— Открыто, Пузырь, входи! — отозвался изнутри знакомый голос.
Пузырь, легонько толкнув дверь, что было силы крикнул:
— Берегись, Варяг! — и тут же рухнул на пол, сраженный мощнейшим ударом сзади.
Михаил едва успел увидеть пустой темный коридор впереди, как сразу же почувствовал обжигающую боль в левом плече и только потом услышал тихий хлопок — выстрел из пистолета с глушителем. Резкая боль подбросила его, и, внезапно оказавшись на спине, не в силах ничего предпринять, он обреченно смотрел, как, словно в замедленной съемке, сгибается палец, жмущий на спусковой крючок.
— С-сука… — прошипел омоновец и вдруг замер, скосив глаза к переносице, а потом стал медленно заваливаться назад, с невесть откуда взявшимся, торчащим в глотке ножом.
Ощущая, как толчками выходит кровь, унося с собой сознание, Пузырь из последних сил напрягал волю, чтобы держать глаза открытыми. Он не столько видел, сколько чувствовал легкие кошачьи движения где-то наверху, под потолком, и равнодушно смотрел, как, вцепившись бессильными уже руками за воткнувшийся в глотку нож, захлебываясь пузырящейся кровью, падает ничком второй омоновец. И, уже окончательно ускользая из действительности, проваливаясь в черное небытие, заметил, как сверху, с турника, спрыгнул на пол бесшумной рысью Варяг, на лету посылая смертоносный клинок в сторону третьего, который, войдя последним в темноту коридора, даже не успел толком понять, кто валяется на полу, кто мертв, кто жив, и только-только поднимал свой пистолет, пытаясь сообразить, в какую сторону стрелять. И тут его смерть легко и безболезненно вошла в правый глаз. Несколько секунд труп стоял на ногах, с нелепо вздернутыми вверх руками, а потом рухнул вниз, заливая фонтаном бьющей из глазницы крови паркетный пол.
Встреча «гостей» заняла несколько секунд. Варяг, даже не успев толком запыхаться, стоял посреди широкого коридора, весь еще в звенящем напряжении мышц, готовый сразить еще с десяток непрошеных пришельцев. Потом, стараясь не поскользнуться в темных, уже липких лужах крови, метнулся в сторону двери, закрыл ее и включил свет.
Пузырь лежал возле стены, и кожаная куртка на нем вся промокла от крови. Он громко застонал, когда Варяг, вспоров ножом мягкую кожу рукава, стал осматривать рану.
— Молчи, — сквозь зубы процедил Варяг, перетягивая ему плечо полотенцем. — Из тебя льет, как из подбитого кабана.
Стянув потуже полотенце, он приподнял раненому голову и, заглянув в его мутные глаза, спросил только:
— Они живы?
— Да, живы, — Пузырь закрыл глаза, лицо его сморщилось. — Где-то в лесу их прячут. Шрам продался.
— Koму? — быстро спросил Варяг.
— Не знаю, Влад… и прости меня…
Варяг отрезал:
— У тебя не было выхода. Ты сделал все правильно, Миша.
Смотрящий осторожно приподнял Пузыря и подложил ему под голову свою куртку.
— Внизу есть еще омоновцы? — коротко спросил он.
— Не знаю… Со мной в машине было трое… — Слова давались Пузырю с трудом, теряя сознание, он говорил все тише: — Оставь меня… Я все равно подыхаю… Через десять минут… они должны звонить…
Варяг пожал плечами:
— За десять минут кошки детей делают.
Пузырь обессиленно закрыл глаза:
— И все же уходи, Влад…
Он уже умирал, Варяг видел, как жизнь покидает его.
— Не удалось… — в последний раз прошептал Пузырь, и голова его безвольно завалилась набок.
Варяг встал. Подойдя к двери, он некоторое время стоял прислушиваясь. Тишина. Посмотрел в глазок, заранее зная, что ничего там не увидит. Потом тихонько приоткрыл дверь и, не успев сделать и одного шага, получил мощнейший удар в переносицу. Трое омоновцев, которым было дано задание подстраховать тех, что лежали теперь мертвые в квартире, набросились на упавшего Варяга. Только спустя какое-то время они обнаружили, что тот лежит без сознания.
Глава 28 Вербовка
Варяга привезли в серый пятиэтажный дом без вывески у входа. За тяжелой дверью парадного стояли двое милиционеров-охранников. Лейтенанты, как успел заметить Варяг. Взявшие его омоновцы показали одному из них какую-то бумажку, охранник молча кивнул и отошел в сторону. Лейтенантские погоны «вахтеров» говорили о многом. Видимо, доставили Варяга на спецявку городского УВД, и предстояла ему сейчас встреча не меньше чем с генералом.
В сопровождении трех омоновцев Варяг поднялся лифтом на четвертый этаж. Его повели по длинному, тускло освещенному коридору. Пройдя шагов двадцать, остановили у двери, обитой черным дерматином. Открыли дверь и, ни слова не говоря, втолкнули внутрь.
Смотрящий оказался в большом просторном кабинете. Единственное окно было занавешено тяжелой белой шторой. У окна стоял массивный письменный стол из красного дерева. На обитой зеленым сукном столешнице высилась древняя лампа под круглым стеклянным абажуром — такие лампы он видел в фильме «Ленин в Октябре». Со стены на вошедшего бросил суровый взгляд худой мужчина с бородой узким клином.
«Ошибся, — подумал Варяг, — раз Феликс Эдмундыч висит, значит, фээсбэшная хаза». Только оглядевшись по сторонам, он обратил внимание на присутствующих. В кабинете их было двое — оба в генеральской форме. Физиономия одного из генералов показалась Варягу знакомой.
— Ну, с приездом, господин Игнатов! — улыбаясь, обратился к нему генерал со знакомым лицом. — Как самочувствие?
— Спасибо, вашими молитвами, — ответил в тон ему Варяг.
— Артамонов, Кирилл Владимирович, — неожиданно представился генерал. — Мы ведь давно с тобой встречались, видно, не признал.
Варяг ничего не ответил, неопределенно покачав головой, поморщился: прижатые к спине запястья в наручниках стали болеть, все тело ныло, в голове не проходил шум от удара. Заметив это, генерал-лейтенант кивнул омоновцам:
— Снимите.
Один из сопровождающих сразу же подошел к Варягу и освободил того от наручников. Владислав с облегчением стал потирать затекшие руки, молча разглядывая собеседников.
— А это генерал-лейтенант Калистратов, — продолжал Артамонов. — С ним ты вряд ли встречался. Пойдем-ка прогуляемся на свежем воздухе. А то тут что-то душновато.
Артамонов подошел к окну и откинул штору. За шторой оказался выход на лоджию. Генерал открыл дверь и вышел наружу. Он оглянулся на Варяга и кивнул головой, приглашая его последовать за собой. Варяг двинулся к двери.
— Можно и прогуляться, — осторожно сказал он. — Как же не уважить таких радушных хозяев. Вижу, вы люди с понятием — и водочкой меня с дороги угостили, и закусочку славную соорудили, да вон еще, видать, кров бесплатный обещаете.
— А ты, Варяг, остряк, — генерал Артамонов добродушно растянул пухлые губы в улыбке.
— Посиди да побегай с мое — и ты остряком сделаешься, — сощурился Владислав, а потом, показав глазами на оставшихся в кабинете трех омоновцев, сжимающих в руках короткоствольные автоматы, доверительно поинтересовался: — Может, в комнате поговорим, а то ведь скажут потом… за попытку побега. Мне ведь такой расклад известен.
Кирилл Владимирович перешагнул через порог и, пропустив за собой генерала Калистратова, плотно закрыл дверь.
— Зона тебя сделала еще и очень недоверчивым. А может, ты всегда был такой, Варяг?
— Как же мне быть доверчивым, если половину жизни пришлось общаться с такими, как вы?
— Вижу, мы тебе здорово характер испортили, — встрял в разговор Калистратов. Ему определенно нравился новый подопечный. Если все байки, что о нем рассказывают, правдивы хотя бы на четверть, то он и впрямь личность незаурядная. — А это правда, что ты знаешь несколько языков?
— Выбирай любой, на каком хотел бы услышать, как я тебя посылаю.
Стоящий рядом генерал Артамонов расхохотался. Если бы не знать, что среди генералов безопасности находится вор в законе, то можно было бы предположить, что собрались старинные приятели поболтать о пустяках.
— Верю. Но крепче русского все равно никак не скажешь.
На улице было свежо. Трое мужчин стояли на лоджии, напоминавшей своего рода каменную палубу под крышей, тянувшуюся вдоль всего здания. Внизу, под этой палубой, Варяг увидел типичный внутренний двор тюрьмы: асфальтированный плац с клумбой посередине и четырех охранников с автоматами по углам.
— Ну что, пройдемся? Здесь нам никто не помешает…
И тут Варягу в голову пришла шальная мысль: «Уж не „жучков“ ли генерал боится? Что-то он не пожелал беседовать в кабинете? А если так, то, видно, разговор предстоит нестандартный».
Генерал Калистратов подошел к перилам и глянул вниз. Потом обернулся к Варягу.
— А что, Владислав, в Америке-то, пожалуй, тебе было неплохо. Я слышал, у тебя там крупное дело. Большие деньги водились. Живешь, говорят, в роскошном особняке в Калифорнии.
