моих трудностях, без разъяснения оных, согласился встретиться. Решение проблем по телефону, который однозначно прослушивался, неоценимая услуга для следствия. Договорились, что он прямо сейчас подхватит меня, благо проезжает недалеко, по параллельному проспекту. Далее последовали, было, расспросы о жизни-работе, но я быстро оборвала связь. Прослушка тому причина. В общем, он поехал в объезд по односторонней улице для выезда на моё направление, а мне пришлось двигать через дворы к условленной точке.
Все те условности, кои были соблюдены Сержем при встрече, говорили о прежнем ко мне отношении. Они, судя по телячьим – лёгкое чмоканье в щёчку, обжимание в полкасания – нежностям, давали намёк на некое возобновление встреч в ближайшей перспективе. Но меня, как уже известно, сейчас заботили другие мысли. Таким образом, в первую очередь я выложила всё по порядку.
– Ну, Федя, и козёл, – озабоченное покачивание головой говорило за полную солидарность, – раз отказала в любви, значит получи уголовку! Круто!
– Более чем.
– Да уж. И чем я могу помочь?
– Мне как-то нужно достать информацию из аптеки, в которой я отоваривалась.
– А если просто сходить туда? Дать на лапу немного?
– Я уже думала. Нет, не подходит. Если следователь узнает, что я проявляю инициативу, то может бросить в КПЗ за помехи следствию.
– Да, вполне реальный расклад. И как же быть?
– Нужен хакер. Если попасть в базу данных аптеки, можно выудить всё, что нужно. Есть у тебя какие-то хакеры знакомые?
– Да откуда! Но могу с ребятами перетереть, может, помогут.
– Да уж перетри. Выручи несчастную девушку.
Серёга, задумался. По-видимому, принялся перебирать в уме друзей, возможно имеющих выходы на хакеров. По низкоамплитудному движению лицевых мышц можно было догадаться, что копается в памяти, переходя от одного имени к другому. Обычно сообразительный, тут он увяз в мыслях. Минут через пять-шесть это стало раздражать. Наконец-то последовал обнадёживающий кивок головой.
– Что? – опередив Сергея, спросила я.
– Есть пара ребят, – улыбнулся он, – завтра попытаюсь связаться.
– Брателла, – такая постановка вопроса меня не устраивала, в подтверждении чего оставалось лишь недовольно покачать головой, – завтра, возможно, будет поздно. Нужно действовать уже сегодня.
Серёга, осознав призыв к активности, скорчил гримасу озабоченности. Не знай его, я бы, однозначно, обиделась на такую реакцию. Человеческая эмоциональность зачастую является зеркалом мышления, а подобная мимика попросту наводит на мысль о нежелании соучастия. Здесь же возымел факт, что называется, несовпадения оболочки и содержания, то есть когда внешняя сторона не отражает суть. Конечно, возведение частного эмоционального акта в ранг философской категории способно вызвать приступ иронии, но не у меня в подобный момент. В момент, когда от сиюминутного решения зависит ход истории в масштабе конкретной человеческой жизни, иронии не место. То же самое применимо и к масштабам страны, но сейчас речь обо мне.
– Кажется, я смогу помочь тебе сегодня, – Серёга, после некоторого молчания, будто вышел из ступора, – но нужно сделать звонок.
– Мне остаётся лишь умолять тебя его сделать.
В общем, звонок был сделан. На другом конце «провода» оказался какой-то Никола, который у себя в бане как раз собирал компанию. Как стало ясно из разговора, в её составе были некие люди, имеющие кое-какой общественный вес, а значит и возможности. Присутствовал только один минус – компания являла действующую модель чисто мужского общества. «Male societatis» по латыни. Это значило, что не на всяком возе бабе есть место, о чём, прикрыв микрофон мобильника рукой, и поведал Серёга.
– Скажи, что я охренительная тётка, – понимающая кое-то в мужской психологии, нашлась я.
Серёга согласно кивнул головой, едва слышно прокашлялся в кулак и, слово в слово, повторил.
– Она охрененная тётка.
Наступившая пауза явила догадку, что на по ту сторону связи началась дискуссия о нарушении традиции.
«В конце концов, ведь это же не английский аристократический клуб, – подумала я, пока происходило предполагаемое совещание, – там стопудово простые российские мужики, сумевшие в смутные девяностые ухватить свою удачу. А когда это наши мужики могли устоять против женских чар? Полноценные – никогда».
Предположение о сексуальной полноценности Серёгиных друзей подтвердилось довольно скоро: он, не прошло и минуты, вновь кивнул головой, но уже одобрительно, и оборвал связь.
– Добро, они сказали везти тебя.
– Интересно, а как они конкретно это сказали?
– Да обычно. Тащи, мол, её сюда, то есть туда. Как они ещё могут сказать. Только вот для бани у нас ничего нет.
– А что нужно?
– Ну, полотенце, шлёпки, мыло, и всякое такое. Выпивка.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я собираюсь сидеть в парилке вместе с чёрти какими самцами. А для тебя вехотка с веником и там найдётся. Берём выпивку, и давай уже поехали.
Серёга противиться не стал. Мы заскочили в ближайший магазин, взяли пару бутылок Виски. Мой напарник начал было противиться, предлагая в целях экономии Водку, но я решительно сказала, что сама плачу, и вскоре в кульке забрякали склянки с зарубежной самогонкой. Теперь можно двигаться. Покрутившись по наименее загруженным улицам, наша машина быстро вырвалась на пригородные просторы.
Сбор бизнес элиты происходил недалеко от города, в большом доме на берегу небольшой речушки. Последняя, как мне подумалось на основании прежних жизненных наблюдений, необходима для экстремальных ощущений в сфере термальной контрастности. То бишь, чтобы сигать из раскалённой парилки прямо в холодную в воду, с диким воплем, на лету жаря зад берёзой. Последнее, конечно, шутка. Никто в прыжке не хлещется веником. Но верещат, порой, как стегаемые арматурой. Возможно, это доисторический атавизм, боевой кличь питекантропа, размахивающего на острие атаки каменным топором. Или аспект национальной культуры. Не исключён и банальный эмоциональный выброс. Например, как Солнце выбрасывает протуберанец. Так же пламенно и эффектно, только в несопоставимо больших масштабах (я уже о светиле). Но, ближе к делу.
Когда мы подъехали к воротам, из-за забора уже доносился шум этих выбросов – мужики, судя по всему, веселились с детским азартом. Это означало разгар вечеринки, что вскоре позволило нам быстро влиться в коллектив. На парковочном пространстве красовались до десятка автомобилей, демонстрируя достижения японского и немецкого автомобилестроений. Владельцы этой роскоши, судя по маркам производителей, могли смело приравнивать месячный заработок врача к разряду мелких карманных расходов.
Как и предполагалось, интерес компании быстро сосредоточился на «охренительной» особи женского пола, возникшей в самый разгар веселья и присутствовавшей в единственном числе. Как писал небезызвестный Иван Барков, говоря языком Луки М, телеги и наряды временны, а женщины и кони вечны. Не исключено, что он этого и не писал, но хоть коней, по большей части, и сменило авто, но вот интерес к женщинам вовсе не
