Мы говорили обо всем. У нас не было запретных тем, он смешил меня и относился ко мне с братской нежностью, как Кэл или Майкл. Он защищал меня, и мы были счастливы в компании друг друга. При любой возможности мы исследовали Шанхай. Ходили за покупками на рынки и торговались с продавцами, гуляли по переулочкам, объяснялись с местными жителями на пальцах, так как никто не говорил по-английски. Попробовали куриные ножки — местный деликатес, — после чего поклялись заделаться вегетарианцами.
Через месяц после его приезда он как-то зашел ко мне за полчаса до назначенного времени.
— Купер, быстрее! Не могу больше ждать. У меня для тебя сюрприз.
Я бросилась вниз, и он усадил меня в такси. Мне было невтерпеж, и я стала выпрашивать у него подсказки, куда мы едем, но он не произнес ни слова. Через тридцать минут мы остановились у нового отеля в противоположной части города. Он закрыл руками мои глаза и провел меня в здание к лифту, а потом в какой-то коридор. И наконец остановился.
— Готова? — прошептал он. Я кивнула. Он убрал ладони, и я заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. И огляделась в изумлении. Здесь, прямо передо мной, была точная копия американского кафе-мороженого!
— Я знал, что где-то в этом проклятом городе должно быть приличное мороженое! — сказал он. — Правда, я не сразу нашел такое место.
Я опять поморгала — на этот раз, чтобы прогнать слезы. Он весь месяц потратил в поисках кафе-мороженого — ради меня! Самая приятная вещь, которую для меня кто-либо делал. Я так крепко обняла его, что, наверное, сломала ему ребро. Он и вправду оказался хорошим парнем.
Съемочная группа отставала от графика на восемь недель из-за плохой погоды, темперамента актеров (Дирк отказался сниматься в дождь, так как могли пострадать нарощенные волосы) и китайской бюрократии (в Китае нужно разрешение, чтобы перейти дорогу). Я была рада, потому что мы с Филом провели вместе уже четыре месяца и у нас оставался еще один.
Как-то раз в воскресенье за чашкой мороженого с шоколадной стружкой, кленовым сиропом и грецкими орехами мы задумались о том, как хороша была бы жизнь, если бы нас тянуло друг к другу физически и сексуально. Фил был симпатичным парнем одного со мной роста, с короткими темными волосами, большими карими глазами и худощавой фигурой. Я знала, что женщинам он нравится, но меня почему-то к нему не влекло. Когда он был рядом, мир становился светлее, но мое либидо было накрепко заперто в гараже. И Фил чувствовал то же самое. Ему нравились смуглые миниатюрные девушки восточного типа, с их большими глазами и застенчивыми улыбками. А я даже не знаю, как пишется слово «застенчивый».
Тем не менее мы решили провести тест. В тот вечер, выпив целое ведро коктейлей, мы доковыляли до моей комнаты, рухнули на кровать и обнялись, как часто бывало и раньше.
— Карли, — пробормотал Фил, призвав на помощь всю логику пьяного, — может, нас не тянет друг к другу потому, что мы никогда не занимались сексом? Если мы займемся, то увидим друг друга совершенно в новом свете.
Моя логика была не менее витиеватой. Я обдумала его предложение:
— То есть ты хочешь попробовать.
— А ты? — спросил он.
Я не ответила. Как обычно, проявив свойственную мне застенчивость, сдержанность и консервативность, я сдернула топ через голову и прыгнула на него, словно гепард, атакующий оленя. Гулять так гулять, как говорит Кэрол.
На следующее утро я со стоном проснулась и посмотрела на Фила, который все еще спал сном младенца. Он был просто прелесть. Я вспомнила предыдущую ночь. И какой показатель по шкале Рихтера наберет эта катастрофа? Я любила его, очень, но не в том смысле, понимаете? У меня было такое чувство, будто я только что переспала со своим братом (я, правда, не знаю точно, что это за чувство, но вы понимаете, о чем я). Он зашевелился, я повернулась и взглянула на него.
— Доброе утро. — Я робко улыбнулась.
— Доброе утро.
С минуту он смотрел на меня. А потом заговорил:
— Нам надо поговорить, да?
Я кивнула. Он сел на кровати и внимательно взглянул на меня:
— Мне кажется, что друзья из нас потрясающие, Карли. У меня никогда не было подруги, которую я бы так любил.
Я опять кивнула, закусив губу. Теперь моя очередь.
— Я тоже люблю тебя, Фил.
— Но?
— Но я не думаю, что из нас получится потрясающая пара. Я — человек-катастрофа, Фил. Непредсказуемая, как погода, и нестабильная, как плато Сан-Андреас. Все закончится слезами, а ты слишком много для меня значишь, и я не позволю, чтобы это произошло.
Он задумался на минутку, а потом просиял:
— Ты права, Карли. К тому же, чтобы завести меня, тебе придется каждый вечер надевать черный парик и говорить на мандаринском диалекте.
Я ударила его подушкой и на минутку задумалась.
— Я придумала выход, — сказала я с улыбкой.
Потянулась к прикроватному столику и вытащила золотую фольгу из сигаретной пачки. Свернула и завязала концы, чтобы получилось колечко. Он заинтригованно смотрел на мои манипуляции. Я надела колечко на средний палец его левой руки.
— Подождем, пока нам не исполнится тридцать, — объявила я. — И если к тому времени мы не найдем вторую половинку, попробуем еще раз.
— Тогда я затащу тебя в свою пещеру, и у нас будет платонический союз. Я даже стану отцом твоих детей, если принесешь пробирку и спринцовку.
Я согласилась.
— Значит, друзья? — спросила я.
— Друзья, — кивнул он и заключил меня в медвежьи объятия. Погладив меня по щеке, он вдруг сказал: — Карли, можно попросить тебя кое о чем?
— Проси что угодно.
— Прежде чем наши отношения станут платоническими, ты не могла бы еще раз сделать мне минет? С твоими сосательными навыками впору вдувать теннисные мячики через садовый шланг.
Я возмущенно взвизгнула и еще раз врезала ему подушкой.
Шли недели, и мы с Филом по-прежнему проводили все время вместе. Я подала заявку на перевод в отель в Гонконге и с нетерпением ждала ответа.
Наконец киногруппа завершила съемки, но Фил решил уволиться и остаться в Шанхае. Он влюбился в Азию. Нашел работу в независимой кинокомпании — снимать корпоративные видео и информационные фильмы для туристов. Когда его съемочная группа уехала, он перебрался ко мне в комнату и каждый вечер спал со мной в одной постели, но никогда не приставал. Мы оба были довольны нашим соглашением.
Однажды Джек вызвал меня к себе в кабинет и положил передо мной листок бумаги.
— Что это? — спросила я.
— Твой перевод в Гонконг.
Я перепрыгнула через стол, как будто мной выстрелили из пушки, и бросилась ему на шею. Я расцеловала его лицо.
