– И что?
– Здравствуйте, говорит господин Деркач, я советник британского посольства Пол Даски – давно мечтал с вами познакомиться.
– Чем обязан такому интересу – спрашиваю.
– А не один я Вами интересуюсь, отвечает. – Вот эти два джентельмена, за соседним столиком, тоже очень хотят узнать вас поближе.
Тут я развеселился. Быстро они меня ухватили. Не успел няньку позвать. Молодцы.
Да – говорит Пол Даски – объясните мне, пожалуйста, что Вы в Праге ищете и зачем познакомились с мадам Приделовой?
Тут у меня в голове молния мелькнула – он ведь БФФ боится. Я то, известное дело, в БФФ советником состоял. А почему он боится БФФ? Причина только одна – если Софья является его агентом, то он опасается ее перевербовки на другую разведку. А ему есть чего опасаться. Англичане с американцами всегда лезли в немецкие верхние эшелоны, а те старались бить им по рукам. Значит, Софья у англичан ценный человек. Не хотят они ее терять.
Ну, сообразил я все это и решил повалять дурака. Знаете, говорю, уважаемый мистер Даски, я давно уже вольный человек, ни с кем в деловых отношениях не состою, даю руку на отсечение. В Германии мне страшно надоело, решил поехать в Прагу, посмотреть, как здесь паны и паненки живут, и совершенно случайно познакомился с мадам Приделовой. Почему с ней? Да потому что русская она, а меня к русским тянет. А Вы, как то уж очень бесцеремонно меня за грудки хватаете.
– Только не притворяйтесь паинькой – отвечает Даски. Мы Вашу историю хорошо знаем и не видим оснований играть в кошки-мышки. Мы напрямую запросим ваших шефов, чего Вы тут делаете, а потом посмотрим, что с Вами делать.
Софья при этом сидит, глаза на меня щурит и довольно внимательно меня сканирует. Умная она девушка. Но разговор окончился на хорошей ноте. Выпили по рюмочке ликеру и договорились встретиться через неделю. Встретились. На сей раз Даски был любезен. Сказал, что и вправду БФФ от меня открестилось и выходит, я на самом деле являюсь праздношатающимся пенсионером местного значения. Добавил, что по мнению Приделовой перо у меня есть и я в принципе могу стать автором «Свободы».
Я от этого дела отказался. Еще не хватало пасквили на свою родину писать. Я уже свой кусок подлянки ей подбросил. Поэтому сказал, что хочу всю эту историю прекратить и смотаться к себе в Гамбург. Но не тут то было. Даски видно, себе уже премию за мою вербовку запланировал. Вцепился как клещ. Так что можешь меня поздравить. Я стал тайным агентом Сикрет Интелледженс Сервис под псевдонимом «Джек». Псевдоним выбрал себе сам.
– Псевдоним уникальный. И чем же ты у них будешь заниматься?
– Теперь готовься слушать: вместе с мадам Приделовой я буду создавать сетевые сообщества в Российской Федерации.
– А если подробней?
– Являясь профессиональным разведчиком, я буду рыскать по блогосфере в сегменте «ру» и выискивать наиболее злобных авторов, выступающих в духе «Свободы». Таких ребят мы будем сортировать, и коллекционировать в отдельные группы. Они и сами не будут знать, что состоят в таких группах. Поясняю: например Миша в Смоленске, Витя в Орле и Жека в Челябинске сходятся в умонастроениях, в уровне интеллекта и в интересе к каким-то политическим темам. Мы начинаем по ним целенаправленно работать.
– Как?
– Их контактируют русскоязычные корреспонденты, которые начинают одной и той же аргументацией настраивать их на нужный лад. Подробные разработки имеются.
– А еще какие группы нужно обрабатывать?
– Все, кончая прокремлевскими. Я еще не знаю, много ли народу в СИС и ЦРУ трудится на этой почве, но предполагаю, что очень много. Похоже, Данила, это настоящая индустрия.
– Ну, что ж Николай, обстановка проясняется. Можешь быть уверен, они будут тебя очень основательно проверять. Поэтому работай с мадам Приделовой, группируй русскую блогосферу, внедряйся в эту чертову кухню. Думаю, получишь много впечатлений. А в ближайшие четыре месяца мы с тобой встречаться не будем. У тебя есть только вызов на внеочередную встречу в самых крайних обстоятельствах. Помнишь условия вызова?
– Телефонный звонок в Вену по номеру в 402 467 39, сказать: «Попросите пожалуйста господина Грегора». Встреча через неделю в Линце на Коленштрассе 2, у магазина «Оптика» в 16.00.
– Все правильно. Думаю, у тебя все пройдет нормально. Только об одном прошу: не обольщайся тем, что это всего лишь подрывные идеологические центры с нестриженными писаками. Англосаксы сейчас вкладывают больше сил в подготовку у нас новой революции, чем в добычу военно-стратегической информации. На это дело брошены лучшие люди и громадные деньги. Проверять тебя будут до области малого таза.
– Никогда не думал, что меня эта воронка закрутит. Ну, ладно, прорвемся. Будемо вербоваты мериканьцев. Матросив, офицерив тай жинок, шо поикрястей.
– Со святыми упокой.
27
Николай Чудотворец
Бессонница подкралась незаметно и уже не уходила. Каждую ночь Дмитрий Булай не мог уснуть, а думы медленно ворочались в его сознании. Днем крестьянский труд не дает простора для раздумий. За бесконечными делами лишь боль о пропавших детях постоянно ноет в груди, да простые повседневные заботы приходят в голову. Зато ночью словно раскрывается дверь в прошлое, и приходят картины былого, возникают давно забытые лица, вспоминаются канувшие в небытие разговоры.
«Что за жизнь сегодня проживает Россия, как нас в нее занесло? – спрашивал себя Булай, неподвижно лежа в постели поздними ночами. – Ведь она, эта жизнь совсем не похожа на ту, прежнюю, привычную. И люди становятся другими. Как все это понять?»
Каким наивным был его бывший начальник в партии эсеров Виктор Чернов, ставший министром по сельскому хозяйству Временного правительства. Вокруг кипела мужицкая революция, а он стал заниматься подготовкой нового земельного уложения. Думал остановить стихию буквой закона. Казалось бы, опытный политик, умнейшая голова, уважаемый везде и всюду умеренный социалист-революционер, кстати, хорошо знавший Ульянова, он не предугадал простейшего хода этого вождя большевиков. Ленин как тать лесной выскочил на сцену, свистнул в два пальца и крикнул: «Земля крестьянам!». И мужицкая Россия прихлынула к нему в детской вере, что наконец-то обрела царя, который даст ей землицу. А эсеры, имевшие полумиллионную партию, в два дня потеряли все. Зачем тогда они вели такую долгую и кровавую борьбу, зачем погубили столько жизней?
Наверное, революция не терпит буквы закона. Она строится на безумии бунта, и Ленин оказался мастером своего дела. Так мужика никто еще не подстрекал на злодейство и никто его так не обманывал.
В ту пору Булай понял весь ужас происходящего, когда по стране пошла первая волна борьбы с церковью. Ее возглавил Лейба Троцкий, изымавший церковные драгоценности на переплавку и отправку якобы на помощь революции в Германии. Одновременно шли аресты священников и разорение храмов. Это был конец всей прежней жизни. Революция показала свое безжалостное лицо. Зло сняло с себя маску, ведь оно стало терзать самое человеколюбивое явление, которое было в России – церковь. В ту пору сердце Булая сковал ледяной ужас. Он испытывал страх не только за тех, кого терзают, но и за будущее всех русских людей. Они не встали на защиту церкви, а значит, придет время отвечать за этот грех. И спрос будет немилосердным.
Когда Ленин тяжело заболел, Булай не удивился этому. Если человек переворачивает огромную страну с ног на голову, и при этом призывает в помощь кровь и насилие, он не может умереть в покое и благодати. Стоит только раз выпустить темные силы из тесницы, в которой их держит народная вера в Бога. Если выпустили, то жди беды. И беда сначала пришла к самому Ульянову. Сколько же невидимого зла измывалось над ним перед смертью, сколько его сейчас ликует над его мавзолеем!
«Почему я раньше не подумал, что насилие, выпущенное Ульяновым из клетки, гуляет по стране? – пришла в его голову мысль. – От того, что мы воюем с оккупантами, его не стало меньше. Люди не щадят друг друга, зло видно везде. Ведь с ним надо как то бороться!»
«Но что ты можешь сделать? – спрашивал он сам себя – Зло огромно, оно владеет душами многих людей, а ты всего лишь незаметная соринка на поверхности земли. Соринка ли? Если Господь сотворил меня по своему образу и подобию, то, он мне и особенные силы дал, которые во мне скрываются. Надо только в них верить. Нет, со злом нужно бороться. И начну я с малого».
Однажды утром Булай покопался в сундуке и взял из запасов жены небольшую иконку Николая Чудотворца. Остеклил для нее рамку, навесил из двух дощечек защитную крышицу от дождя и снега и понес в Окояновский лес.
Там, при выходе лесной дороги на сергачский тракт, Булай прикрепил иконку к вековому дубу, раскинувшему свою крону над небольшой полянкой. Здесь часто останавливались передохнуть путники, стояла старенькая скамейка, темнело кострище. Иконка поблескивала скромным латунным окладом и была видна с тракта.
