никогда не будет», — подумал я, вслух же ничего не сказал, только кивнул, подтверждая правильность решения.
— Ольга, — хмыкнул я. — С огнём играешь. Государыня императрица гневаться будут.
— Погневаются, матушка, погневаются, и баиньки лягут, — хихикнула принцесса, отмахнувшись от моих предостережений. — Слав, расслабься. Я знаю, что делаю, — принцесса чуть запрокинула голову и улыбнулась мне уже другой, самой ослепительной улыбкой из своего богатого арсенала.
Ну, точно, что-то задумала уже, по глазам вижу. Я вздохнул: сплетен теперь не обреешься. Да и тайная канцелярия заинтересуется моей особой. Мне-то плевать, а вот Вяземский взбесится. Они ж как те слоны в посудной лавке, полезут своими грязными лапами в святая святых: на территорию опричников. Знамо дело, не пролезут. Но нервы князю потреплют знатно. А тот потом и мне головомойку устроит.
Я широко улыбнулся своим мыслям: а и ладно, ну и отправит меня князь в очередной Рифт. Хорошо бы в такой же двойной, как последний раз. Одна перчатка хорошо, а две лучше.
— Слав, пора, — шепнула Ольга.
Музыка затухала, на последних аккордах мы с принцессой эффектно закончили танец, я склонил голову в коротком поклоне, благодаря партнёршу. Царевна ответила неглубоким реверансом. Я подал руку и повёл Ольгу к столам с шампанским, как и договаривались. К этому моменту голоса в моей голове практически стихли. Остался только недовольный бубнёж где-то на заднем плане. Но фраза про контроль и холодный рассудок делала своё дело. Когда начинало подкатывать, я повторял её, как магическую формулу, и меня попускало.
И только брат в моей голове никак не могу угомониться. Во-первых, он скептически относился к моему внезапному спокойствию. Во-вторых, настоятельно рекомендовал проводить принцессу и заняться поисками его невесты, теперь уже бывшей, с которой был помолвлен до того, как его убили. Подозреваю, старший наследник планировал нашу с ней будущую свадьбу. Но вот тут хрен ему, а не бывшая невеста. Как-нибудь сам разберусь, на ком жениться. И когда.
Всё шло по плану ровно до того момента, как я открыл двери, чтобы пропустить принцессу в княжескую библиотеку, где её уже ожидали. Один взгляд внутрь кабинета, и кровавая пелена мгновенно смывает всё человеческое с моей души, весь налёт цивилизации стекает без следа.
Одновременно я делаю три вещи: взмахом руки приказываю Бермонту прикрыть принцессу и не пускать её в библиотеку. Медведь заграбастал великую княжну и потащил её на танцпол.
Ускоряюсь, и через секунду оказываюсь рядом с ничего не подозревающим послом. Обезвреживаю его на пару с секретарём, но так, не до смерти. За моей спиной на пол падает охрана. Бравыми парнями занялась Колокольчик, в ней я уверен как в самом себе. Безопасники ещё долго будут приходить в себя, а с ворчанием Ло: «Почему ты не разрешил мне их убить», — я разберусь потом, на базе.
Ничего не понимающая Гринпис, подчиняясь приказу, закрыла двери и осталась с той стороны охранять.
Теперь мне никто не помешает снять шкуру с убийцы моего отца, и забрать его голову в качестве трофея.
— Ну, здравствуй, Дый, — оскалился я и ударил убийцу.
Мой кулак впечатался в лицо виконта, сминая нос, ломая зубы. Кровь брызнула во все стороны, попала мне на лицо. Не обращая внимания на такие мелочи, я ударил ещё и еще раз. Сила, с которой я бил по лицу убийцы моего Рода, размазала бы по стене любого другого. Но не его, потомка древнего, почти всеми забытого бога Дыя. Вечного врага создателя нашей Семьи.
Спелёнутый по рукам и ногам моей магией, виконт, тем не менее, оскалился, выплёвывая осколки зубов.
— Ошибка…
— Что?
В моих ушах гудела кровь, в висках стучали набаты, в голове на разные голоса вопили, визжали, орали предки, требуя немедленно растоптать, уничтожить, растерзать, распять, выпотрошить.
Разноцветными пятнами перед моими глазами мелькали видения пыток, одно другого ярче и кровавей. Где-то там, на задворках разума, я смутно слышал испуганный голос матери и строгий, настойчивый голос отца. Но никак не могу расслышать то,что они пытались мне сказать.
— Ты — ошибка. Сбой… прос… тьфу… кхы-кхы… просчёт…
Виконт Дыевич сплюнул кровавый сгусток на шикарный шелковый Исфаханский ковёр. «Зря он это сделал, — машинально отметил я. — Князь не простит пренебрежения. Надо же, какая ересь лезет в голову», — отметил как будто со стороны.
— Сейчас мы это ошибку исправим, — криво улыбнулся я.
Одним рывком поднял виконта на ноги, швырнул на огромный рабочий стол красного дерева.
— Говорят, твои пращуры, убивая врага, вырывали у него сердце и сжирали, веря, что забирают силу. Не знаю, правда, это или нет… — я достал нож, подумал, убрал обратно, ухватил виконта вырез жилета, дёрнул, вырывая пуговицы с корнями. Та же участь постигла белую рубашку. Уже не совсем белую, точнее, совсем не белую.
— Что… делаеш-ш-ш… — прохрипел наследник Рода Дыевичей.
— Заберу твоё сердце, — равнодушно ответил я.
— С-с-ъеш-шш-шь? — разбитые губы Дыя искривились в пародии на улыбку.
Внутри шевельнулось что-то вроде уважения: достойного врага и убивать радостно.
— Собакам скормлю. Собаке собачья смерть, — доверительно пояснил я своё решение и пробил грудь ладонью.
В тот же миг что-то горячее коснулось моего лица, и чей-то знакомый голос заговорил, перекрывая все остальные голоса в моей голове.
— Свар, отзови своего медведя. Свар, я прошу тебя, пожалуйста. Он меня совершенно не слушается, — жаловался кто-то, дёргая меня за руку. — Меня! И не слушается! — в девичьем тоне было столько изумления пополам с недоумением, что я и сам невольно удивился, прислушался, пытаясь понять: что за новая родственница поселилась в моей голове. — Свар! Меня ждут, — настойчиво твердил голос, а женская рука всё крепче сжимала мои пальцы. — А твой… опричник не разрешает мне покинуть зал, без приказа командира. Ему, видите ли, велено задержать и не пущать! — принцесса смешно передразнила Бермонта.
Принцесса… Бермонт… Контроль и холодный рассудок… Колокольчик… Гринпис…
Я мотнул головой, сфокусировал взгляд на двух ярко-синих пятнах.
— Свар… Меня ждут! — острые ногти впились в моё запястье, раздирая его в кровь.
Я вздрогнул, моргнул и вынырнул из безумного видения. Окинул взглядом Ольгу, которая стояла рядом со мной с совершенно безмятежным лицом, и только в глазах плескалась тревога и совсем небольшое желание прибить меня на месте.
— Бермонт, свободен. Княжна, прошу вас, — произнёс я голосом, скрипящим как несмазанные петли, и отступил в сторону, позволяя
