смотреть ей в глаза станет почти невозможно.
И все же, рассуждаю я, это может быть единственным способом, с помощью которого я смогу удержать свои руки при себе. Как бы мне ни хотелось, чтобы мои руки были на ней, а не на моем члене, этого делать нельзя.
Я включаю душ и захожу в ванну, задергивая занавеску. Когда от струй поднимается пар, я обхватываю кулаком свой член, чувствуя себя в равной степени возбужденным, как блядь, и пристыженным.
Она никогда не узнает, говорю я себе, но что еще важнее, Рич никогда не узнает.
Я вытесняю из головы мысли о своем лучшем друге, позволяя вместо них появиться образу его дочери. Мне нужно, чтобы это было засчитано, ведь я позволю себе подрочить на нее только один раз. Она когда-нибудь прикасалась к себе, думая обо мне? Что бы она сделала, если бы я вошел к ней? Она бы лежала на кровати, ноги раздвинуты, пальцы в нижнем белье, глаза закрыты…
Я позволяю себе погрузиться в фантазии, сжимая член и поглаживая его. Мысленно я стою в дверях подвала и наблюдаю, как она доставляет себе удовольствие, пока я не могу больше этого выносить.
— Нужна помощь? — произношу я, и ее глаза удивленно распахиваются, а с губ срывается вздох.
— Что ты здесь делаешь?
Я игнорирую ее вопрос, проходя через комнату и становясь у изножья ее кровати. — Ты думала обо мне?
Ее щеки становятся такими красивыми розовыми, когда она смущается, и она кивает.
— Сними трусики, — приказываю я, и она мгновение колеблется, затем подчиняется. — И лифчик тоже.
Она делает то, что я говорю, затем откидывается на кровать, обнаженная и раздвинутая для меня.
— Хорошая девочка.
Я снимаю с себя рубашку, затем тянусь за ремнем, но она встает.
— Позволь мне.
Ее руки шарят по пряжке, как будто она нервничает, затем она сдвигает мою молнию вниз, освобождая мою эрекцию. Джинсы падают к моим лодыжкам, и прежде чем я успеваю сделать что-то еще, ее кулак обхватывает мой член, и мои глаза закатываются назад.
— О, черт, — говорю я с трудом. — Мне так приятно, когда твои руки на мне.
Я стягиваю с себя штаны и опускаюсь на кровать рядом с ней. Ее темно-карие глаза круглые, возбужденные и жаждущие меня.
— Ты наконец-то собираешься дать мне то, что мне нужно? — шепчет она, и я киваю.
— Да, милая. Ты была так терпелива со мной.
Я накрываю ее рот своим, и ее язык прижимается к моему. Мои руки бродят по ее прекрасному телу, обнимая ее упругие груди, поглаживая соски. Ее спина выгибается, и она стонет…
— Господи, — бормочу я вслух, когда на меня льются потоки воды. Я прислоняюсь к стене душевой кабины и трахаю свою руку, представляя, какой мягкой будет ее кожа, какими сладкими будут ее стоны, как ей понравится, когда к ней прикасаются. Я позволяю фантазии снова взять верх.
— Ты нужен мне здесь.
Она берет мою руку и опускает ее между своих ног. Мои пальцы касаются ее влажного тепла, и я стону.
— Да, — дышит она, когда я обвожу ее клитор, поглаживая, проталкивая внутрь ее тугую влагу, а затем снова обвожу.
— Я больше не могу ждать, — рычу я, отталкивая ее назад на подушку и забираясь на нее. — Мне нужно почувствовать тебя.
Я раздвигаю ее бедра и с низким стоном погружаюсь в ее идеальную плотность. Ее киска обхватывает мой член так, будто ждала меня, будто я наконец-то вернулся домой.
— О Боже, Кайл.
Ее рот находит мой, и наши языки сталкиваются, пока наши тела качаются вместе. Ее губы такие сладкие, и я упиваюсь ее поцелуем, сильно толкаясь. Она стонет, когда я меняю угол наклона, проникая глубже.
— Тебе нравится, милая?
— Да. Черт, да.
Я сжимаю ее руки над головой, и она смотрит, как я беру контроль над ней, прижимая к себе и сильно вколачивая.
— Да, да, да, — задыхается она, ее бедра выгибаются подо мной. — Я сейчас кончу.
Это все, что требуется. Я кончаю так чертовски сильно, представляя удовольствие на ее лице, ее ноги, обхватывающие меня, когда я глубоко зарываюсь в нее.
Звук воды, бьющей в ванну, возвращает меня в чувство. Моя грудь вздымается, когда я смываю с себя воду, чувствуя лишь малую толику того удовлетворения, на которое я надеялся. Больше всего я чувствую себя грязным, неспокойным, как будто переступил черту, которую не должен был переступать.
Я выключаю душ, вытираюсь насухо, натягиваю свежие трусы-боксеры и со вздохом опускаюсь на надувной матрас. Я достаю телефон, чтобы проверить время, а там меня ждет сообщение.
От Рича.
Как будто он знал, чем я занимаюсь, и хотел напомнить мне, что я полное ничтожество.
Рич: Как насчет завтрашней ранней игры в рокетбол?
Чувство вины пронзает меня, когда я смотрю на его слова. Меньше всего мне хочется встречаться с другом утром, зная, что я только что вообразил, как поступил с его дочерью.
Кайл: У нас много работы по дому.
Я отправляю свое неубедительное оправдание, надеясь, что он оставит это без внимания. Если Ричард что-то и понимает, так это работу.
Рич: Давай. Это наш последний шанс перед тем, как мы с Ди уедем за город завтра вечером.
Черт. Я и забыл, что они уезжают из города на две недели. Рич должен встретиться с несколькими клиентами в Бостоне, и Ди уговорила его устроить летние каникулы на Восточном побережье. Как она уговорила Рича согласиться на такой большой отпуск, ума не приложу.
Я вздыхаю, уступая подруге.
Кайл: Хорошо. Обычное время и место?
Мы играли еженедельно, когда я жил в городе, так что он поймет, о чем я.
Рич: Увидимся.
Я бросаю телефон на кровать и ложусь на спину, глядя на потолок, на штукатурку, которая все еще нуждается в ремонте, но я даже не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Все, о чем я могу думать, — это о том, как я завтра буду смотреть Ричу в глаза.
18
Кайл
Я вбиваю мяч в стену и сразу же чувствую себя лучше.
— Вот он, — говорит Рич, когда моя подача рикошетом отлетает от передней стены и пролетает мимо него. — Я смотрю, он такой же острый, как всегда.
Я смеюсь, ловлю мяч и готовлюсь подавать снова. Я давно не брал в руки ракетку, не говоря уже об игре, но быть снова здесь, с Ричем, приятно. Когда я уезжал из города, я пытался вырваться
