Взятая пауза предполагала, что подписание предложенного текста в первый день начала второго раунда, который должен был состояться в Париже.
М. Олбрайт представлялось очень важным переломить позицию С. Милошевича. Она была готова даже пойти на изменение формулировок, чтобы как можно более нейтрально представить оккупацию Альянсом всей страны. Олбрайт предлагала, например, сербской стороне такую характеристику натовских войск, как «антитеррористические силы», роль последних, в частности, должна заключаться в содействии разоружению ОАК[350]. Но ещё один момент был крайне важен американцам. Чтобы избежать обвинений в оккупации и иностранном вторжении, надо было добиться от Белграда приглашения сил НАТО разместиться на территории Югославии. Однако сделать этого не удалось. Привлекали даже российского министра иностранных дел в надежде, что ему удастся уговорить С. Милошевича. Но… не того послали. В середине марта И. Иванов съездил в Югославию и увидел там, по словам М. Олбрайт, «только идиотов, готовых идти на войну»[351].
Власти Югославии заручились поддержкой большинства населения страны и некоторых государств, в том числе России и Белоруссии. Ультиматумы и угрозы, перспектива потерять Косово имели результат, обратный ожидаемому: С. Милошевич не только не потерял поддержку населения, но и укрепил свои позиции. В стране сложилось беспрецедентное единство мнений всех структур власти, всех политических сил, включая оппозиционные партии: нельзя подписывать договор, который может привести к потере суверенитета и части территории. Вук Драшкович, известный оппозиционер и заместитель председателя правительства СРЮ, назвал текст политического договора «противоречивым» и отметил, что он не гарантирует территориальной целостности страны. Радикал Воислав Шешель как всегда был категоричен: «Не может быть и речи о присутствии иностранных войск в Косове или об отделении южной сербской области от правовой и административной системы Сербии и СРЮ». Даже лидер Гражданского союза Весна Пешич, которая всегда была непримирима к политике властей, отметила серьёзные недостатки предложенного договора. Она, правда, полагала, что С. Милошевич пойдет на подписание договора в обмен на сохранение своей власти[352].
Пока шли дискуссии по поводу текста соглашения, НАТО осуществляла свою задачу и уже готовилась бомбить. С. Тэлботт пишет, что в это время «НАТО принялась активно готовиться к кампании бомбардировок. В правительстве США доминировала точка зрения: надолго операция не затянется. Босния доказала, что Милошевич — трусливый забияка: если врезать ему посильнее, — скорчится»[353]. НАТО начала размещение десятитысячного контингента в Македонии на границе с Косовом, а войска были приведены в состояние боевой готовности.
Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. По прибытии в Париж югославская делегация провела пресс-конференцию. На первом рабочем заседании делегация, наученная опытом Рамбуйе, настаивала на принятии правил внутреннего распорядка встречи, поскольку разговоры ничем не регулировались, что затрудняло работу. Несмотря на настоятельные требования югославской делегации в адрес «Тройки», ни в Рамбуйе, ни в Париже не было проведено ни одной прямой встречи двух делегаций, было даже отказано в совместной встрече экспертов двух делегаций. Югославская делегация получила ответ, что определение хода встречи находится в компетенции сопредседателей, и было отвергнуто предложение о правилах работы.
Югославская делегация пыталась в текст политического соглашения включить элементы, утверждающие существенную автономию, а весь документ привести в соответствие с десятью исходными принципами, утверждёнными Контактной группой, настаивала на принципах суверенитета и территориальной целостности Союзной Республики Югославии и Республики Сербии. Одновременно делегация заявила, что не будет рассматривать те разделы Соглашения, которые не были приняты Контактной группой. Что же касается реализации Соглашения, то переговоры на эту тему возможны только после достижения договоренности о политических решениях, содержащихся в нем. В первый же день сербская делегация представила сопредседателям встречи, министрам иностранных дел стран-членов Контактной группы и «Тройке» текст «Основных элементов существенного самоуправления в Косове и Метохии», который был подписан представителями всех национальных общин Косова, и соглашения о самоуправлении в Косове и Метохии с внесенными изменениями[354].
Американцы не ожидали, что югославская сторона приедет в Париж с тщательно проработанными своими текстами и без желания пускать натовцев в Косово. Как вспоминала М. Олбрайт, «представители сербского лидера появились в Париже с полностью исковерканным вариантом предложенного Контактной группой соглашения. Слово “мир” в начале договора они попросту зачеркнули. Возможно, Милошевич считал, что мы блефовали, или надеялся, что русские найдут способ помешать НАТО атаковать. Может быть, он доверял плохим советникам, которые убеждали его, как быстро он сумеет выиграть войну за Косово. Может быть, Милошевич считал, что его власть лишь укрепится, если он будет продолжать играть роль жертвы. В любом случае, свой выбор он сделал. Нам предстояло сделать наш»[355].
После беглого рассмотрения югославских предложений Контактная группа пришла к заключению, что они нарушают ключевые моменты «Соглашения из Рамбуйе», и подчеркнула, что необходимо немедленно перейти к обсуждению положений о реализации Соглашения. При этом стороны должны принять Соглашение в целом, включая и все принципы его реализации.
Таким образом, предложения югославской делегации приняты не были. Делегации так и не встретились для продолжения переговоров. Представитель России отказался заверять своей подписью Соглашения, мотивируя свое решение тем, что в КГ не обсуждались военные приложения к нему. Однако Россия не поддержала предложение Югославии начать обсуждать документ о самоуправлении. В Заявлении от 19 марта МИД сетовал: «Вряд ли помогает делу сепаратистское подписание сербами “своего” текста соглашения, существенно отличающегося от проекта Контактной группы»[356].
Делегация косовско-метохийских албанцев односторонне подписала Соглашение из Рамбуйе, сделав заявление, что по истечении переходного периода в три года народ Косова выразит свою волю посредством референдума, который будет организован свободно и справедливо. О выраженной воле народа Косова узнает международная конференция с тем, чтобы был утвержден механизм окончательного решения косовского вопроса в соответствии с Временным соглашением. Таким образом, албанцы пошли на подписание Соглашения, поскольку оно им гарантировало независимость через три года.
19 марта сопредседатели выступили с сообщением, что «косовская делегация» приняла «соглашение из Рамбуйе в целом», а «югославская делегация» не только не сделала этого, но «попыталась вновь оспорить соглашение из Рамбуйе». Поэтому было сделано заключение, что продолжение переговоров не имеет смысла. Они «не возобновятся, если только сербы не заявят о принятии соглашения». Сербы были возмущены ходом переговоров. После возвращения из Парижа президент республики Сербии Милан Милутинович сделал заявление, в котором подчеркнул, что «в Париже имел место беспрецедентный абсурд, так как часть международного сообщества не только допустила одностороннее подписание так называемого “соглашения”, в конечном итоге означающего вмешательство во внутренние дела суверенного государства, но два дипломата из так называемой “Тройки” поставили свою подпись под неприемлемыми для всего цивилизованного мира устремлениями сепаратистов и террористов и их “правами”, заключающимися в призыве к иностранной военной силе взять под защиту их требования и террористические действия». «При этом они забыли и тот основной факт, что, даже если бы общее политическое соглашение было достигнуто и подписано, вопрос отношений с международным сообществом по его реализации относится к ведению государства Союзная Республика Югославия и международного сообщества, а не Х. Тачи и им подобных. Все это идет вразрез с элементарными правилами международных отношений. Абсурд достиг таких размеров, что сейчас мы сталкиваемся с попытками прославлять этот беспрецедентный шаг»[357].
В сущности, ни делегация косовско-метохийских албанцев, ни американские переговорщики не хотели диалога. Албанцы присутствовали во Франции лишь физически, а от их имени выступали американцы, которые понимали переговоры как обязанность диктовать условия. Этому способствовало и поведение части Контактной группы — субъективное, пристрастное и противоречивое. В конце концов Контактная группа создала абсурдную ситуацию, когда стала оказывать давление на сербскую делегацию в целях подписания Соглашения, которое она сама перед этим не принимала. Вместо достижения консенсуса основным средством «продавливания соглашения» стали угрозы и сила[358].
