паскудой. Всю кровь мне выпил, пока не развелись. И что, счастлива я была, постояв перед алтарем? Лучше бы старой девой ходила! Или завела любовника, чем не вариант.
– Спорю, брак Лиззи и Остина и года не продержался бы, – поддержал ее Альфред.
Вернулась Софи. На подносе дымилась чашка с чаем, на тарелочке лежали пирожные. Обычно мама не позволяла себе такие вольности, следила за фигурой, но сегодня не стала спорить, собираясь заесть стресс.
– Может, Лиззи стоит пообщаться с кем-то кроме Остина? Не так давно приходило приглашение от мистера Келли, – припомнила горничная, накрывая на стол. – Он преподавал в институте благородных девиц и в свое время нравился ей.
– Остин ей тоже нравился! И вообще, стерпится – слюбится, – возразила мама. – Остин мальчик милый, отзывчивый.
– Он – настоящий сухарь! Разве так ведет себя влюбленный? Да он после помолвки с рук ее спускать не должен был! А этот даже в щечку не поцеловал!
– В щечку они целовались, – справедливости ради заметил прадед.
Вирджиния фыркнула и сложила руки на груди.
– Разве это поцелуи? Будь они влюблены, мы бы уже слышали о маленьком Остине, а свадебное платье пришлось бы перешивать в талии, – уверенно заявила она.
Лиззи прислушалась к себе. При мысли о возможном ребенке в груди ничего не екнуло, хотя в первые дни после помолвки она краснела, когда им желали скорейшей свадьбы и малышей. Значит, и правда все. Хорошо, что она поняла это прежде, чем надела обручальное кольцо. А помолвочное успела снять…
– А если Сандерсы доведут дело до суда? Наверняка разразится скандал, пресса такую новость не упустит. Стыд-то какой! Нет, не нужно было слушать Чарльза и давать дочери столько свободы! – Мама вскочила с дивана, прошла из угла в угол, нервно заламывая руки. Призраки смотрели на ее метания с умеренным интересом. – Зря я тогда отказала госпоже Фелиции. Лиззи нужна компаньонка, которая будет сдерживать ее пыл. А может, и злые языки укоротит! Да, так и сделаю. Софи, можешь идти, если понадобится, позову, – бросила она горничной.
Мама села, подтянула к себе чернильницу с пером и вытащила из стопки бумаг чистый лист.
Лиззи вцепилась в перила. Злые языки пугали меньше, чем перспектива повсюду ходить со строгой дамой. При леди Фелиции глаза нельзя будет поднять. И про праздные разговоры придется забыть: Фелиция считала, что юной незамужней леди положено скромно молчать. А лучший язык – жесты веера.
– «Дорогая Фелиция! Пишу вам с отчаянием, потому что больше нас никто не спасет. Моя дочь, Лизетта, совершила непростительный проступок…» – Вирджиния наклонилась над столом, вслух читая послание. – Какая глупость! Лиззи – взрослая особа и сама вправе выбирать, с кем связать свою жизнь. Компаньонка в ее возрасте – просто смешно! Вот я в ее годы…
– Хватит! – Миссис Уоллис зажала уши руками. – Не хочу ничего слышать! В ее годы ты дважды была замужем, знаю, ты тысячу раз это рассказывала! – воскликнула она, повернувшись к призраку. Больше в той стороне, кроме голой стены, ничего не было. – Не удивлюсь, если это твои советы заставили Лиззи так поступить! Свою бы жизнь сначала построила, прежде чем советы давать! А ты не вздумай лезть! – безошибочно указала пальцем на прадеда. – Давно пора разорвать помолвку? Да кто вы такие, чтобы судить?! Одна уйму мужей сменила, другой вечно страдал по погибшей жене!..
Лиззи остолбенела. Ридикюль выпал из ослабевших пальцев и с грохотом покатился по лестнице. Привлеченная шумом, миссис Уоллис подняла голову, заметила дочь и оборвала возмущенную речь.
– Что ты здесь делаешь? – Она вдруг поняла, что дочь все слышала, и в испуге посмотрела на почивших родственников. – Давно ты там сидишь? – спросила враз охрипшим голосом.
– Ты их видишь! – не желая верить, выдохнула Лиззи.
С самого детства Лиззи не понимала, что с ней не так. Почему другие дети избегают ее, называя странной, а мама так горячо убеждает не рассказывать о призраках? Призраки не желали ей зла, а Лиззи могла им помочь. Хотела помочь. Она так горько плакала, когда ее друг из колодца не смог поговорить со своей бабушкой! Поседевшая от горя женщина принесла цветы на годовщину его смерти и долго смотрела на спокойную воду, беззвучно роняя слезы. Ее внук стоял рядом, только руку протяни, а она не догадывалась! Лиззи догнала его бабушку и вручила букетик полевых цветов – просто чтобы утешить, и опешила, оказавшись в крепких объятиях плачущей навзрыд женщины.
Лиззи не считала себя проклятой. Просто границы ее мира были немного шире. Но мама отчаянно желала избавить дочь от дара, словно тот был каким-то уродством! А выходит, что сама обладала той же способностью?
– Когда мне было семь, и я подружилась с призрачным мальчиком, ты сказала, что я должна это прекратить, – медленно заговорила Лиззи, спускаясь по лестнице. Каждый шаг давался с трудом, идти не хотелось. Если бы она не держалась за перила, до боли сжимая лакированное дерево, то наверняка полетела бы вниз. Сделать бы вид, что ей все приснилось, но себя не обманешь! – А когда я рассказывала о Вирджинии и Альфреде, делилась их советами… – Шаг. Половина лестницы пройдена. Чертовски трудная половина, а ведь впереди еще столько же. – Ты даже слушать не хотела! – Еще шаг. – Ты постоянно твердила, как плохо видеть призраков! А сама? Ты тоже их видишь!
– Милая, послушай, ты заблуждаешься… – Миссис Уоллис протянула к ней руку.
Лиззи отпрянула. Боялась, что рассыплется на осколки, как рассыпался ее мир за пару минут!
– Нет, – замотала головой. В горле застрял комок, и говорить было тяжело, – ничего не хочу слушать. А вы, – с обидой посмотрела на призраков, – все знали и молчали. Я доверяла вам!
Вирджиния виновато опустила глаза.
– Это не наша тайна, – пробормотал прадед.
– Тайна?! Вы врали мне всю жизнь! – Лиззи все-таки сорвалась на крик, наплевав, что их может услышать прислуга. Годами накопленные страхи, непонимание и боль – все выплеснулось в одно мгновение. – Почему? За что вы так со мной?
– Я боялась! – отчаянно воскликнула мама. – Не все принимают магию мертвых как дар! Мой отец отправил свою жену – твою бабушку – в сумасшедший дом, когда узнал о ее способностях. Она зачахла в четырех стенах, а мне не позволяли с ней видеться до самой ее смерти! Отец никогда не любил ее и искал повод, чтобы избавиться. Повод нашелся: разве достойной леди приличествует общаться с призраками? Он и от меня избавился бы, но я быстро научилась притворяться. Никто не знал правды. Я была тихой
