальницы? В Средние века это никому не нужно было объяснять. Сильвестр II слыл черным магом, так что никто, даже понтифик, ставший его преемником, не осмелился поместить эпитафию у его могилы. После смерти Сильвестра слухи о его связи с дьяволом не только не прекратились, но обросли новыми подробностями. Его усыпальнице начали приписывать какие-то зловещие свойства. Уже в двенадцатом веке ученый духовникдьякон Иоанн писал: «Даже в самую сухую погоду там скапливается вода, изумляя каждого».
Бартоломью Платина, библиотекарь, который ознакомился с последней исповедью Сильвестра II, в своем «Жизнеописании понтификов» утверждал: «Скорую кончину правящего папы предвещает стук костей, доносящийся из усыпальницы Сильвестра, и появление там воды. Об этом есть намек и в эпитафии».
Написанная папой Сергием IV эпитафия действительно содержала несколько двусмысленностей. Латинскому выражению adsonitum может соответствовать как «трубный глас», так и «звук внутри усыпальницы», a ventureDomino можно понимать и как «Страшный суд», и как «правящий папа».
Таким образом, сама надпись на мраморной доске давала пищу слухам, что шум, доносящийся из усыпальницы Сильвестра II, предвещает близкую смерть правящего папы. Даже сама смерть скандально известного понтифика была такой же загадочной, как и его жизнь. Бенелли вспомнил то, что прочитал в Башне Ветров: на похоронах из гроба Сильвестра были слышны громкие стоны.
