Это явно какой-то тест. И я справлюсь. Внезапно я поняла, что не пила алкоголь уже два месяца и мне срочно нужно выпить. Срочно!
— Я буду текилу, Джек. Двойную порцию. И соломинку — из их стаканов я пить не буду!
Я засмеялась, и ребята стоя мне зааплодировали. Я прошла проверку и теперь официально стала «одним из парней», только с женственным вкусом в одежде.
Мы наклюкались до помутнения в голове, хохоча, как на представлении в комедийном клубе. Ребята рассмешили меня до полусмерти рассказами о работе в этом богом забытом месте, и я в свою очередь порадовала их историями о катастрофах в своей личной жизни.
К полуночи я уже бегло говорила на китайском. Или на суахили. Было трудно понять.
На следующий вечер у меня опухла голова и болел живот, но так я хотя бы могла не переживать, что вечер открытия клуба провалится, как концерт забытой всеми звезды семидесятых. И у меня не было настроения выслушивать Зака. Я запихнула его в диджейскую кабинку и приказала молчать до конца вечера. Он был недоволен, но мне было все равно. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы он загонял пассажиров на свой корабль любви. Он приглушил свет. Джеймс Браун вернулся с песней «Этот мир для мужчин». Придется мне задушить Зака еще до окончания вечера.
Ко мне подошел Джек.
— Как голова? — спросил он.
— Как будто мне сделали фронтальную лоботомию без обезболивания. А твоя?
— Также. Хочется вынуть мозг и промыть его алка-зельтцером.
— Джек, скажи, что сегодня все пройдет прекрасно. Мне нужно, чтобы меня нежно воодушевили.
— Карли, все будет в порядке. И даже если сегодня наберется не очень много народу, постепенно все получится. Ты только посмотри вокруг! Ты сделала отличную работу. Пойдет молва, и народ будет ломать двери, чтобы прорваться в клуб.
Я огляделась. Он был прав: клуб действительно выглядел великолепно. Теперь мне нужны люди, чтобы его заполнить. Я проверила, все ли сотрудники на своих местах. В форме девушки выглядели восхитительно: их черные волосы были убраны наверх и заколоты шпильками с орнаментом, макияж безупречен. Я просияла. Я видела, что все они волнуются.
— Вы выглядите потрясающе. Я очень вами горжусь.
О черт, меня пробирает на эмоции. Так всегда бывает, когда у меня похмелье. Возьми себя в руки, Купер.
Тут прибежала Лили:
— Мисс Карли, мисс Карли, у нас проблема у дверей!
Проклятие! Только этого не хватало. Что там еще такое? Неужели затор? Или дверь застряла? А может, мои новые вышибалы струсили и унесли ноги?
— В чем дело, Лили?
— Люди. Они очень шумят и говорят, что хотят войти немедленно.
Я доковыляла до двери. То, что творилось снаружи, было похоже на «Хэрродс» в первый день распродажи. Очередь тянулась на несколько миль. Меня захлестнула волна облегчения, и вдруг закружилась голова.
— С вами все в порядке, мисс Карли? — встревоженно спросила Лили.
— Да, Лили. Открывай двери. Посетители начинают беспокоиться.
Клуб стал сенсацией. Каждый вечер в течение недели он был битком (кроме воскресенья, когда мы закрывались, чтобы я могла отоспаться двадцать четыре часа и начать все по новой). Я выматывалась из сил, но была счастлива. Сотрудники были довольны: к ним больше никто не приставал, как к стриптизершам на мальчишнике, и число «морковок» сократилось до маленького огородика. Да и то, они больше не осаждали бар в поисках клиентов, а приходили под ручку с бизнесменами, развлекающимися за счет компании.
Прошло десять месяцев, и я чувствовала себя так, будто меня сбил автобус. Я два раза ездила в отпуск — на неделю на Пхукет и в Сингапур, — но все равно была измучена и страдала от недостатка дневного света. Шанхай был таким грязным и загазованным городом, что нам совсем не хотелось выходить из отеля. В результате я работала до четырех утра, спала до обеда, а потом сразу опять выходила на работу. Даже у заключенных, отбывающих длительный срок, жизнь была повеселее, чем у меня. Так как я была расчетлива, то понесла за это возмездие. Джек посредством эмоционального шантажа и американских долларов уговорил меня продлить контракт еще на полгода.
Я с потрясением поняла, что у меня не было секса (с другим человеком) с тех пор, как я приехала в Шанхай. Господи, да у меня там небось все заросло!
Как-то утром я решила напрячься и встать пораньше, чтобы пообедать с остальными. За столом витала аура волнения.
— Что происходит? — поинтересовалась я.
Ответил Линден:
— Сегодня великий день, Карли. Приезжает съемочная группа.
Съемочная группа? Первый раз слышу. Мне объяснили, что на следующие три месяца американская кинокомпания забронировала девяносто шесть номеров в отеле: съемки фильма будут происходить в городе. Я взмолилась: Боже, если ты есть, сделай так, чтобы в главной роли был Сильвестр Сталлоне! Мне не помешало бы знакомство с Роки. Но нет, среди членов группы не было знаменитых имен — ни одного тебе Мела Гибсона или Кевина Костнера.
В тот вечер я предупредила девушек, что у нас может быть больше посетителей, чем обычно, и объяснила почему. Их лица засветились, как прожектора на футбольном стадионе, и не потому, что они надеялись, что их заметят и пригласят в Голливуд, а потому, что все до единой мечтали выйти замуж за американца и уехать из Китая. Раздался грохот, когда двадцать женщин (хотя нет, двадцать одна: я сделала тоже самое) швырнули на стол косметички, лаки для волос и гели. Такое событие требовало серьезной подготовки.
Мы в предвкушении ждали весь вечер, но публика собралась самая обычная: экс-паты, туристы и бизнесмены. В одиннадцать часов мы уже потеряли надежду, но тут в дверях появилась Лили и подала мне знак. Просияв, я увидела, как полчища американских парней ворвались в клуб и направились прямиком к бару. Сегодняшний вечер обещал был веселее, чем мое обычное времяпровождение в компании вибратора, мороженого и телесериала.
Я подошла и представилась, изо всех сил изображая дружелюбную хозяйку. Я знакомилась с ребятами, и тут заметила еще одного парня, который вошел и присоединился к остальным. Это был бог.
— Кто это, Фил? — спросила я темноволосого коротышку, с которым болтала последние десять минут. Мои намерения были прозрачны, как стекло. Фил рассмеялся:
— Это наша звезда. Дирк Чейн. Хочешь познакомлю?
Я попыталась сохранять хладнокровие, но, увы, меня распирало, как мусорный мешок во время забастовки уборщиков.
— Дирк, подойди, — крикнул Фил. — Хочу тебя кое с кем познакомить.
Дирк подплыл к нам, встряхнув длинными медно-каштановыми волосами. В нем каждый дюйм был идеален: волнистые волосы, которые как будто светились изнутри, глубокие голубые глаза в обрамлении черных-черных ресниц, чудесные пухлые губы, которые прямо-таки блестели и манили к себе. Я оглядела его с ног до головы, пытаясь скрыть плотоядное вожделение во взгляде. Мне захотелось опрокинуть его на пол и покататься на нем, как на лошадке во время родео. Фил пялился на нас с забавной улыбкой на лице.
