Поют цыгане
Как цыгане поют – передать невозможно,Да и есть ли на свете такие слова?!То с надрывной тоскою, темно и тревожно,То с весельем таким, что хоть с плеч голова!
Как цыгане поют! Нет, не сыщутся вышеНи душевность, ни боль, ни сердечный накал.Ведь не зря же Толстой перед смертью сказал:– Как мне жаль, что я больше цыган не услышу!
За окном полыхает ночная зарница,Ветер ласково треплет бахромки гардин.Жмурясь сотнями глаз, засыпает столицаПод стихающий рокот усталых машин…
Нынче дом мой как бубен гудит молдаванский:Степь да звезды! Ни крыши, ни пола, ни стен…Кто вы, братцы: друзья из театра «Ромэн»Или просто неведомый табор цыганский?
Ваши деды в лихих конокрадах ходили,Ваши бабки, пленяя и «Стрельну» и «Яр»Громом песен, купцов, как цыплят, потрошилиИ хмелели от тостов влюбленных гусар.
Вы иные: без пестрых и скудных пожиток,Без колоды, снующей в проворных руках,Без костров, без кнутов, без коней и кибиток,Вы в нейлоновых кофтах и модных плащах.
Вы иные, хоть больше, наверное, внешне.Ведь куда б ни вели вас другие пути,Все равно вам на этой земле многогрешнойОт гитар и от песен своих не уйти!
Струны дрогнули. Звон прокатился и стих…И запела, обнявши меня, точно сына,Щуря глаз, пожилая цыганка СантинаПро старинные дроги и пару гнедых.
И еще, и еще!.. Звон гитар нарастает,Все готово взлететь и сорваться в ничто!Песня песню кружит, песня песню сжигаетЧто мне сделать для вас? Ну скажите мне – что?!
Вздрогнув, смолкли веселые струны-бродягиКто-то тихо ответил, смущенно почти:– Золотой, ты прочти нам стихи о дворняге.Ну о той, что хозяин покинул, прочти!
Май над миром гирлянды созвездий развесил.Звон гитар… Дрожь серег… Тополиный дурман…Я читаю стихи, я качаюсь от песен,От хмельных, обжигающих песен цыган.
Ах вы, песни! Ах, други чавалэ-ромалэ!Что такое привычный домашний уют?Все ничто! Все качнулось на миг и пропало,Только звезды, да ночь, да цыгане поют.
Небо красное, черное, золотое…Кровь то пышет, то стынет от острой тоски.Что ж вы, черти, творите со мною такое!Вы же сердце мое разорвали в куски!
И навек, и навек эту радость храня,Я целую вас всех и волненья не прячу.Ну а слезы… За это простите меня!Я ведь редко, товарищи, плачу…
Серенада весны
Галине Асадовой
Ну вот и снова грянула веснаПод птичьи свиристелки и волынки!Мир вновь как на раскрашенной картинке!Средь красок же всех яростней одна.
Вернее, две – зеленая и красная:Рассвет-закат, как апельсинный сок –То брызги, то ликующий поток, –И зелень ослепительно-прекрасная!
На ней еще ни пыли, ни жучков,Она сияет первозданной свежестью,Немного клейкой и душистой нежностьюПод невесомым снегом облаков…
Вот кажется: немного разберись,Затем подпрыгни, разметав ладони,И вместе с ветром унесешься ввысь,И мир в сплошной голубизне потонет!..
Еще порыв! Еще один рывок!И ты – в зените… А в тумане где-тоВ душистой дымке кружится планетаИ сматывает в огненный клубокСнопы лучей заката и рассвета.
Хватай в ладони синеву небесИ, погрузив в нее лицо и душу,Прислушивайся, как ласкают ушиИ горный ветер, и моря, и лес…
И это глупость: будто человекНе в силах ощутить величье мира.Лишь тот живет безрадостно и сиро,Кто в скуку будней погружен навек.
Ну, а у нас иной состав крови,И мы – иной закваски и устройства,Сердца у нас с тобой такого свойства,Где и в мороз грохочут соловьи!
И нам надежда неспроста дана:Давно ли ты осеннею пороюГрустила перед завтрашней весною…А вот смотри: уже опять весна!
И кто сказал, что молодость прошла?Ведь мы сдаемся, в сущности, формально,Ну, может статься, в чем-то визуально,Но главных сил судьба не отняла!
И разве то бодрячество пустое?Об этом глупо даже говорить,Когда мы ухитряемся с тобоюВ любые стужи праздники творить!
А чтоб с годами нам не погружатьсяВ прострацию ни телом, ни душой,Давай с тобой почаще возвращатьсяВ дни наших ярких праздников с тобой!
Красива для других ты или нет,Знай: для меня ты все равно красавица!Ведь если в сердце уже столько летГорит, ни разу не погаснув, свет,То чувства здесь ни на день не состарятся.
И вот еще что непременно знай:Тут нет «словес», здесь все на самом деле.И раз вот так я говорю в апреле –То как же нас еще согреет май!
У нас сегодня ранняя весна:В полях под солнцем задышали озими.А мы с тобой… Ну разве же мы поздние,Коль, обнявшись, хмелеем допьяна!
И столько, хлопотушечка моя,Ты мне дарила счастья, что в наградуЯ отдаю и сердце не тая,И песнь души. Считай, что это яПою тебе в восторге серенаду!
3 апреля 1991Сердечный сонет
Я тебе посвящаю столько стихов,Что вокруг тебя вечно смеется лето.Я тебя вынимаю из всех греховИ сажаю на трон доброты и света.
Говорят, что без минусов нет людей.Ну так что ж, это я превосходно знаю!Недостатки я мысленно отсекаю,Оставляя лишь плюсы души твоей.
Впрочем, только лишь плюсы души одной?А весь образ, таящий одни блаженства?!Коль творить тебя с радостью и душой –То выходит действительно совершенство.
Я, как скульптор, из песен тебя леплюИ чем дольше, тем больше тебя люблю!
1993Не надо кидаться в любые объятья
Не надо кидаться в любые объятья.Любые объятья – как разные платья:Крикливые, скучные или праздныеИ многие часто не безнаказные.
Мужчины не очень боятся стыда.С мужчин все нередко – как с гуся вода,Их только лишь хворь и пугает.О женщине много сложнее речь –Ведь ту, что прошла через множество встреч,Брать в жены ну кто пожелает?!
Твердят нам, что нынче пришли времена,Когда можно пить без оглядки до днаВсе страсти и все вожделения.Однако при этой раскладке вещейДля всяческих суперлихих страстейЕсть веские возражения.
Ведь счастье, где бурно поют соловьи,И пошлость, где нет никакой любви, –«Две очень большие разницы!»Ведь тот, кто цинично нырнул на дно,К действительной радости все равноВовеки не прикасается.
Не будем ханжами. И плотская страстьИмеет над нами, конечно, власть,Но кто хочет жить бараном?!Ведь чувственность без настоящих чувств –Это театр, лишенный искусствИ ставший вдруг балаганом.
А впрочем, погасим излишний пыл.Не всякий на пошлость запрет положит.И тот, кто всю жизнь свою проскользилИ верил, что множество раз любил,Понять все равно ничего не сможет.
1996Банкроты
Любовь сегодня, словно шляпу, скинули.Сердца так редко от восторга бьются.Любовь как будто в угол отодвинули,Над ней теперь едва ли не смеются.
Конечно, жизнь от зла не остановится,Но как, увы, со вздохом не признаться,Что дети часто словно производятся,Вот именно, цинично производятся,А не в любви и счастии родятся.
Любовь не то чтоб полностью забыли,А как бы новый написали текст.
Ее почти спокойно заменилиНа пьянство, порновидики и секс.
Решили, что кайфуют. И вкушаютЗапретных прежде сексуальных «яств».И, к сожаленью, не подозревают,Что, может быть, отчаянно теряютРедчайшее богатство из богатств.
Считают так: свобода есть свобода!Ну чем мы хуже зарубежных стран?!И сыплют дрянь на головы народа,И проститутки лезут на экран.
Что ж, там и впрямь когда-то многократноНыряли в секс, над чувствами смеясь.Потом, очнувшись, кинулись обратно,А мы как будто сами ищем пятна,Берем и лезем откровенно в грязь.
И тут нам превосходно помогаютДельцы, чьи души – доллары и ложь,Льют грязь рекой, карманы набивают –Тони в дерьме, родная молодежь!
А жертвы все глотают и глотают,Ничем святым давно не зажжены,Глотают и уже не ощущают,Во что они почти превращены.
И до чего ж обидно наблюдатьВсех этих юных и не юных «лириков»,Потасканных и проржавевших циников,Кому любви уже не повстречать.
И что их спесь, когда сто раз подрядОни провоют жалобными нотами,
Когда себя однажды ощутятВсе, все навек спустившими банкротами.
Нет, нет, не стыд! Такая вещь, как «стыдно»,Ни разу не встречалась в их крови.А будет им до ярости завидноСмотреть на то, как слишком очевидноДругие люди счастливы в любви!
1990Триединство
