— Знаешь, парень, месть — это мысль малодушная. Идея для людей без широкого сердца, — прервал его мрачные размышления Орму. — Ты такой человек?
Бамиян помедлил, а затем ответил:
— Что подумают о нас остальные? Можно решить, что мы трусы… Что Гата ничего для нас не значил.
— Мне кажется, что решение нужно принимать только относительно того, что правильно, а что нет. Иногда это нелегко распознать. Что подумают о решении другие, не должно быть мерой вещей, — Орму засопел. — Громкие слова, которых я не придерживаюсь сам. Я пошел в долину, где ты нашел Барнабу. Я нацелил лук в демоницу, несмотря на то что в глубине души знал, что это неправильно. Поэтому я больше не достоин того, чтобы входить в Каменный совет. Поэтому я отдам свой нож. Пусть мудрый человек вершит судьбы наших племен от имени святого Заруда. Я опозорил свое имя.
Бамиян остановился, словно вкопанный, и уставился на рыжебородого охотника.
— Но ведь такого никогда прежде не бывало. Нельзя выйти из Каменного совета! Честь принадлежать к нему может отнять лишь смерть.
— А ты знаешь, насколько свободным чувствуешь себя, когда сбрасываешь путы, в которые заковывают тебя ожидания других? — с ухмылкой спросил Орму. — Пойдешь со мной, испытать вкус этой свободы?
— Куда же мы пойдем?
— Бессмертный Аарон произвел на меня впечатление. Его мужество в битве, его план дать землю крестьянам, а своей империи — больше справедливости. Думаю, он тот человек, за которого стоит сражаться. В отличие от Гаты. Я слыхал, что он набирает новую лейб-гвардию и ищет лучших воинов. Думаешь, какие-то лучники с равнин, где крестьяне растят хлеб, достойны подать воды нам, лучникам Гарагума? Я видел, как ты стреляешь, Бамиян. Ты хорош.
Бамиян не знал, что ответить на это. Резня на высокогорной равнине показалась ему омерзительной. Бессмысленной. Он никогда не думал о том, что может быть кем-то, кроме охотника или пастуха.
— Все еще думаешь о мести? — В голосе Орму сквозило разочарование. — Уйди в себя. Прислушайся к своему сердцу и прими решение относительно того, что верно, а что нет, самостоятельно. Ведь что бы ни нашептали тебе другие, с тем, что вырастет из твоих решений, жить именно тебе.
Великий воин
Артакс направил свою колесницу на берег высохшей реки. Для перехода он выбрал то место, где во время сражения колесница Муватты хотела напасть на его открытый фланг. Если бы ягуары не преградили ему путь, все было бы кончено.
С противоположного берега донеслись звуки рогов. Очевидно, это караульные вражеского войска подали сигнал и теперь торопливо покидали свои посты, чтобы бежать в лагерь лувийцев, который располагался совсем неподалеку, спрятанный за холмами. Артакс поднял руку и обернулся к своим людям. За ним следовали больше ста колесниц и пестрый отряд численностью в сто пятьдесят воинов.
— Идите теперь на расстоянии шагов пятидесяти, — крикнул он им. — Лувийцы должны видеть, что это не атака. Мы просто потребуем выдачи предателя Бессоса.
С этими словами он щелкнул поводьями по украшенным перьями гривам обоих своих вороных коней. Подпрыгивая на кочках, колесница понеслась вниз по склону. Артаксу пришлось ухватиться за поручень сбоку, чтобы не выпасть из колесницы. Кожаный пол под ногами пружинил при каждом ударе. Он отказался от колесничего. Хотел встретиться с лувийцами в одиночку.
В неглубоком русле реки вороные перешли на быструю рысь и с разбегу влетели на берег. Пыльно-бежевые холмы на берегу были пусты. Нигде ни единого лувийца. Но сигнальные рожки не утихают.
Лабарна, новый бессмертный Лувии, наверняка готов к встрече. Он не настолько глуп, чтобы думать, что Артакс не станет преследовать предателя Бессоса. Артакс оглядел череду холмов и отыскал дорогу, где мог подняться на одну из невысоких вершин. Слева от него к борту колесницы был привязан его боевой штандарт со знаком крылатого солнца. Они должны видеть издалека, кто идет к ним.
Когда он добрался до вершины, то в просторной долине увидел войско Лувии. Лабарна не отозвал своих солдат, как он. Они были сильны и в строгом порядке двигались к пересохшей реке. Судя по всему, единственной неожиданностью для них стало то, в каком месте он перешел реку. А так они были готовы: в этот миг эскадроны колесниц обогнали колонны марширующей пехоты, чтобы встать во главе войска. Над войсками взметнулась небольшая туча пыли. Казалось, они только что пришли в движение, иначе облака пыли выдали бы их раньше.
Вторая колесница достигла гряды холмов и остановилась рядом с Артаксом.
— Дерьмо, — выругался Матаан. — Нужно отходить. Сейчас же! Они нас раздавят.
Артаксу редко доводилось видеть князя рыбаков настолько взволнованным. Несмотря на наличие у него титула сатрапа, Матаан был человеком решительным. На нем был бронзовый доспех с вмятинами, под ним — простая, запачканная кровью туника, которую, очевидно, не стирали со дня великой битвы. Плюмаж на шлеме слегка клонился набок после удара. При виде Матаана — его выдубленного непогодой лица и носа, похожего на клюв хищной птицы, — понимал, что перед ним закаленный в боях ветеран. Если такой воин приходит в отчаяние, судя по всему, дело действительно плохо.
— Мы должны отступить, бессмертный. Немедленно! Вы погубите нас всех. Очевидно, нас ждали. Возможно, Бессос договорился и с Лабарной.
Среди приближающихся войск Артакс заметил мужчину, превосходившего по росту всех. В качестве шлема у него была волчья голова, а шкура серого хищника свисала на спину. Две длинных волнистых пряди спадали с висков на плечи. На нем был простой бронзовый нагрудник и поножи без украшений. В правой руке он сжимал массивную булаву. Лабарна! Бессмертный Лувии не стоял на колеснице, не ехал верхом на слоне, как всегда поступал Муватта. Он шел пешком.
— Веди наших людей на холмы, чтобы лувийцы видели, что мы не привели с собой все войско.
Матаан вздохнул.
— Разве не разумнее было бы отойти за реку?
Артакс просто покачал головой.
— Может быть, поступить так было бы мудро, но тогда Бессос одержал бы победу, не нанеся ни единого удара. К его восстанию присоединятся другие сатрапы. Сейчас я уже не могу повернуть назад. На холмах наши воины будут в хорошей оборонительной позиции. Веди себя уверенно с ними, Матаан. Ты хороший командир.
Сатрап отсалютовал.
— Как прикажете, бессмертный, — он натянул поводья и направил свою колесницу вниз к приближающимся войскам.
Артакс подождал еще один миг, а затем поехал навстречу лувийцам. Они встретились там, где начиналась лощина. В почти могильной тишине, среди которой раздавался лишь перестук подков лошадей, первые колесницы расступились перед ним. Он отчетливо видел страх и напряжение на лицах вражеских воинов. Каждый недоверчиво следил за его движениями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
