Болтать-то она болтала, но параллельно ещё и снимала стазис. Тарелку с кашей она сунула почти мне под нос, но даже вблизи я не смогла определить, из чего она сделана, потому что все составляющие были перетёрты в однородную кашу неопределённого цвета. Выглядело это не слишком аппетитно, но выбора не было, поэтому я приподнялась и взялась за заботливо подготовленную Ракель ложку, которой она собиралась меня кормить.
— Радует, что не Марсела, — заметила я, отобрала ложку и зачерпнула немного каши на пробу.
— Угу, она страшно злилась, — подтвердила подруга. — И потому, что тебя нёс лично Рауль, хоть и под отводом глаз, и потому, что ей придётся сказаться завтра больной.
— Зачем? — удивилась я.
Каша на вкус оказалась… никакая. Вот совершенно. Не чувствовалось в ней никакого выраженного вкуса. Одна радость, что горячая, поэтому я торопилась с ней разобраться, пока она не остыла.
— Затем, что тебе противопоказаны как поездки, так и занятия магией в ближайшие несколько дней, — пояснила Ракель.
— Оставили бы меня на тебя… — проворчала я. — Мне кажется, Марселу дразнить лишний раз не стоит.
— Мы же здесь устроили иллюминацию. Нужно и в другом городе теперь сделать то же самое, — ответила Ракель. — Рауль сказал, что после случившегося он Альваресу не доверяет. Да и не потянет один Альварес весь город.
Каша закончилась, но у Ракель нашлась ещё чашка с травяным отваром. Тоже наверняка лечебным. Я его пила и размышляла о том, какая на самом деле причина того, что Рауль не хочет меня тут оставлять. Вариантов была масса, и большинство — совсем не щадящие моего самолюбия. Как там говорил Теодоро? «Тебя будут использовать в своих политических целях наши противники». Игры вокруг трона предполагают, что игроки, давно и успешно играющие в эту игру, приобретают опыт и мастерство и показывают не те чувства, что испытывают, а те, что от них ждут.
Пока мы не разобрались с демоническими червями, для Рауля я очень удобная фигура в той партии, что он разыгрывает на своей шахматной доске. Но что будет, когда Сиятельность пропадёт вместе с закрытием портала, а Теофрения закроет разом кучу собственных проблем?
Отвар закончился, а вместе с ним закончилось и желание размышлять на столь мрачную тему, которую навевал неприятный разговор с Теодоро, наложившийся на состояние магического истощения. Мысли текли всё более вяло, и я поняла, что не хочу думать ни про это, ни по что другое. А хочу спать.
Глава 23
Весь следующий день я проспала, просыпаясь только для того, чтобы поесть безвкусную кашеобразную гадость и выпить травяного отвара. Ко мне заходили и королевский целитель, и Рауль, и Марсела, но сознание было несколько спутанным, я отключалась прямо посередине разговора и не всегда после того, как в очередной раз приходила в себя, помнила, о чём шла речь. Единственное, что я точно не забыла: принять порцию антисиятельного зелья. А то бы очень облегчила тётушке жизнь, которая наверняка не отказывалась от моего поиска.
Утром следующего дня я проснулась совершенно отдохнувшей и бодрой, вылезла из кровати, отвратительно пропахшей болезнью и, чуть пошатываясь, двинулась в душ, но тихо, чтобы не разбудить замученную присмотром за мной Ракель, которая прикорнула на соседней кровати, даже не раздевшись. Под бодрой струёй воды я окончательно смыла с себя всю гадость, вернула чёткость движениям, затем высушила и уложила магией волосы. Сил это потребовало немного, но тем не менее я поняла: не съем сейчас чего-нибудь питательного — умру на месте.
В комнате оказалась очередная тарелка с кашей под стазисом, который я даже снимать не стала, решила спуститься в ресторан при нашей гостинице, потому что была уверена: если меня продолжать пичкать целительной гадостью, скоро пичкать будет некого — на таком питании долго не протянешь. Разве что только ноги…
На кухне ресторана готовка была в самом разгаре, но мне на скорую руку сделали и принесли огромную порцию омлета с сыром и помидорами и пообещали вскорости свежие булочки к чашке кофе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ела я не торопясь, потому что только сейчас сообразила, что понятия не имею, как отнесется мой ослабленный организм к изменению диеты. Пока он относился с энтузиазмом, но я подозревала, что мерзкая каша, которой меня кормили весь вчерашний день, могла залечь где-нибудь в желудке и только и ждала момента, чтобы сцепиться в последней битве с тем, что ей попадется. Каша была слишком серьёзной противницей, чтобы о ней можно было просто так забыть, поэтому я не сразу поняла, что уже ем не в одиночестве.
— Прекрасно выглядите, Катарина, — заметил Рауль, неожиданно присевший напротив.
— Разве что по сравнению со вчерашним днем, — возразила я.
Время было раннее, но как он меня нашёл, я спрашивать не стала: короткое сканирование — и я удалила пару меток, одна из которых точно принадлежала Раулю. На моё укоризненное покачивание головой он ответил совершенно открытым ничего не понимающим взглядом. А может, и не считал себя виноватым. Всё же хотел не проследить, а убедиться, что со мной всё хорошо.
— Смотрю, вы самовольно перешли на другой тип питания?
— Этим целителям волю дай — одни кости останутся. Рауль, согласитесь, невозможно есть ту гадость, что мне оставили в комнате.
— Соглашусь, — усмехнулся он. — Но она хорошо балансирует потоки при магическом истощении.
— У меня уже нет магического истощения, но я близка к истощению другого рода. А ещё полна любопытством, — решила я сменить тему на более безопасную, поскольку начала переживать, что продолжение этой приведёт к тому, что у меня заберут если не недоеденный омлет, то булочки с кофе — точно. — Я так понимаю, что всё прошло нормально?
— Относительно, — нахмурился Рауль.
Он махнул рукой, подзывая официанта, продиктовал заказ и замер, пристально меня разглядывая. Делиться впечатлениями об уничтожении бомбы он явно не собирался.
— Мне показалось, часть повозки рассыпалась…
— Это так. Всё, что было внутри сферы, превратилось в пыль. Нам повезло, что мы смогли удержать защиту и ничего не вырвалось наружу.
— Основной удар пришёлся на вас, Рауль, — напомнила я. — Вы как?
— Теперь отлично.
— Теперь? — приподняла я бровь.
— Теперь, когда вижу, что с вами всё в порядке, Катарина, — пояснил он. — Признаться, вы изрядно нас напугали.
Ему принесли заказанную кашу, а мне кофе, молочник и целый поднос с горячими булочками, к которым шли в комплекте несколько вазочек с вареньем. Восхитительный вид для оголодавшего мага.
— И всё же, что случилось после того, как я потеряла сознание? — спросила я прямо. — Я ничего не помню. Очнулась уже в гостинице.
Скорее всего. Потому что я так и не поняла, был ли тот разговор наяву или оказался плодом моего воспалённого воображения. Рауль молчал, пришлось добавить:
— Я ведь всё равно узнаю, только не от вас.
Он нахмурился.
— Да ничего особенного. Хосе Игнасио пришёл в себя, когда я уже заканчивал ремонт повозки. Так-то её проще было выбросить, но пришлось залатать дно временной заплаткой из заклинаний. Поэтому мы разделили обязанности: я следил за вами и за тем, чтобы повозка не развалилась, Хосе Игнасио — за дорогой. Немного пришлось повоевать перед городом. Но мы были слишком уставшими, чтобы оставлять кого-то для допросов, так что не знаю, с чем было связано нападение.
— А трупы допросить? — несколько неуверенно уточнила я.
— А трупы мы решили не оставлять. Ни к чему нам сейчас разбирательства, — спокойно ответил Рауль.
— То есть нападавшие сбежали? — удивилась я.
— То есть от нападавших остались кучки пепла.
Рауль невозмутимо ел, а мне же булочка внезапно показалась совсем невкусной. Я понимала, что горячность Рауля была вызвана тем, что он хотел как можно скорее довезти меня до целителя. То есть тем самым он поставил личные чувства выше своих обязанностей, как должностное лицо. Не этого ли боится Марсела?
